Гендерные различия.

Высокая значимость всего спектра объективных и субъективных взаимоотношений между мужчиной и женщиной на протяжении столетий остаются предметом самого пристального внимания со стороны мыслителей, философов, психологов. С открытием категории гендера различия восприятия и интерпретации окружающей действительности, реализации поведенческих стратегий мужчиной и женщиной рассматриваются не с позиций биодетерминизма, но в качестве социокультурно обусловленных категорий.

Определение 1

Другими словами, гендерные различия выступают результатом социализации, воспитания, образования личности.

Роль биологических факторов в процессе формирования гендерных различий

В современной психологической науке четко выделяются два противоположных подхода к пониманию первопричины формирования гендерных различий. Сторонники биологического подхода подчеркивают ведущую роль биологических факторов в процессе развития гендерных различий мужчины и женщины.

В концепции сторонников биодетерминизма различия в реализации восприятия и интерпретации социальных явлений являются продолжением биологических различий.

Поскольку фундаментом развития будущего мужчины и женщины выступают генетические предпосылки, социальные факторы воспринимаются как второстепенные, приоритетная роль отводится гормональному фону, различиям развитости мозолистого тела и др. генетическим факторам.

В результате различий в мозговой организации у представителей противоположных полов отмечаются различия в организации различных психологических функций.

Роль социальных факторов в процессе формирования гендерных различий

Противники концепции биодетерминизма придерживаются обратной позиции, указывая на приоритетную роль социальных факторов в процессе формирования личности, а, соответственно, и гендерных различий.

Определение 2

Пол в рамках данного подхода воспринимается исключительно как начальный стимул, сигнал к применению тех или иных воспитательных, образовательных мер.

Не секрет, что отношение родителей к новорождённому существенно отличается от пола ребенка. В зависимости от господствующих и социально одобряемых на конкретном этапе исторического развития обществе гендерных стереотипов родители соответствующим образом организуют предметно-пространственную среду, осуществляют выбор одежды, средств и методов воспитания. Таким образом, с первых дней жизни стереотипное восприятие родителями пола ребенка формирует стереотипные ожидания и стереотипное воспитание личности новорожденного, который «впитывает» в себя полоролевые, гендерные стереотипы мышления и поведения.

Определение 3

Синтезируя оба подхода, можно сделать вывод, что в основе гендерных различий лежат объективные биологические факторы, однако, степень выраженности данных различий определяется спецификой и направленностью социальных факторов.

Генетические, церебральные, эндокринные факторы влияют не на развитие гендерных психологических различий между мужчиной и женщиной, но на уровень двигательной, психологической активности организма. Непосредственно с биологическими факторами связаны двигательная активность, скорость реакций, возбудимость и пр. Биологически обусловленная активность реактивных, психических реакций выступает фундаментом, исходным материалом для формирования, развития и реализации различных форм самовыражения в социальном контексте.

Роль социума в формировании гендерных различий

Реализация различных форм самовыражения в социальном контексте моделирует поведение, поведенческую стратегию, в структуре которой выделяют мотивы, цели, ценности и средства, которые формируются под влиянием общества и культурной модели. Именно общество определяет границы и средства проявления биологической и психологической активности личности.

В свою очередь, под культурой понимают систему знаков, при помощи которых личность обозначает свои природные, личностные качества, придает им общественно значимый смысл.

Именно культура выступает системообразующим признаком поведения, основанием для классификации, женских, мужских, нейтральных признаков.

Определение 4

Таким образом, гендерные различия – результат взаимодействия биологических и социальных факторов в определенном социальном контексте, под влиянием которого формируется совокупность гендерных стереотипов, обуславливающих восприятие действительности и реализацию поведения личностью.

Два не таких уж противоположных пола

Метаанализ. Гендерные различия в математических способностях. Почему в высшем учебном заведении производительность мужчин и женщин начинает различаться. Эмпатия и экспрессивность. Теория социальных ролей. Эмоциональность. Исследования некоторых других гендерных различий. Агрессия. Конформность и подверженность влиянию. Альтруизм. Заключительные замечания. Резюме

Мы считаем мужчин и женщин совершенно разными существами. Согласно Уильямс и Бест (Williams & Best, 1986), мужчины, в отличие от женщин, обычно считаются амбициозными, рациональными, независимыми и неэмоциональными, тогда как женщин представляют нежными, чувственными, эмоциональными и общительными. Эти представления о мужчинах и женщинах общеприняты в нашей культуре. Юморист Дейв Барри (Barry, 1991) говорил, что женщины хотят, чтобы их любили, слушали, желали, уважали, нуждались в них и верили им, а мужчинам нужен только билет на чемпионат мира по футболу. А в статье Джеклин (Jacklin, 1989) было отмечено, что спекуляции на тему различий между мужчинами и женщинами стали американским национальным занятием. Эрлих (Erlich, 1973) сформулировал положение о том, что этнические стереотипы являются частью социального наследия общества. То же самое можно сказать и о гендерных стереотипах. Судя по всему, эти стереотипы - часть господствующего социального сознания.

Малейшим различиям в строении мозга у представителей разных полов ученые склонны приписывать гораздо большее значение, чем на то дают право объективные данные, а средства массовой информации охотно и очень подробно освещают подобного рода открытия (дискуссии по этому вопросу см.: Unger & Crawford, 1992, Tavris, 1992).

В своем знаменитом обзоре Маккоби и Джеклин (Maccoby & Jacklin, 1974) выделили только четыре психологических отличия между полами (способности к ориентированию в пространстве, математические способности, речевые навыки и агрессивность). Обычно авторы трудов по психологии ссылаются именно на эти четыре отличия, упоминая лишь вскользь, а иногда вообще не упоминая о том, что у мужчин и женщин гораздо больше сходства (Unger, 1988), и по большей части умалчивая о том, что по результатам недавних исследований эти отличия оказались совсем невелики и ситуационно-специфичны (именно об этом пойдет речь в данной главе).

Психологи начали изучать гендерные различия еще в конце XIX века, но вплоть до 1970-х гг. они по большей части занимались тем, что демонстрировали различия полов и обосновывали этим разное отношение к мужчинам и к женщинам (Denmark & Fernandez, 1993). Только за последние 20 лет опубликовано более 20 000 статей о половых различиях (Myers, 1990), и некоторые из них продолжали упорно проводить мысль, что два пола отличаются коренным образом. Необходимо все же помнить, что, даже если такие отличия и обнаруживаются, они относительно невелики, обычно не больше 10%, а в большинстве случаев распределения мужской и женской выборок на 90% совпадают (Basow, 1986; Hyde, 1991; Maccoby & Jacklin, 1974; Pleck, 1978; Spens et al., 1974). Как отметил Хайд (1991), когда мы говорим, что у мужчин и женщин наблюдается существенное отличие по определенному признаку, это совсем не обязательно означает, что отличие велико. Например, на графике мы видим две кривые, отображающие распределение результатов, полученных, соответственно, на выборке мужчин и женщин. Математики, вероятно, сказали бы, что отличие между этими двумя распределениями является «статистически значимым». Однако обратите внимание на то, какая у них большая площадь взаимного перекрытия. Даже средние значения не так уж сильно различаются.

Пример результатов, полученных на выборках мужчин и женщин, показывающий незначительность гендерных различий. (Из J. S. Hyde. Half the Human Experience. Heath Publisher, 1955, p. 75. Печатается с разрешения).

Проблема, связанная с литературой, посвященной гендерным различиям, именно в том и заключается, что печатные издания проявляют больший интерес к отличиям, чем к сходствам, соответственно отчеты об обнаруженных отличиях имеют гораздо больше шансов попасть в печать, чем сообщения о найденном сходстве (Basow, 1986; Unger, 1988). Наконец, как уже обсуждалось в главе 1, когда мы находим отличия, мы зачастую склонны приписывать их фундаментальной биологической разнице между полами. Однако при ближайшем рассмотрении становится ясно, что эти отличия возникают из-за нашего личного опыта и из-за разницы в требованиях, предъявляемых социумом к мужской и женской гендерной роли.

Число научных работ, посвященных гендерным отличиям, очень велико, и мы подробно остановимся лишь на двух областях, в которых успешность мужчин и женщин традиционно считается различной: во-первых, это математические способности, во-вторых - эмоциональная экспрессивность и эмпатия. Последние качества мы используем для того, чтобы проиллюстрировать социально-психологическую природу гендера. В дополнение к этому будут обсуждаться отличия в таких областях, традиционно относящихся к сфере изучения социальной психологии, как агрессия, конформность, альтруизм. О гендерных отличиях, касающихся силы, статуса, лидерства и интимности в отношениях, речь пойдет в главах 3 и 4. Детальный обзор других областей человеческого поведения, которые исследовались с точки зрения гендерных отличий, читатель может найти у Холперн (Halpern, 1992), Базоу (Basow, 1986 а) или Хайда (Hyde, 1991). Книга под редакцией О"Лири, Унгер и Уолстона (O"Leary, Unger & Wallston, 1985) тоже обсуждает темы, касающиеся гендера в социальной психологии, и в частности - исследования гендерных отличий в атрибуции успешности, мотивации достижений, понятии о справедливости, влиятельности, агрессии и альтруизме.

Метаанализ

Перед тем как двинуться дальше, мы должны ознакомиться с исследовательской техникой, называемой метаанализ. После того как Холл (Hall, 1978) провел метаанализ гендерных различий в невербальном декодировании, эта техника достаточно быстро стала мощным инструментом изучения гендерных отличий. Метаанализ - это статистическая техника, заключающаяся в комбинации информации, полученной из нескольких исследований, имеющая целью прийти к общей оценке величины различий между группами; другими словами, это анализ результатов других анализов (детальное описание и дискуссии с участием специалистов по математической статистике можно найти: Glass et al., 1981; Hyde & Linn, 1986; Rosenthal, 1991.)

Метаанализ сообщает нам, есть ли различие между группами по отдельной переменной, и предоставляет оценку того, насколько это различие велико. До появления метаанализа ученые, имевшие дело с литературой по исследованию частных областей отличий, пользовались для проверки надежности предполагаемых гендерных отличий методом «голосования». Данный метод заключался в том, чтобы, собрав как можно больше исследовательских работ по интересующей теме, подсчитать, в скольких из них гендерные отличия были обнаружены, а в скольких - нет. Так, знаменитая книга Маккоби и Джеклин (1974) о гендерных различиях представляет собой не что иное, как исчерпывающий обзор существующей литературы по предмету (причем описательный обзор) с дополнением в виде таблицы, в которой перечислены исследования, обнаружившие гендерные различия и не обнаружившие таковых.

Существенным недостатком метода голосования является то, что отдельные исследовательские работы могут иметь малую статистическую мощность, т. е. способность выявлять различия между группами. Статистические оценки, определяющие значимость отличия одной группы от другой по данной переменной, учитывают как величину различий между группами, так и величину вариабельности по данной переменной внутри каждой группы. Проще говоря, насколько сильно отличаются мужчины и женщины по данной переменной и насколько сильно по этой переменной мужчины отличаются от мужчин, а женщины - от женщин? Для того чтобы заявить, что группы обладают значимыми различиями, мы должны быть уверены, что различия между группами превышают внутри-групповые отличия. Например, если женщины отличаются друг от друга по данной переменной так же сильно, как они отличаются от мужчин, то мы не имеем права признать, что эти группы значимо отличаются друг от друга.

Намного сложнее получить значимый результат при малых различиях или низких значениях показателей, особенно если в исследовании задействовано малое количество наблюдений. Иначе говоря, низкие значения показателей и малый объем выборки снижают мощность статистического критерия. Это может привести к тому, что статистическая проверка покажет отсутствие различия, которое на самом деле существует (в статистике это называется «ошибкой второго рода»). Таким образом, вы придете к ложному заключению, что отличия не существует, хотя в реальности оно есть. При использовании метаанализа, который комбинирует данные большого числа исследований, мощность статистического критерия существенно возрастает. Это означает, что в ряде случаев при помощи метаанализа можно обнаружить межгрупповые отличия, которые не были выявлены методом голосования (Lipsey & Wilson, 1993). Кроме того, метаанализ дает представление о значении величины отличия, называемой effect size и обозначаемой буквой d.

Чтобы провести высококачественный метаанализ, необходимо собрать все доступные исследования по данной теме, включая неопубликованные. Значение величины отличия (d) подсчитывается для каждого исследования путем вычитания среднего одной группы из среднего другой (в нашем случае среднее для женщин вычитается из среднего для мужчин), после чего полученная разница делится на внутригрупповое стандартное отклонение (Eagly & Carli, 1981; Hyde, 1992; Hyde & Linn, 1986; Lipsey & Wilson, 1993).

Коэн (Cohen, 1969) установил, что если d принимает значение 0,2, то надо говорить о малой величине отличия, 0,5 - средняя величина отличия, а 0,8 - большая. Большая величина отличия означает, что мужчины и женщины сильнее отличаются друг от друга, чем от представителей своего же пола (Eagly, 1987). Затем значения d для всех исследований усредняются (складываются и делятся на общее число исследований), чтобы получить общий индекс величины отличия d по всем исследованиям. Например, в таблице 2.1 отражены значения d гендерных отличий в выполнении математического теста для 19 стран. Вы можете самостоятельно подсчитать среднее значение величины отличия для стран, где мальчики более успешно выполняли тест, чем девочки (d = 0,18), и среднее значение величины отличия для тех стран, где девочки показывали лучшие результаты, чем мальчики (d = 0,16). Другими словами, даже если мужчины и женщины демонстрируют различный успех в математике, эти отличия очень малы.

Таблица 2.1. Национальные половые различия по математическому тесту для восьмого класса

* В этих случаях, согласно тесту F (р = 0/01), оценки мужчин и женщин значимо отличались. Обратите внимание на малые значения величины отличия d.

Источник: Baker & Perkins-Jones, «Creating Gender Equality: Cross-National Gender Statification and Mathematical Performance», Sociology of Education, 66, #2, Table 2-1. American Sociological Association, 1993. Печатается с разрешения American Sociological Association и авторов.

Можно также прибегнуть к сравнению значений показателя d в различные периоды времени, менять измерительные инструменты, методы, возрастные группы, контекст исследования, чтобы увидеть динамику различий во времени и в целом спектре разнообразных ситуаций. Подобные аналитические исследования обычно показывают, что факт обнаружения гендерных различий в той или иной области очень зависит от гендерных норм, господствующих в Данное время в данном месте. В этой главе обсуждаются метааналитические исследования математических способностей, агрессии, альтруизма и влиятельности. Метаанализ гендерных различий в лидерстве и оценке успешности представлен в главе 3. В работе Хайда и Фроста (Hyde & Frost, 1993) вы можете найти великолепный обзор метааналитических исследований гендерных различий.

Гендерные различия в математических способностях

Находки исследователей

Изучение гендерных различий в математических способностях ведется уже более 30 лет. В целом, исследования мальчиков и девочек в возрасте до окончания неполной средней школы либо совсем не обнаруживают различий между полами (Callahan & Clements, 1984, Dossey et. al., 1988; Siegel, 1968), либо обнаруживают различия, говорящие в пользу девочек (Brandon et. al., 1985, Friedman, 1989; Hawn et. al., 1981). Что касается исследований, проведенных с учениками старших классов, в некоторых из них девочки выполняли задания лучше мальчиков (Tsai & Wahlberg, 1979), в других - мальчики лучше девочек (Hilton & Berglund, 1974), в третьих - различий вообще не обнаружилось (Connor & Serbin, 1985). Более последовательные результаты были получены со студентами: молодые люди выполняли задания в целом успешнее, чем девушки (Friedman, 1989).

Это расхождение в математических способностях, внезапно проявляющееся в период полового созревания, может быть либо следствием того, что изменение гормонального фона влияет на подобные навыки, либо результатом усиления социальных различий между юношами и девушками. «Гормональная» теория кажется неубедительной хотя бы потому, что, по данным недавних исследований, эти различия за последние годы значительно уменьшились (Becker & Hedges, 1984; Friedman, 1989; Hyde et al., 1990 а), и такая тенденция повсеместно наблюдается в странах, продвинувшихся по пути гендерного равноправия (Baker & Perkins-Jones, 1993). Метаанализ - незаменимый инструмент для изучения временной перспективы гендерных различий в выполнении математических заданий. Главное его достоинство в том, что данные многочисленных исследований за один период времени можно статистически сравнить с результатами большого числа исследований за другой отрезок времени.

Вплоть до окончания школы девочки учатся лучше, чем мальчики, по всем предметам, включая математику, а в институте молодые люди начинают обгонять девушек по математическим дисциплинам (Stockard & Wood, 1984; Wentzel, 1988).

Фридман (Friedman, 1989) был произведен впечатляющий метаанализ 98 исследований гендерных различий в выполнении математических заданий за период с 1974 по середину 1987 г. Эта работа впечатляет тщательностью и особым вниманием к тем факторам, у которых предыдущие исследователи обнаружили способность повышать валидность метаанализа. В число проанализированных научных работ входили диссертации, статьи в журналах и обширные национальные исследования, в которых участвовали ученики всех ступеней образования: от младшей начальной школы до выпускных старших классов. Результаты, полученные Фридман, говорят о том, что средние половые различия в выполнении математических заданий в настоящее время очень малы. Более того, при сравнении значений величины отличий, полученных путем метаанализа в разные периоды времени, становится ясно, что половые отличия в математических успехах в пользу мужчин с течением времени заметно сократились. Например, если у Хайда (1981) среднее значение (d) равнялось 0,43 (вспомним, что 0,20 считается малой, а 0,50 - средней величиной отличий), то в работе Фридман (1989) сообщается уже цифра 0,22, а по результатам метаанализа 100 исследований, проведенного Хайдом и его коллегами (Hyde et al., 1990 а), эта величина упала до 0,05. Фейнгольд (Feingold, 1988) по итогам метаанализа с использованием норм для некоторых широко применяемых стандартных методик (среди них PSAT, SAT, DAT) также обнаружил, что гендерные отличия в математических способностях с годами стираются.

Валидность (от англ. valid - пригодный, имеющий силу). Комплексная характеристика методики, включающая сведения об области исследуемых явлений и репрезентативности диагностической процедуры по отношению к ним (Бурлачук Л.Ф., Морозов С.М. Словарь-справочник по психодиагностике).

Несмотря на уменьшение величины гендерных различий в области математических дисциплин, Фейнгольд (1988) и другие ученые (Becker & Hedges, 1984; Benbow & Stanley, 1980, 1982) столкнулись с тем, что среди одаренных в математике подростков оказывается непропорционально большое число мальчиков. Что-то подобное обнаружилось у Хайда и его коллег (Hyde et al., 1990 а): когда они сопоставили результаты исследований начиная с младших классов и заканчивая вузами, то полученные гендерные различия в большинстве случаев равнялись нулю. Однако когда результаты исследований, проведенных в вузах и школах, были проанализированы отдельно, то различия в том, насколько успешно решались задания (как в словесной, так и в письменной форме), обнаружились и в вузах (d = 0,29), и в школах (d = 0,32), причем и там и там мужчины были успешнее. (Заметьте, что величина различия не является большой, она лежит в пределах от средней до маленькой.) Различий в счетных способностях и улавливании сути математических понятий обнаружено не было. Впрочем, как отметили Экклз и ее сотрудники, в этих исследованиях не измерялись ни усилия, ни возраст, когда ребенок в первый раз столкнулся с математикой, поэтому мы не можем заключить, что полученные различия коренятся действительно в способностях, а не в разнице в опыте (Eccles & Jacobs, 1986; Eccles et al., 1990).

По мнению Кенрика (Kenrick, 1988), половые различия в математической производительности не являются следствием отличий в когнитивных способностях. Он придерживался точки зрения, что половые различия в этой области напрямую связаны с половыми различиями, касающимися агрессивности и производного от нее стремления к соревнованию. Более того, Кенрик заявил, что это «гиперактивное влечение к доминированию» существует у мужчин благодаря повышенному уровню гормона тестостерона у них в крови. В поддержку своей позиции он приводит тот факт, что у женщин успеваемость лучше, чем у мужчин, в том случае, если они учатся в рамках не очень загруженного учебного плана школьной математической программы, но она резко снижается при обучении по более насыщенной программе SAT-M. Хотя есть основания верить тому, что мужчины более подвержены духу соревнования, чем женщины, мы не можем с такой же уверенностью сказать, что природа этого отличия является гормональной хотя бы потому что мужская гендерная роль несомненно предполагает соревнование в гораздо большей мере, чем женская роль. Более того, вопреки всем историям на эту тему, которые вы могли почерпнуть из СМИ, исследования связи между половыми гормонами и когнитивными способностями (Golub, 1976; Hampson & Kimura, 1988; Heister et al., 1989) смогли предоставить лишь очень слабые доказательства, говорящие в пользу гормонально-когнитивной гипотезы (обсуждение этого исследования см. в: Halpern, 1992, р. 120-133). Из последующего обсуждения станет понятно, что есть веские причины полагать: далеко не последнюю роль в появлении половых различий в математической сфере в пубертатный период играют социальные факторы.

Почему в высшем учебном заведении успеваемость мужчин и женщин начинает различаться

Какими могут быть причины внезапного появления различий между мужчинами и женщинами в успешности решения математических задач? Тому есть несколько убедительных объяснений.

1. Женщинам недостает уверенности в своих математических способностях, и они не рассчитывают на успех в этой области. По результатам некоторых исследований (Eccles, 1989; Fennema & Sherman, 1977, 1978), женщины реже посещают лекции по математике не только потому, что в противном случае они рискуют почувствовать, что уклоняются от социальных норм, но и из-за того, что им просто недостает уверенности в своих математических способностях и они не рассчитывают на успех. Экклз (1989) в своем исследовании продемонстрировала, как уверенность женщин в своих математических способностях снижается начиная с седьмого класса и далее, включая период обучения в высших учебных заведениях. Феннема и Шерман (1977, 1978) обнаружили доказательства наличия связи между уверенностью в усвоении математических дисциплин и успеваемостью в этой области знаний. По результатам одного исследования (Meehan & Overtoil, 1986), мужчины вообще имеют более высокие ожидания успеха в решении задач, чем женщины. Экклз и ее коллеги (Eccles et al., 1990) обнаружили, что из-за гендерных различий в восприятии своих способностей мужчины и женщины выбирают различные учебно-тренинговые программы и стремятся к различным родам деятельности.

В ходе метаанализа гендера и отношения к математике Хайд и его коллеги (Hyde et al., 1990 b) обнаружили лишь малые гендерные различия, касающиеся уверенности в своих математических способностях, однако во время институтского обучения эти различия оказались на порядок больше. Ученые пришли к выводу, что существуют другие факторы (часть из которых рассмотрена ниже), более убедительно объясняющие появление таких гендерных различий в пубертатный период.

2. Девочки могут считать математические достижения неподходящими для своей гендерной роли. Это объяснение предполагает веру многих женщин в то, что хорошо учиться по математике - это гендерно-несоответствующее поведение, и, следовательно, они и не стараются добиваться успехов в этой области. Примечательно, что мальчики и девочки вплоть до подросткового возраста не различаются в своем отношении к математике (Etaugh & Liss, 1992). Хайд и его коллеги (Hyde et al., 1990 b) установили, что среди студентов юноши с большей уверенностью считают математику мужским занятием, чем девушки (значение величины отличий для всех групп достигало 0,90, а наиболее высокие значения наблюдались в группах от 15 до 18 лет). Исследователи предположили, что мужчины указывают своим ровесницам на несоответствие математических достижений их женской роли. По словам Венцель (Wentcel, 1988, р. 693), данные исследований наводят на мысль, что «области деятельности, характеризуемые как мужские (например, математика), могут по мере взросления студенток становиться для них камнем преткновения и начинают восприниматься в отрицательном контексте». Другими словами, для девочек-подростков очень важно нравиться мальчикам и быть привлекательными, а успехи в математике, как им кажется, значительно уменьшают их привлекательность для окружающих. Действительно, девочки реже, чем мальчики, изъявляют желание посещать факультативные занятия по математике, учась в институтах, менее охотно записываются на углубленные курсы лекций по математике, реже хотят сделать карьеру в областях, связанных с математикой, например стать инженером (Eccles, 1984 а, 1984 b). Холперн (Halpern, 1992) упомянула в своей работе об одной экскурсии по Калифорнийскому университету в Лос-Анджелесе, где ее гидом была студентка, которая рассказывала, что девушек, специализирующихся в областях, смежных с математикой, у них называют «дрессированными собачками». Опыт одной из моих студенток (специализировавшейся по домоводству) будет не менее яркой иллюстрацией.

"В течение всей учебы, начиная от детского сада и заканчивая институтом, у нас с сестрами были совсем другие ожидания, чем у братьев. Мои сестры определенно не были уверены в своих интеллектуальных способностях и больше интересовались популярностью и общественной жизнью, чем успехами в учебе. К сожалению, к концу школы или в институте большинство девушек осознает, что они вынуждены выбрать одно из двух. По тестам, которые ежегодно проводятся по всей стране для сравнения школьной успеваемости, я всегда получала хорошие баллы, и из-за этого меня определили в образовательную программу для одаренных и талантливых детей. Это «позорное пятно» я старалась смыть в течение всего отрочества. У меня были хорошие оценки по математике вплоть до восьмого и девятого классов, когда социальные потребности наконец взяли верх и моя успеваемость по математике резко упала."

В подтверждение мысли о том, что некоторые женщины считают математические достижения социально неприемлемыми, можно также привести исследовательскую работу Селкоу (Selkow, 1985), которая показала, что гендерные различия в решении задач могут быть сокращены, если контролировать поло-ролевую идентификацию. Другими словами, женщины с сильной традиционной поло-ролевой идентификацией решали задачи хуже, чем те, у кого не было настолько сильной идентификации, и возможно, причиной такого положения дел послужило представление первых о том, что успехи в математике не соотносятся с женской ролью. Конечно, мы не исключаем и возможности, что девочки со слабыми математическими способностями сильнее идентифицируются с традиционной женской ролью, так как в рамках этой роли у них просто больше шансов на успех.

Не менее примечателен и тот факт, что девочки, вопреки неопровержимым доказательствам того, что их математические способности не хуже, чем у мальчиков, реже становятся учеными или инженерами (Kimball, 1989). Бейкер и Перкинс-Джонс (Baker & Perkins-Jones, 1993) высказали мнение, что успешность студента в той или иной дисциплине связана со специальностью, которую он планирует выбрать. Экклз (Eccles, 1989) обнаружила, что после восьмого класса девочки все меньше и меньше включают математику в свои планы на будущее и, что закономерно, все менее охотно посещают факультативы по математике. Как писали Бейкер и Перкинс-Джонс:

"Если студентам предоставляется возможность получить в будущем хорошее дополнительное образование или работу при условии, что они показывают высокую успеваемость по математике, они с большой вероятностью будут стараться, учителя станут поддерживать их в этом начинании, а родители и друзья будут со своей стороны утверждать в мысли, что математику как область применения знаний необходимо воспринимать серьезно. Студентки же, наоборот, имея меньше возможностей такого рода, могут посчитать математику бесполезной во взрослой жизни, а учителя, родители и друзья будут всячески поддерживать их в этом убеждении" (Baker & Perkins-Jones, 1993, p. 92).

Бейкер и Перкинс-Джонс (1993) заключили, что если их гипотеза верна, то в культурах, предоставляющих женщинам больше возможностей сделать карьеру в математической сфере, должны обнаруживаться меньшие различия полов в решении математических задач, чем в странах с сильным гендерным расслоением, где карьеры в математической сфере раз и навсегда закреплены за мужчинами. Что и было подтверждено их собственным исследованием, в котором приняло участие 77 602 ученика восьмых классов из 19 стран (математическая производительность измерялась при помощи стандартного теста). В таблице 2.1 отражены средние для мальчиков и девочек показатели по тесту, состоящему из сорока пунктов, и величина отличия для каждой страны. Как мы можем убедиться, были обнаружены значительные кросс-культурные вариации половых различий в математических навыках: в семи странах у мальчиков были лучшие результаты, чем у девочек (Франция, Израиль, Люксембург, Нидерланды, Новая Зеландия, Канада, Свазиленд); в восьми странах половых различий обнаружено не было (Британская Колумбия, Англия, Гонконг, Япония, Нигерия, Шотландия, Швеция, США); а еще в четырех странах девочки обогнали мальчиков (Бельгия, Финляндия, Венгрия, Таиланд). Авторы соотносят эти результаты с данными, отражающими сокращение половых различий в математической сфере в странах, где растет диапазон возможностей для женщин, и утверждают, что полученная общая картина противоречит биологическим моделям когнитивных отличий, которые ставят социальные факторы на второе место после биологических.

3. Родители и учителя редко поощряют девочек в изучении математики. Возможно, причину того, что женщины мало верят в свои математические способности, следует искать в ожиданиях и поддержке со стороны родителей и учителей. Хайд (1990 b) обнаружил, что именно в институте родители и учителя начинают считать математику исключительно мужской областью. В целом ряде исследований Двек и ее коллеги (Dweck & Bush, 1976; Dweck et al., 1978; Dweck et al., 1980) показали, что учителя поощряют мальчиков гораздо больше, чем девочек, давая им понять, что их успехи являются следствием хороших способностей, а ошибки, допущенные мальчиками, предпочитают объяснять в основном различными преходящими факторами, например недостаточным старанием. Такие атрибуции снижают уверенность девочек в своих академических способностях, несмотря на то что успеваемость девочек обычно выше, чем у мальчиков. В результате - понижение устойчивости или нарушение производительности после совершения ошибки либо переживания из-за ожидания ошибки. Для афроамериканок это проблема еще большего масштаба, так как их шансы получить слово на уроке и ответить на вопрос учителя еще ниже, чем у белых девочек, а ожидания учителей относительно таких девочек тоже низки (Белл, 1989).

Парсонс и соавторы (Parsons et al., 1982) обнаружили, что содействие родителей и их вера в способности ребенка оказывает сильное влияние на веру ребенка в свои собственные способности и в конечном счете на те дисциплины, которые он выберет для изучения. Метаанализ, проведенный Хайдом и его коллегами (Hyde et al., 1990 b), показал, что мужчины более, чем женщины, склонны приписывать математические успехи своим способностям. Исследователи отмечают, что восприятие родителей все равно остается гендерно-дифференцированным, даже если их сыновья и дочери одинаково хорошо учатся и одинаково выполняют стандартные тесты (Eccles et al., 1990; Eccles-Parsons et al., 1982). В уже упоминавшемся ранее исследовании Бейкер и Перкинс-Джонс (Baker & Perkins-Jones, 1993), в котором участвовали школьники 19 стран, также обнаружилась связь между поддержкой родителей в изучении математики и гендерными различиями в успеваемости по данному предмету. Половые различия в родительской поддержке оказались связанными с половыми различиями в доступности программы по математике. Однако вселяет надежду то, что Хайд и его коллеги в своем метаанализе (Hyde et. al., 1990 b) обнаружили тенденцию к сокращению гендерных различий в поддержке со стороны родителей и учителей.

В дополнение к вышесказанному следует упомянуть об исследовании Экклз (Eccles et al., 1990), в ходе которого выяснилось, что родители в том случае, если успехи в математике делает их дочь, предпочитают относить их за счет старания, а не способностей. Что касается сыновей, для них действительно обратное. Подобные родительские ожидания и атрибуции влияют на самовосприятие ребенка и с большой вероятностью оказываются причиной того, что девочки впоследствии стараются избегать «мужских» занятий, в данном случае - математики и науки вообще. Однако следует отметить, что, согласно Рэймонд и Бенбоу (Raymond & Benbow, 1986), родители в равной степени поощряли математические достижения мальчиков и девочек, если они были экстраординарными.

Даже когда женщины посещают тот же объем лекций по математике, что и мужчины, их преподаватели и классные наставники реже рекомендуют им продолжать занятия наукой в областях, смежных с математикой. Совсем недавно одна студентка - будущий инженер-самолетостроитель - рассказала мне, что преподаватель по профилирующему предмету заявил в первый же день занятий: «Я сомневаюсь, что женщины смогут хорошо ориентироваться в моем предмете». По словам другой моей знакомой студентки-инженера, когда у ее подруг случались трудности в понимании специальных предметов, им рекомендовали подумать о смене специальности, в то время как их однокашникам-мужчинам в тех же ситуациях советовали «напрячься и выкарабкаться». То, что произошло с этими женщинами, хорошо соотносится с результатами исследования, проведенного Матиас (Matyas, 1987), которое показало, что учителя в колледже, преподаватели математики, научных и инженерных дисциплин уделяют больше внимания студентам-мужчинам и гораздо настойчивее рекомендуют им заниматься наукой и продолжать обучение.

Большинство учителей намеренно пытаются вести себя с учениками и ученицами одинаково, но исследование показывает, что они все-таки исподволь больше содействуют мальчикам, особенно в отношении математики (Brophy, 1985; Eccles & Blumenfeld, 1985). Парсонс и его коллеги (Parsons et al., 1982) сравнили классы, в которых ожидание математических успехов от мальчиков было выше, чем от девочек, с классами, где ожидания учителей никак не были связаны с половыми различиями. Исследователи обнаружили, что в классах, где не было разницы в ожиданиях, девочки более активно взаимодействовали с учителем и чаще удостаивались похвалы. Обратная ситуация наблюдалась в классах, где от мальчиков заранее ожидали больших успехов, чем от девочек. В одном из исследований (Becker, 1981) было подсчитано, что на уроках геометрии мальчиков чаще спрашивали и вызывали к доске (несмотря на то что девочки так же активно тянули руки), они получали больше отзывов, похвалы, индивидуальных указаний и поощрений, чем девочки. В этом исследовании также обнаружилось, что из всего числа неодобрительных комментариев со стороны учителей 84% получили девочки, а вот из одобрительных им досталось только 30%. По отношению к мальчикам учителя проявляли больше настойчивости; оказалось, что только мальчики могут рассчитывать на более чем 5-минутный разговор с учителем.

Ассоциация женщин американских университетов провела длившееся две декады исследование, в отчете о котором (1992) говорится, что учителя уделяют больше внимания мальчикам, чем девочкам, и что образовательная система ориентирует девочек на традиционную, отведенную для женского пола работу, отстраняя их от областей, изучение которых открывает путь к карьере в науке и производстве. Учителя часто поощряют у девочек пассивность и наказывают за настойчивость (Sadker & Sadker, 1982), чем серьезно усложняют им процесс соревнования с мальчиками за внимание учителя (Bell, 1989).

4. Есть основания полагать, что жизнь девочек за пределами школы менее богата опытом в математической области и сфере решения задач. Этот факт может частично объяснять наличие гендерных различий в решении математических задач. Хотя такая возможность не была еще всесторонне изучена, некоторые исследования все же показывают, что мальчики обладают более богатым опытом в отношении математики и наук, нежели девочки (Kahle et al., 1986; Linn & Petersen, 1986). В первой главе мы обсуждали, как детские игрушки могут стимулировать развитие различных навыков у мальчиков и у девочек.

Эмпатия и экспрессивность

Общепринятые стереотипы содержат и идею о существовании множественных гендерных отличий в сфере эмпатии и эмоциональности. Дейв Барри однажды сказал, что женщины в принципе могут оставить попытки дождаться от мужчин эмоциональности: «Если бы вам представилась возможность проникнуть глубоко в душу мужчины, то там, далеко внизу, под этой оболочкой мачо и слоем бесконечных занудных бесед о разных вещах вроде чемпионата мира 1978 года, вы бы обнаружили страстную и горячую увлеченность... чемпионатом мира 1978 года. Да, приходится признать, что мужчинам недоступны эмоциональные мысли и переживания. Пора вам, женщинам, понять это!» (Barry, 1991).

Слова Дейва Барри в точности отражают то, что думает большинство людей. Говоря о различиях между мужчинами и женщинами, мы часто считаем, что женщины лучше выражают эмоции и более восприимчивы к чувствам окружающих (эмпатичны), чем мужчины. Действительно, вера в то, что женщины более эмоциональны, чем мужчины, является одной из наиболее тривиальных находок в ходе изучения гендерных стереотипов (Birnbaum et al., 1980; Fabes & Martin, 1991). Айкс и Барнс (Ickes & Barnes, 1978) объяснили, что мужественность обычно связывают с достижениями, автономностью и стремлением к контролю - причем такому, в котором на первом месте стоит способность влиять на осознанное выражение или сокрытие своих чувств. О женственности они писали, что она, наоборот, ассоциируется с межличностной коммуникацией, стремлением к объединению и активным выражением своих чувств.

Различия в эмоциональности между мужчинами и женщинами можно рассматривать на нескольких уровнях. На одном уровне мы имеем дело со способностью понимать эмоциональные состояния других (эмпатия) и умением выразить это понимание (эмпатическая экспрессия). На другом уровне нас интересует переживание самим человеком своих эмоций (эмоциональные переживания) и его способы эти эмоции выражать (эмоциональная экспрессия). Оба уровня имеют большое значение для душевного здоровья и межличностных отношений, что мы будем подробно обсуждать в главе 4, когда пойдет речь об ограничениях, накладываемых традиционной мужской ролью.

Эмпатия

Действительно ли женщины более эмпатичны, чем мужчины? Если это и так, то причиной, вероятно, являются социальные нормы. От кого вы ожидаете большей эмпатии и более глубокого понимания эмоционального состояния других - от мужчин или от женщин? Как и большинство людей, вы наверняка испытываете полную убежденность в том, что женщины более эмпатичны, чем мужчины. Исследователи, однако, вашей уверенности не разделяют. Данные, касающиеся гендерных различий в эмпатии, на первый взгляд кажутся непоследовательными, а при ближайшем рассмотрении становится ясно, что они меняются в зависимости от используемого в каждом конкретном случае метода измерения эмпатии. Айзенберг и Леннон (Eysenberg & Lennon, 1983), проводя всеобъемлющий обзор исследовательских работ в данной области, обнаружили, что чем более очевидно было, что тест измеряет уровень эмпатии, тем меньшие гендерные различия выявлялись. Например, серьезные различия наблюдались в исследованиях с использованием шкал, где обследуемый должен был сообщить, насколько эмпатичным он стремится быть, сравнительно скромные различия - у исследователей, использовавших шкалы, где надо было сообщить о своих чувствах после переживания определенной эмоционально насыщенной ситуации, а в работах, в которых использовались измерения физиологических показателей или мимических реакций, различий вообще не было обнаружено. Иначе говоря, подобные наблюдения могут означать, что мужчины не желают, чтобы окружающие видели их эмпатичными, потому что это не соответствует гендерной роли. Забота и ласка - это важные части женской гендерной роли. Таким образом, мужчины не хуже женщин способны определять чувства других и внутренне сопереживать им, но они заинтересованы в том, чтобы окружающие никак не заметили этого по их поведению. В первую очередь вышесказанное относится к мужчинам, приверженным традиционной гендерной роли и, следовательно, считающим эмпатийную отзывчивость качеством, не согласующимся с этой гендерной ролью. В главе 4 мы будем обсуждать более глубокие аспекты мужской гендерной роли, включая ту ее часть, которая заставляет избегать поведения, ассоциируемого с женственностью.

На мой взгляд, вовсе не удивительно, что мужчины проявляют меньшую, чем женщины, эмпатию. Прежде всего, немалая часть опыта социализации развивала в мужчинах способность подавлять эмпатийную отзывчивость.

Выше уже обсуждались игрушки, традиционно предназначенные для мальчиков или для девочек. «Женские» игрушки (например, куклы) развивают эмпатическую экспрессию, тогда как «мужские» игрушки обычно ее не развивают. Еще одна причина состоит в том, что мужчины постоянно оказываются в ситуациях, требующих от них проявления силы, независимости, властности, стремления к соревнованию - качеств, которые едва ли сочетаются с эмпатийной отзывчивостью. Давление со стороны, принуждающее быть независимым и стремиться к соревнованию, часто начинается уже в детстве.

Блок (Block, 1973) следила за развитием группы мальчиков и девочек в течение 40 лет. За это время она обнаружила, что родители вели себя по-разному с сыновьями и дочерьми. В частности, дочерей воспитывали так, чтобы они выражали свои чувства и были в хороших отношениях с окружающими. Воспитывая сыновей, их поощряли за проявление независимости и учили, что надо контролировать свои эмоции. Возможно, у мужчин менее богатый, чем у женщин, опыт в сфере эмпатийной отзывчивости, и в результате они просто не знают, как реагировать на эмоциональный дискомфорт другого человека.

Таврис (Tavris, 1992) высказала мнение, что за различия в эмпатии между мужчинами и женщинами ответственны гендерные роли. Так называемые «женские занятия», вроде ухода за детьми, требуют эмпатийной отзывчивости. Она упомянула об исследованиях, объектом которых были одинокие мужчины, вынужденные заботиться о своих детях, так как остались вдовцами или были брошены женами (причем когда эти отцы еще были женаты, то и не думали брать на себя заботу о детях). У таких мужчин были обнаружены типично женские черты, например заботливость и сочувствие. Иначе говоря, они стали ухаживать за детьми совсем не оттого, что были такими заботливыми, а наоборот, стали заботливыми, лишь начав ухаживать за детьми. В этом случае социальная роль требует эмпатийного поведения, а подобные социальные роли присущи почти исключительно женщинам.

Теория социальных ролей

Рассуждения Таврис полностью соответствуют теории социальных ролей (social roles theory) Игли (Eagly, 1987). Согласно этой теории многие гендерные различия являются продуктами разных социальных ролей, которые поддерживают или подавляют в мужчинах и женщинах определенные варианты поведения. Другими словами, разные для двух полов виды опыта, проистекающие из гендерных ролей, приводят к тому, что навыки и аттитюды у мужчин и женщин отчасти различаются, и именно на этом основываются различия в поведении (Eagly & Wood, 1991). Теория социальных ролей также говорит, что социальные роли нередко приводят к образованию социальных стереотипов (не считая тех случаев, когда стереотипы приводят к формированию социальных ролей). Иначе говоря, мы видим, как мужчины заняты одними делами, а женщины - другими, и заключаем из этого, что они суть разные люди. В исследовании До и Льюиса (Deaux & Lewis, 1984) испытуемые оценивали личность женщин, принявших на себя мужские роли, как более мужественную в сравнении с личностью женщин, исполняющих женские роли. Подобным же образом личность мужчин, взявших на себя женские роли, они считали более женственной, чем у мужчин, исполняющих традиционно мужские роли. Сходные результаты получили Игли и Штеффен (Eagly & Steffen, 1984), которые просили испытуемых описывать выдуманных мужчин и женщин, работающих вне дома либо занимающихся целый день домашним хозяйством. Независимо от гендера выдуманных персонажей, тех из них, кто работал вне дома, описывали в более мужественных категориях, а тех, кто весь день сидел дома, - как более женственных.

Теория социальных ролей (Social roles theory). Концепция, разработанная А. Игли, согласно которой большинство гендерных различий являются продуктами социальных ролей, поддерживающих или подавляющих различие в поведении мужчин и женщин. Социальные роли нередко приводят к образованию социальных и гендерных стереотипов.

Уильямс и Бест (Williams & Best, 1986) предположили, что стереотипы о гендерах развились как механизм для поддержания поло-ролевой дифференциации. По их мнению, женщина пришла к роли домохозяйки потому, что уход за младенцем накладывал ограничения на ее мобильность, а ведение домашнего хозяйства прекрасно удовлетворяло требованию оставаться дома. Обнаружив, что такое распределение ролей очень удобно, общество пытается убедить себя в том, что эти роли подходят их носителям. Для этого оно порождает верования о неких качествах мужчин и женщин, которые служат для обоснования того, что их роли подходят им как нельзя лучше. Устоявшись, эти верования начинают служить нормами поведения для взрослых и моделями для социализации детей.

Таврис (Tavris, 1992) описала следующее явление: независимо от гендера люди, не наделенные властью, обладают тонкой чувствительностью к невербальным сигналам. Эта чувствительность обоснованна, так как, чтобы выжить, «подчиненным» необходимо уметь воспринимать знаки поведения власть имущих и должным образом на них реагировать. Другими словами, восприимчивость женщин к чувствам других - это не более чем адаптивная реакция на их слабое и подчиненное положение. Например, до недавнего времени считалось общепринятым, что в семье почти вся власть сконцентрирована в руках мужчины. Женщины, которые не хотели покоряться и подчиняться, испытывали упреки со стороны мужа и родителей. Чтобы получить возможность заговорить о некоторых вещах, имея при этом хоть какие-то разумные шансы на успешное завершение беседы, женщине в такой семье приходилось внимательно следить за поведением мужа, ожидая, когда он будет в «нужном» настроении. Эксперименты с разнополыми парами, в одних из которых лидером был мужчина, а в других эту функцию выполняла женщина, обнаружили, что подчиненные, независимо от их гендера, были более чувствительны к невербальным сигналам, чем лидеры, независимо от гендера последних (Snodrgass, 1985). В главе 3 мы будем говорить о фактах, показывающих, что женщины все еще обладают меньшей властью, чем мужчины.

Несмотря на неочевидность всех доказательств существования гендерных различий в эмпатии, проведенный Холл (Hall, 1984) анализ 125 исследований гендерных различий в чувствительности к невербальным сигналам показал, что женщинам в целом свойственна лучшая способность к чтению эмоций окружающих, нежели мужчинам. Если женщины лучше «расшифровывают», то логично было бы ожидать, что их уровень эмпатии выше (Eysenberg et al., 1989). Однако не будем забывать, что в большинстве исследований не было обнаружено гендерных различий в эмпатии, а если таковые и проявлялись, то были очень слабыми. Вспомните сейчас всех женщин и всех мужчин, с которыми вы знакомы. В числе этих знакомых у каждого из нас найдутся чрезвычайно эмпатичные мужчины и крайне эгоистичные, никому не сочувствующие женщины. Действительно ли различия между известными вам мужчинами и женщинами настолько велики, чтобы мы имели право считать мужчин менее эмпатичными, чем женщины? Действительно ли мы хотим гендерные различия в эмпатической экспрессии поставить в ряд фундаментальных биологических отличий? Не следует ли в каждом человеке, независимо от гендера, поощрять способность правильно реагировать на эмоциональные трудности и самораскрытие других людей?

Эмоциональность

Верно ли, что женщины эмоциональнее мужчин? Когда как. Эмпатия подразумевает чувствительность к эмоциональным состояниям других. А как насчет переживания и выражения человеком своих собственных эмоций? Вы верите, что женщины эмоциональнее мужчин? Верите ли, что женщины более склонны к выражению эмоций, чем мужчины? К несчастью, этот сюжет мало разработан, но результаты тех немногих исследований, которые все же были проведены, говорят о том, что мужчины и женщины обладают равной эмоциональностью, но выражают свои эмоции с разной степенью интенсивности, что объясняется различиями в нормах, касающихся эмоциональной экспрессии.

Айзенберг и соавторы (Eisenberg et al., 1989) обнаружили по мимическому показателю и в самоотчете испытуемых достаточно скромные межполовые отличия, говорящие в пользу большей отзывчивости женщин. Один из самых интересных выводов, сделанных в этом исследовании, состоял в том, что эти гендерные различия с возрастом увеличивались. Например, у детей дошкольного возраста обнаруживалось очень мало гендерных отличий, но уже ко второму классу они начинали проявляться все более открыто. Авторы также отметили, что «маскировка и подавление негативных мимических реакций за время детства заметно возрастает, особенно у мальчиков» (Eisenberg et al., 1989, p. 115). В других исследованиях, в которых участвовали как подростки (Stapley & Haviland, 1989), так и учащиеся колледжа (Snell, 1989), и взрослые (Saurer & Eisler, 1990), выяснилось, что женщины более эмоционально экспрессивны, чем мужчины. Эти исследования, в особенности те из них, которые локализуют важнейшие поворотные моменты детства, говорят о том, что в процессе социализации мы учимся выражать или подавлять эмоции социально приемлемыми способами. В нашем обществе существуют различные ожидания и нормы относительно эмоциональной экспрессии для мужчин и женщин. Эти различные ожидания передаются нам в течение всей жизни. Например, эмоциональная жесткость считается одной из важнейших описательных характеристик «настоящего мужчины» (об этом еще пойдет речь в главе 4), и в определенной социальной среде отклонения по этому показателю низводят их обладателя до положения «не мужика» (многие из нас были свидетелями того, как какого-нибудь мужчину, который не дотягивает до мачо, называли «слюнтяем» или «неженкой»). Сходным образом воспитывали многих женщин, поучая их, что следует походить на настоящую «леди», что подразумевает, помимо целого ряда других условий, умение сдерживать или избегать выражения гнева, который мог бы поставить под угрозу межличностные взаимоотношения (Kaplan et al., 1983; Lemkau & Landau, 1986).

Моя особенная увлеченность нормами, касающимися эмоциональной экспрессивности мужчин, объясняется тем, что мой маленький сын получает нетрадиционное воспитание и из-за этого является потенциальной мишенью для социального отвержения, а я, как любая мама, не хочу, чтобы мой ребенок страдал. Однажды, когда Кену было 5 лет, он рисовал для друзей из детского сада «валентинки». Ни одной из них он не подписал: «Тому-то и тому-то от Кена», а вместо этого написал на каждой: «Я тебя люблю», чем поставил меня в тупик. Я не знала, следовало ли мне сказать Кену, чтобы он не делал так, ведь у мальчиков не принято выражать любовные чувства по отношению к своим товарищам. Я решила, что в пятилетнем возрасте социальные последствия такого поведения будут, скорее всего, минимальными, но отдавала себе отчет, что через несколько лет за подобное поведение мой сын будет подвергаться жестоким гонениям со стороны сверстников. А еще Кен обнимал и целовал друзей и подруг, приветствуя их и прощаясь. Его сверстники в детском саду достаточно хорошо переносили эти его изъявления чувств. Тем не менее несложно было предсказать, что через несколько коротких лет это поведение станет восприниматься неадекватно, особенно в среде мальчиков. Действительно, пойдя в школу и проучившись там всего две недели, Кен уяснил, что его поведение имеет определенные социальные последствия, и больше так не делал. Во втором классе, купив «валентинки» своим школьным друзьям, он зачеркнул «Я тебя люблю» и вписал «Ты мне нравишься». Возможно, если бы Кен был девочкой, список ограничений пришлось бы продолжать. Исследование (Brody, 1985; Eisenberg et al., 1989) действительно показывает, что половые различия в эмоциональности в целом более заметны у подростков и взрослых, чем у детей. Чтобы их создать, требуется время.

Не менее интересно рассмотреть плач как выражение эмоций. Каким образом гендерные различия в отношении к слезам могут основываться на различии гендерных ролей? Когда я была ребенком, подростком, а потом молодой девушкой, то легко срывалась на плач в ситуациях фрустрации, боли или злости. Теперь в подобных ситуациях я никогда не плачу. Откуда такая перемена? Я хочу, чтобы окружающие воспринимали меня компетентной и владеющей собой, и знаю, что слезы помешали бы этому. Интересно, что компетентность и владение собой - это важные характеристики мужской роли, и стоило мне, женщине, начать работать и соревноваться с мужчинами, как я эти нормы незамедлительно восприняла. К сожалению, я так хорошо научилась контролировать этот способ выражения эмоций, что теперь мне очень сложно заплакать, даже если я чувствую, что хочу этого. Мне кажется, многие мужчины ощущают то же самое.

Джонсон и Шульман (Johnson & Shulman, 1988) обнаружили, что взрослые женщины больше выражают чувства, направленные на окружающих (например, проявление интереса к чувствам других, их потребностям и желаниям), чем мужчины. Мужчины же проявляют больше эгоцентричных чувств (например, потребностей, желаний, собственных интересов), чем женщины. В другом исследовании выяснилось, что женщинам более удобно, чем мужчинам, выражать чувства страха и грусти (Blier & Blier-Wilson, 1989; Brody, 1984), и вместе с тем люди не видят межполовых различий в способности испытывать страх и грусть (Fabes & Martin, 1991). Считается также, что мужчины проявляют - но не испытывают - больше злости, чем женщины (Fabes & Martin, 1989), а женщины испытывают злость ровно так же часто, интенсивно и по тем же поводам, что и мужчины. Коппер и Эпперсон (Kopper & Epperson, 1991) не смогли обнаружить у женщин большего подавления злости, чем у мужчин, однако те из них, кто по поло-ролевому опроснику Бем подпадал под описание мужественного типа, более склонны были оказываться в состоянии гнева и отыгрывать злость на окружающих. Фейбс и Мартин (Fabes & Martin, 1991) объяснили, что мужчинам более свойственно, по сравнению с женщинами, вести себя агрессивно, что заставляет некоторых думать, что мужчины проявляют больше злости.

Исследования некоторых других гендерных различий

Агрессия

Различия в агрессивном поведении находятся в ряду наиболее достоверных гендерных различий, но, как и другие рассмотренные нами, они далеко не столь велики и не настолько очевидно связаны с биологическими отличиями, как можно было бы предположить, В своем знаменитом обзоре литературы по гендерным различиям Маккоби и Джеклин (Maccoby & Jacklin, 1974) сделали вывод, что агрессия - это единственное социальное поведение, для которого существуют доказательства, говорящие о совершенно явных половых отличиях. Все три метаанализа психологической литературы, проведенные в 80-х гг. (Eagly & Steffen, 1986; Hyde, 1984 b; Hyde, 1986), также содержали вывод о существовании гендерных различий в агрессивном поведении. Вместе с тем Игли и Штеффен (Eagly & Steffen, 1986) пришли к заключению, что для взрослых эти различия весьма невелики (d = 0,29). В работе Хайда (Hyde, 1984 b) содержащей большое количество исследований, проведенных на детских выборках, сделан вывод о средней величине отличия (d = 0,50). Это означает, что только от 2 до 5% всех случаев агрессивного поведения можно объяснить гендером (т.е. от 95 до 98% происходит из других источников). Отчасти наше искаженное восприятие гендерных различий в агрессии можно объяснить тем фактом, что преобладающее большинство насильников и убийц - именно мужчины. Однако, как совершенно справедливо отмечено у Бербэнк (Burbank, 1994), подобные действия совершает очень малая часть мужчин. Принимая во внимание эти крайние варианты, поведение большинства мужчин сходно с поведением большинства женщин. Другая причина, которая заставляет нас считать мужчин более агрессивными,- это устоявшаяся в нашей культуре вера в то, что такими их делает более высокий уровень тестостерона в крови. На самом деле пока не существует убедительных экспериментальных доказательств наличия у человека связи «тестостерон- агрессия» (Bjorkvist, 1994).

Бьйорквист и Ньемела (Bjorkvist & Niemela, 1992) пришли к выводу, что существует несколько факторов, от которых зависит, кто более агрессивен - мужчина или женщина: гендер участников конфликта, тип агрессии и конкретная ситуация. Например, Лагерспец (Lagerspetz, 1988), исследуя финских детей 11-12 лет, учащихся в школе, обнаружил, что девочки предпочитали использовать косвенные формы агрессии (распускали слухи, заводили нового друга «в отместку» старому), в то время как мальчики чаще открыто выражали агрессию (толкались, кричали, дрались). Бьйорквист и его коллеги (Bjorkvist et al., 1994) предположили, что женщинам, из-за того что они более слабы физически, нет смысла применять физическую агрессию, и поэтому они прибегают к вербальной или косвенной агрессии. Целый ряд ученых в своих кросс-культурных исследованиях говорили о том, что стратегии косвенной агрессии в целом чаще встречаются у женщин, чем у мужчин, хотя и отмечали некоторые вариации (Bjorkvist, 1994).

Метаанализ, проведенный Хайдом (Hyde, 1984 b), показал, что гендерные различия в агрессии у дошкольников в целом больше, а у учащихся колледжа - меньше. По данным исследования, мужчины уже к раннему взрослому возрасту начинают выражать агрессию вербально или косвенными путями, причем в их арсенале - не только сплетни, но и критические замечания, прерывание на полуслове, инсинуации без прямого обвинения и поведение типа «отстань от меня» (Bjorkvist et al., 1992, 1994). По наблюдениям Бьйорквиста, социальные нормы среднего класса в европейской и североамериканской культурах не поощряют проявлений физической агрессии у взрослых мужчин.

В число факторов, влияющих на то, будут ли в конечном счете обнаружены гендерные различия в агрессии, входят тип агрессии и ситуационный контекст. Бьйорквист и Ньемела (Bjorkvist & Niemela, 1992) заметили, что в большинстве работ, направленных на исследование половых различий в агрессии, под последней понималась лишь физическая агрессия, а этот тип, как мы знаем, вероятнее всего встречается у мужчин. Действительно, сильнейшей предпосылкой для обнаружения гендерных различий в агрессии, по результатам метаанализа Игли и Штеффен (Eagly & Steffen, 1984), был такой ситуационный контекст, который провоцировал проявление скорее физической, чем психологической агрессии (в ситуациях, требующих применения физической агрессии, мужчины с большей вероятностью выдавали агрессивное поведение).

Игли и Штеффен также указали на то, что большинство социально-психологических исследований агрессии замыкалось на агрессии в отношении незнакомых людей в ситуациях кратковременных встреч. Результаты кросс-культурных исследований, в которых рассматривались физические и косвенные формы агрессии в межличностных взаимоотношениях, дают веские поводы усомниться в том, что мужчины действительно более агрессивны, чем женщины (см. специальный номер журнала «Половые роли», посвященный кросс-культурным исследованиям агрессии у женщин и девочек (Sex Roles, 1994, Vol. 30, Nos. 3 and 4).

Игли и Штеффен применили теорию социальных ролей для рассмотрения гендерных различий в агрессии. Они писали, что эти различия могут частично объясняться гендерными ролями, которые поощряют проявление мужчинами агрессии в некоторых формах, в то время как агрессивность у женщин не приветствуется (агрессивность, например, несовместима с некоторыми важнейшими составляющими женской роли - женщина должна быть нежной и избегать физической опасности). По данным, полученным в исследованиях Кемпбелл и Мансер (Campbell & Muncer, 1987) и Кемпбелл и др. (Campbell et al., 1992), можно заключить, что мужчин нередко принуждают к агрессии окружающие. Кто-либо ставит под сомнение их самоуважение или общественное положение, а мужчины представляют, что в глазах других их пассивность будет оценена негативно. Женщины, наоборот, испытывают смущение, если им пришлось проявить агрессию на людях. Перри и др. (Perry et al., 1989) обнаружили, что к 10-летнему возрасту за одно и то же агрессивное поведение мальчики ожидают меньшее неодобрение от родителей, чем девочки. Игли и Штеффен (Eagly & Steffen, 1986) также отметили, что мужчины предпочитают роли, в которых требуется проявление агрессии (например, в военной или спортивной областях), приобретая, таким образом, навыки и опыт агрессивных действий. Для большинства женских ролей, наоборот, агрессивность совершено неуместна (например, мать, секретарша, учительница, нянька) и скорее рождает чувство вины и тревоги из-за своей несовместимости с направленностью женской роли на нежность и заботу о других.

Конформность и подверженность влиянию

Социальные стереотипы, касающиеся гендеров, могут вынудить нас поверить, что по сравнению с мужчинами женщины - более конформны, легкоубеждаемы и управляемы из-за своей зависимости и подчиненности (Eagly & Wood, 1985). Ранние исследования конформности прямо не затрагивали вопрос гендерных различий. Шериф (Sherif, 1937) в своем исследовании информационного давления задействовал только мужчин. Эш (Asch, 1956), изучая нормативное давление, судя по всему, собрал данные по обоим полам, но почему-то сообщил результаты только по мужской выборке. Хотя ни в одном из более поздних исследований, в которых принимали участие и мужчины и женщины, не было обнаружено гендерных различий в подверженности влиянию, это не помешало авторам социально-психологических трудов и «Справочника по социальной психологии» с завидной уверенностью вплоть до конца 70-х гг. стоять на той точке зрения, что женщины более подвержены влиянию, чем мужчины. И это вопреки тому, что 82% исследований, сравнивавших мужчин и женщин на предмет убеждаемости, и 74% исследований, в которых искали гендерные различия в конформности, никаких различий не обнаружили (Eagly, 1978; Eagly & Wood, 1985).

Используя новую в то время технику метаанализа, Игли и Карли (Eagly & Carli, 1981) провели анализ 148 работ по социальному влиянию за период с 1949 по 1977 г. В результате они обнаружили небольшую, но статистически значимую величину отличий для подверженности влиянию в зависимости от гендера (значение d находилось в пределах 0,16 - 0,26; напомним, что 0,20 считается малым значением, а 0,50 - средним). Наибольшие значения d были получены в исследованиях группового давления, где одного члена группы все остальные принуждали изменить определенное поведение или верования (0,23 < d < 0,32). Этот факт может объясняться тем, что женщины - более «общественные» создания и, следовательно, стараются сохранить гармонию в группе и добрые чувства ее членов друг к другу (Eagly, 1978; Eagly & Wood, 1985). Другой причиной может быть то, что мужчины менее конформны из-за социальных норм, которые предписывают им быть независимыми и не поддаваться влиянию со стороны. Было обнаружено, что мужчины менее конформны в ситуации, когда они считают, что члены группы знают их мнение, чем тогда, когда они уверены, что другим их мнение неизвестно. На конформность женщин этот фактор не оказывал никакого влияния (Eagly et al., 1981).

В статье Игли (Eagly, 1978) говорится, что среди 22 работ по этой теме, проведенных и опубликованных до 1970 г., 32% указывают на большую степень подверженности влиянию у женщин, тогда как из 40 исследований, обнародованных после 1970 г., лишь 8% обнаружили те же самые различия. Она заметила, что социально-психологическое влияние биологического пола, по всей видимости, зависит от контекста культуры. Игли также заключила, что, исходя из того, что нам свойственно подчиняться мнению других тогда, когда мы не уверены в своей позиции или способностях, наибольшие половые различия будут обнаруживаться в исследованиях, использующих темы, в которых представители одного гендера ориентируются лучше. Например, целый ряд ранних исследований гендерных различий оперировал знаниями из военной области и политики (Eagly, 1978). Систранк и Макдэвид (Sistrunk & McDavid, 1971) а также Голдберг (Goldberg, 1974, 1975) обнаружили следующую закономерность: когда затрагивались женские темы, мужчины были более склонны к конформному поведению, чем женщины, и наоборот. Мопен и Фишер (Maupin & Fischer, 1989) тоже пришли к выводу, что на получаемые гендерные различия в подверженности влиянию оказывают воздействие следующие факторы: связано ли задание каким-либо образом с гендером и обладают ли мужчины (или женщины) явным превосходством в данной области. Однако Игли и Карли (Eagly & Carli, 1981), которые просили испытуемых обоих полов оценить каждую из 83 тем, фигурировавших в работах по внушаемости с 1949 по 1977 г., с точки зрения интереса, который она для них представляет и своей осведомленности в ней, не нашли доказательств того, что исследователи чрезмерно тяготели к темам, в которых мужчины лучше ориентировались и которыми интересовались. Вместе с тем они обнаружили, что в большом количестве случаев использование мужских тем было связано с высокой подверженностью влиянию у женщин.

Есть и более любопытные находки в отношении гендера и внушаемости. Одна из них заключается в том, что пол исследователя, судя по всему, сильно влияет на факт обнаружения гендерных отличий. Игли и Карли подсчитали, что 79% исследований, в которых были обнаружены гендерные отличия в пользу большей внушаемости женщин, были осуществлены мужчинами, а также что исследователи-мужчины обнаруживали более значительные отличия, чем их коллеги женского пола. Исходя из этого, Игли и Карли заключили, что, вероятнее всего, ученые склонны планировать, осуществлять и излагать свои исследования в таком виде, который бы польстил тому гендеру, к которому они сами принадлежат (Eagly & Carli, 1981).

Несмотря на то что в исследованиях Игли и ее коллег (Eagly, 1978; Eagly & Carli, 1981) обнаружились лишь очень малые гендерные различия в подверженности влиянию, стереотип о том, что женщины более внушаемы и конформны, чем мужчины, продолжает существовать (Eagly & Wood, 1982). По мнению Игли ее коллег (Eagly & Wood, 1982; Eagly, 1983), причина стойкости этого взгляда в том, что женщины в целом имеют более низкий социальный статус и дома и на работе. Лица, обладающие меньшей властью и более низким статусом, вынуждены во многом уступать влиянию тех, кто выше их по статусу. Люди видят, что роли с высоким статусом принадлежат мужчинам чаще, чем женщинам, более того, женщины чаще бывают в подчиненных и конформных ролях, чем мужчины. Отсюда и стереотип. Игли и Вуд провели несколько экспериментов в подтверждение этой гипотезы и выяснили, что женщины не являются более подчиняющимися и уступчивыми от природы, но вести себя подобным образом обязывает их низкий статус. Унгер и Кроуфорд (Unger & Crawford, 1992) также отмечали, что гендерные различия в подчиняющемся поведении - часто не более чем результат различий в статусе между мужчинами и женщинами. Игли и Вуд (Eagly & Wood, 1982) пришли к выводу, что как только распределение социальных ролей между мужчинами и женщинами станет менее гендерно-типизированным, можно будет ожидать сокращения подобных гендерных стереотипов.

Альтруизм

Общепринятые стереотипы, описывающие женщин заботливыми и сочувствующими, наталкивают на мысль, что они должны больше, чем мужчины, помогать окружающим, тогда как в ходе метаанализа социально-психологических исследований готовности помочь, проведенного Игли и Кроули (Eagly & Crowley, 1986), выяснилось, что чаще помогают другим как раз мужчины, а не женщины. Авторы объясняют такой результат тем фактом, что типичное социально-психологическое исследование готовности помочь включает в себя создание ситуаций кратковременной помощи незнакомому человеку, как раз таких, в которых мужчина скорее всего окажет необходимую помощь. По словам Игли и Кроули (1986), проведенный ими метаанализ подтвердил, что мужчины не отличаются от женщин в готовности помочь, однако существуют половые различия в оказании помощи, которые зависят от типа помогающих действий.

Отличие типов помощи у мужчин и у женщин можно понять, предварительно рассмотрев различные социальные роли, которые занимают мужчины и женщины. Вспомним, что, согласно теории социальных ролей Игли, не различия между мужчинами и женщинами заставляют их занимать разные социальные роли, а скорее благодаря различию в социальных ролях мужчины отличаются от женщин. В отношении помогающих действий это положение можно сформулировать так: нормы, отвечающие за оказание помощи, различны для мужской и женской роли. Например, женская гендерная роль предписывает женщине заботиться о личных и эмоциональных потребностях других и помогать им достигать целей («заботливая помощь»). Мужская роль поощряет проявления более «героических» видов помощи, включающих необычные и рискованные действия по спасению, а также «кавалерские» виды помощи: помочь женщине, несущей тяжести, придержать открытую дверь. Женщины предпочитают домашние роли, роль секретарши или няньки, такие, в которых требуется помогать людям добиваться цели. Мужчин, наоборот, чаще можно увидеть на ролях, требующих героической помощи (например, пожарный, полицейский, военный). В дальнейшем Игли и Кроули (Eagly & Crowley, 1986) указали, что такое распределение ролей способствует развитию различающихся навыков, касающихся оказания помощи.

Пилявин и его коллеги (Piliavin et al., 1981) объясняли гендерные различия в оказании помощи в терминах соотношения цена-выгода. Следуя их модели, мы помогаем в том случае, если считаем, что выгода от помощи превосходит ту цену, какой мы ее осуществляем. Мужчины и женщины склонны по-разному определять цену и выгоду, в зависимости от требуемого приложения физической силы и связанной с действиями опасности. Например, в серии исследований, проведенных в метро, требуемое вмешательство заключалось в том, чтобы поднять на ноги упавшего мужчину. Неудивительно, что в таких исследованиях получаются весомые показатели половых различий, из которых делается вывод, что мужчины скорее готовы помочь окружающим (Piliavin & Unger, 1985). Определенные виды помощи, по словам Игли и Кроули (Eagly & Crowley, 1986), могут быть в большей или меньшей степени присущими тому или иному гендеру, и, как указали Пилявин и Унгер (Piliavin & Unger, 1985), соответствующий полу вид помощи воспринимается как имеющий меньшую цену.

Заключительные замечания

Задачей этой главы было показать, что гендерные различия далеко не так велики, как нам внушают распространенные стереотипы. Вместе с тем есть доказательства существования различных норм для мужчин и для женщин, норм, которые стимулируют развитие различных навыков и способностей. Более того, из факта, что гендерные различия сокращаются из года в год, следует, что в них есть что-то помимо чистой биологии. Результаты некоторых исследований трудно объяснить только дифференциальной социализацией. Например, все мы помним эксперименты, которые показали, что леворукость у женщин связана с хорошими пространственными навыками, а у мужчин - наоборот. Холперн (Halpern, 1992) рассматривала это в качестве доказательства того, что асимметрия полушарий коры головного мозга вносит свой вклад в половые различия в когнитивной сфере. Мужчины, по ее словам, чаще страдают заиканием и серьезными нарушениями способности к чтению - согласитесь, сложно объяснить эти различия только дифференциальной социализацией.

Джири (Geary, 1989) пришел к совершенно здравому выводу, что природа и воспитание взаимодействуют в сложном процессе создания половых различий. Он писал, что культура способна смягчать или усиливать ранние, биологически заложенные гендерные различия, а поскольку культура постоянно меняется, вполне логично ожидать, что и величина гендерных различий тоже будет меняться. Остается открытым вопрос о соотношении влияния биологии и социализации на половые различия. У меня есть четыре причины подозревать, что социализация и культура играют решающую роль в их становлении. Во-первых, все обнаруженные на сегодняшний день половые отличия относительно невелики. Во-вторых, есть веские экспериментальные доказательства существования различных культурных ожиданий для мужчин и для женщин. В-третьих, мы видим, что эти культурные ожидания с временем изменяются и соответствующие им половые отличия сглаживаются. В-четвертых, метааналитические работы в области гендерных различий с внушающим доверие постоянством показывают, что факт обнаружения отличия в какой-либо области определенно зависит от того, как было описано поведение, как оно было измерено, и еще от миллиарда других факторов, таких, как условия проведения эксперимента и социальный контекст.

Заканчивая эту главу о гендерных различиях, мы должны запомнить, что, даже если различия удается обнаружить, они недостаточно велики, чтобы давать нам основания считать, будто мужчины и женщины - это «два противоположных пола», и тем более они не дают нам никакого права относиться к представителям этих полов настолько по-разному, как мы нередко делаем. В заключительной статье своей книги о метаанализе гендерных различий Линн писал: «Гендерные различия в выполнении психологических и интеллектуальных заданий теряются на фоне огромных отличий мужчин от женщин по занятости на работе, приносящей удовольствие, власть, доход и уверенность» (Linn, 1986, р. 217). Сходным образом в ходе метаанализа Хайд и его коллеги (Hyde et al., 1990 b) обнаружили относительно слабые гендерные различия в производительности, уверенности в своих силах и отношению к математике. Отсюда они заключили, что для того, чтобы понять причины постоянного преобладания мужчин в областях, связанных с математикой, необходимо, не ограничиваясь изучением способностей и психических факторов, обратить пристальное внимание на такие явления, как половая дискриминация в образовании и при приеме на работу. В главах 3 и 4 мы будем говорить об ограничениях, накладываемых традиционной мужской и женской ролью. Читая эти главы, помните, что эти ограничения нельзя объяснить простыми биологическими отличиями.

Таврис (Tavris, 1992) сказала однажды, что тенденция преувеличивать различия между гендерами скрывает от нас существующие многочисленные сходства. Однако, как заметила Игли (Eagly, 1987), вопреки сходствам мужчин и женщин (в таких важных вещах, как интеллект, память, аналитические способности и т. д.), которые были документально зафиксированы исследователями, средний человек все еще считает мужчин и женщин совсем разными существами. По ее мнению, такое восприятие в какой-то степени оправданно: мы видим, как мужчины и женщины вокруг нас выполняют разные социальные роли, большинство из которых требует проявления стереотипно мужских или стереотипно женских качеств. Например, большинство знакомых нам нянек, матерей и секретарш - женщины, а среди инженеров, компьютерных техников и бизнесменов преобладают соответственно мужчины. Поэтому совсем не удивительно, что мы видим мужчин и женщин такими разными - ведь в обществе они занимаются совсем разными вещами. Тем не менее, как считала Таврис (Tavris, 1992), нам не следует путать различия в том, чем мужчины и женщины занимаются, с различиями в их базовых психологических способностях. Как мужчины, так и женщины стремятся соответствовать ожиданиям общества в отношении их гендера, чтобы избежать социального неодобрения.

Действительно, в целом ряде исследований (Klein & Willerman, 1979; LaFrance & Carmen, 1980; Putnam & McCallister, 1980; Serbin et al., 1993) было показано, что проявление мужчинами и женщинами поло-стереотипного поведения серьезно зависит от особенностей ситуации и того поведения, которое считается в данной ситуации «правильным».

Тенденция считать, что гендерно-ролевые различия между мужчинами и женщинами основываются на фундаментальных отличиях представителей одного пола от другого, а не на социализации или социальных ролях, очень напоминает фундаментальную ошибку атрибуции.

Фундаментальная ошибка атрибуции (Fundamental attribution error). Тенденция наблюдателей недооценивать влияние ситуации на поведение человека, в то же время переоценивая влияние диспозиции.

Этим термином социальные психологи обозначили тенденцию недооценивать роль ситуации в формировании поведения (Ross, 1977). Понятие «фундаментальная ошибка атрибуции» подразумевает, что мы склонны скорее допустить, что за поведение человека ответственны личностные черты и аттитюды, нежели согласиться, что его поведение зависит от внешних (ситуационных) причин. Гейс (Geis, 1993) заметила, что именно благодаря фундаментальной ошибке атрибуции характеристики, относящиеся к высокому статусу, видятся нам внутренними личностными чертами мужчин, а те, что относятся к подчиненности,- внутренними диспозициями женщин. Она приводит следующий пример: видя, как Марси ждет указаний Марка, мы заключаем, что Марси - женщина зависимая, а Марк - мужчина властный, при этом совершенно игнорируя тот факт, что Марси - секретарша Марка и ведет себя в соответствии со своей ролью.

Появлению фундаментальной ошибки атрибуции способствует наше незнание ситуационных сил, которые породили данное конкретное поведение. Как писал Дэвид Майерс (Myers, 1990), «причина находится там, куда направлено наше внимание». В случае с гендерными различиями общество направляет фокус нашего внимания на биологический пол как атрибуцию самого себя и для себя. Таким образом, мы приходим к выводу, что различия в поведении между мужчинами и женщинами отражают внутренние личностные отличия, которые, в свою очередь, проистекают из биологических отличий между полами. Мы часто упускаем из виду, что различные социальные роли, которые занимают мужчины и женщины, требуют разных типов поведения и стимулируют развитие разных качеств. На мой взгляд, эта тенденция получила такое широкое распространение, что напрашивается необходимость ввести термин фундаментальная ошибка гендерной атрибуции!.

В заключение хотелось бы примирить две тенденции: стремление социальных психологов найти во всем разнообразие и нашу направленность на сокращение гендерных различий. Феминистское движение отличий, последовательницы которого почитают различия, диктуемые гендерными стереотипами, обеспокоены тем, что андрогиния и другие новые веяния, сокращающие отличия мужчин от женщин, превратятся в конце концов в плавильную печь, из которой женщины выйдут копиями мужчин. Они также утверждают, что женские качества, передававшиеся при помощи гендерных стереотипов, попали в незаслуженную опалу. Подобно им, мифопоэтическое движение мужчин (называемое так, потому что они используют сказки и мифы для иллюстрации «базовой мужественной природы» мужчин) заявляет, что естественные мужские качества были незаслуженно забыты и что мужчины слишком «феминизировались» и стали «слюнтяями» (Kimmel & Kaufman, 1994). В определенном смысле эти идеи совпадают с современными критическими высказываниями в адрес «плавильной печи», которую представляет собой культура. Идея «плавильной печи», где люди из разных культур собираются вместе и в конечном счете сплавляются друг с другом (т. е. ассимилируются), уже вышла из моды. Проблема здесь в том, что, когда более сильная культура ассимилирует более слабую, последняя теряет свои уникальные культурные традиции и свое лицо. Вместо метафоры «плавильной печи» появилась метафора «салатницы», которая отражает, что разные культуры могут смешиваться, сохраняя свой уникальный вкус. Модель «салатницы» поддерживает и ценит культурное разнообразие.

Ценить разнообразие - не означает ли это, что нам надо ценить гендерные различия? Я считаю, что нам следует ценить качества, связанные с тем и с другим гендером, но никак не гендерные различия. Как будет показано в главах 3, 4 и 5, искусственное разделение качеств на мужские и женские приводит к наложению бессмысленных ограничений на оба пола и способствует развитию гендерного конфликта. Мы, естественно, должны ценить некоторые качества, которые в прошлом считались мужскими (или женскими), но при этом не следует считать, что человек непременно должен принадлежать к определенному полу, чтобы обладать ими. Однако решение перестанет казаться нам таким простым, когда мы рассмотрим выгоды в самооценке и идентичности, которые дает нам подчеркивание различий между гендерами. Этот вопрос мы разберем в главе 5.

Резюме

Если гендерные различия и обнаруживаются, то они относительно малы. В большинстве типов поведения и навыков у мужчин и женщин больше сходств, чем различий. Метаанализ, статистическая техника, суть которой состоит в комбинировании результатов множества исследований с целью оценить размер различий между группами, является важнейшим инструментом в изучении гендерных различий.

Гендерные различия в математических способностях год от года сокращаются, а те из них, что остались, проявляются в высших учебных заведениях. Именно в это время женщины наиболее чувствительны к социальному давлению, вынуждающему их соответствовать своей гендерной роли. Мы также располагаем свидетельствами того, что родители и учителя могут внушать девушкам, что продолжать изучение математики после школы - не женское дело. У нас есть доказательства того, что у женщин меньше уверенности в своих математических способностях, и доказательства, что опыт девочек вне школы менее богат ситуациями, подготавливающими их к карьере в науке и математике.

Общепринятые стереотипы говорят о существовании сильных половых различий в эмпатии и эмоциональности, но результаты исследований не дают этому весомого подтверждения. Данные, полученные путем самооценки, указывают на более сильные половые различия, чем замеры физиологических показателей. Это наводит на мысль, что мужчины не хотят, чтобы их видели эмпатичными, потому что это качество не соотносится с мужской гендерной ролью. Путем исследований доказано, что сам факт выражения эмоции человеком и способ, которым он это делает, сильно зависит от гендерных норм.

Гендерные различия в агрессивном поведении в большинстве случаев обнаруживаются, но зависят от гендера участников конфликта, типа агрессии, ситуационных факторов и гендерных норм. Исследования гендерных различий в подверженности влиянию показали, что факт обнаружения отличий зависит, во-первых, от ситуации и, во-вторых, от пола экспериментатора. Гендерные различия в альтруизме также зависят от вида требуемой помощи и от того, подходит ли этот вид помощи гендерной роли испытуемого.

Теория социальных ролей говорит, что многие различия между мужчинами и женщинами появляются из-за различий в требованиях мужской и женской ролей. Например, женские социальные роли (такие, как обеспечение ухода за ребенком) скорее нуждаются в эмпатийной отзывчивости, тогда как мужские роли часто предписывают мужчинам быть сильными, стремиться к власти и соревнованию - качества, несовместимые с эмпатийной отзывчивостью. Подобным образом, гендерные роли стимулируют проявление мужчинами некоторых форм агрессии, в то время как у женщин проявления агрессии не поощряются.

Неудивительно, что мы предполагаем наличие фундаментальных отличий между мужчинами и женщинами, ведь они занимают разные роли в обществе и наша культура непрерывно подчеркивает, насколько велики различия между мужчинами и женщинами. Однако если считать, что гендерные различия в поведении коренятся в биологических половых отличиях, и игнорировать то, что их причиной могут быть различия в ролях и нормах, то такой узкий взгляд может привести к «фундаментальной ошибке гендерной атрибуции».

Существует несколько теорий, описывающих и объясняющих процесс усвоения гендерной роли и наличие гендерных различий.

Традиционная психоаналитическая концепция, начиная с 3. Фрейда, опирается на ведущую роль в половой дифференциации биологических факторов. Основным психологическим механизмом усвоения половой роли является процесс идентификации ребенка с родителями. В развитии личности основное внимание уделялось формированию обусловленных полом моделей поведения, связанных с сексуальной сферой. Для объяснения процесса идентификации использовались понятия "Эдипов комплекс" (у мальчиков) и "комплекс Электры" (у девочек) .

Идентификационная теория половой социализации является, по существу, теорией саморазвития, так как, в психоаналитической теории, опыт личности в семье, определяется различиями во врожденных биологических потребностях. Под влиянием этого опыта у детей формируются полоспецифические черты. Эти черты закрепляются по мере взросления. Поэтому социализация как процесс не является главным фактором формирования психологического пола. Согласно представлениям психоанализа -- формирование гендерных составляющих смысловой сферы личности детерминировано, по большей части, биологически и ранними этапами семейного воспитания .

Традиционный психоанализ исходит из того, что мужские и женские модели поведения диаметрально противоположны. Для типично мужского поведения характерными являются активность, решительность, агрессивность, соревновательность и направленность на сферу достижений, способность к творческой деятельности. Для типично женского поведения характерны: пассивность, нерешительность, зависимость, конформность, отсутствие логического мышления, отсутствие устремлений к достижениям, высокая эмоциональность. Фрейд считал, что личность тогда развивается гармонично и полноценно, когда она следует вышеописанным моделям .

С неофрейдизма основные положения традиционной психоаналитической теории подверглись теоретической и экспериментальной проверке. Например, было доказано, что следование традиционным моделям поведения не является гарантией психологического благополучия ни для мужчин, ни для женщин. По данным Б. Маккоби и К. Джеклин, высокая фемининность у женщин часто коррелирует с повышенной тревожностью и пониженным самоуважением. Высокофеминные женщины и высокомаскулинные мужчины хуже справляются с деятельностью, не совпадающей с традиционными нормами половой дифференциации. Дети, чье поведение больше соответствует требованиям их половой роли, часто отличаются более низким интеллектом и меньшими творческими способностями. Критикуя фрейдистов за идеализацию традиционных половых ролей, в частности, за положение о трагичности развивающейся личности при отклонениях в ее формировании от стандартов маскулинности и феминности, Дж. Стоккард и М. Джонсон утверждали, что воспитание девочки, основанное на традиционном понимании женственности, может сделать ее плохой матерью -беспомощной, пассивной и зависимой .

Теория социального научения, источником которой является бихевиоризм, утверждает, что поведение человека в значительной мере формируется позитивными или негативными подкреплениями из внешней среды. Представители теории считают, что в развитии гендерного поведения все зависит от родительских моделей, которым ребенок старается подражать, и от подкреплений, которые дают поведению ребенка родители .

"Теория половой типизации" основана в рамках бихевиоризма. Основной принцип научения полоролевому поведению, рассматривается как дифференциация половых ролей посредством наблюдения, вознаграждения, наказания, путем прямого и косвенного обусловливания. При помощи выбора имени, различий в одежде и игрушках родители стараются четко указывать на пол ребенка как ему самому, так и окружающим. Ряд экспериментальных исследований показывает, что с момента рождения ребенка родители ведут себя с детьми по-разному в зависимости от их пола. Различия в поведении матери с мальчиком и девочкой установлены уже на первых неделях жизни ребенка. В течение первых месяцев матери чаще находятся в физическом контакте с мальчиками, но с девочками они чаще разговаривают. Примерно после шестого месяца ситуация в плане физического контакта меняется: с девочками он становится более тесным, чем с мальчиками. Предполагается, что ослабление физического контакта с мальчиками будет способствовать приобретению ими большей самостоятельности .

Теория социального научения подчеркивает влияние микросреды и социальных норм на внешнее полоролевое поведение ребенка. В данной ситуации ребенок рассматривается скорее как объект, чем как субъект социализации .

Согласно теории когнитивного развития представление ребенка о половых ролях возникает в результате активного структурирования ребенком собственного опыта и не является пассивным продуктом социального упражнения. Положительные и отрицательные подкрепления взрослого и идентификация с ним играют основную формирующую роль в половой социализации ребенка, но наиболее значимой в нем является познавательная информация, получаемая ребенком от взрослого, и понимание им своей половой принадлежности .

На начальных этапах гендерного становления сторонниками такой концепции выделяются три процесса: 1 - ребенок узнает, что существуют два пола; 2 - ребенок включает себя в одну из двух категорий; 3 - на основе самоопределения ребенок руководит своим поведением, выбирая и предпочитая те или иные формы .

По мнению Л. Колберга подкрепления и идентификация начинают оказывать существенное влияние на формирование психического пола только после того, когда половая типизация уже произошла. Представители теории когнитивного развития считают, что полоролевые стереотипы оказывают большое влияние на процесс усвоения гендерной роли. Полоролевые стереотипы функционируют как схемы, посредством которых организуется и структурируется соответствующая информация. Благодаря способности детей группировать и перерабатьгоать информацию, и осуществляется половая типизация. В данном контексте полоролевая стереотипизация рассматривается как позитивньш процесс, способствующий обретению гендерной идентичности .

Основными организующими факторами приобретения половой роли в рамках теории когнитивного развития являются когнитивные структуры сознания ребенка. В качестве мотивационного компонента процесса полового самоопределения ребенка выделяется потребность сохранить устойчивый и позитивный Я-образ и адаптироваться к окружающей действительности. Эта теория внесла существенный вклад в разработку проблемы гендерной идентичности и гендерного сознания .

Схема Э. Эриксона, описывает развитие мужской идентичности как формирование отношения к миру и женскую идентичность как пробуждение в близости с другим человеком. На пятой ступени данной схемы - в юношеском возрасте -- стоит задача формирования чувства самости, в подтверждении идентичности, которая сохраняет последовательность процесса достижения половой зрелости. Этой стадии предшествуют 4 кризиса, последовательное прохождение которых даёт возможность в юности проявить себя автономным, инициативным субъектом, проявив, таким образом, результат формирования идентичности. Все это относится к мальчику. Для девочки последовательность несколько иная. Её идентичность, по мнению Э. Эриксона, является неопределённой, так как ее задача в привлечении внимания мужчины, под именем которого она будет известна, положением которого она будет определяться. А для мужчины идентичность предшествует близости и репродуктивности .

Таким образом, психоаналитическая теория акцентирует значение биологических факторов и опыта раннего детства для последующего полоролевого поведения индивида, обращает особое внимание на идентификацию ребенка с родителем своего пола. Теория социального научения подчеркивает влияние микросреды и социальных норм на внешнее полоролевое поведение, делает акцент на типичном для пола поведении. Теория когнитивного развития описывает процесс усвоения половой идентичности с точки зрения ребенка, в ней подчеркивается активный и творческий характер мышления ребенка.

Вместе с тем отдельные положения переходят из одной теории в другую. Так, многие представители необихевиоризма признают, что когнитивные процессы вклиниваются между стимулом и реакцией, что индивиды способны обобщать специфические случаи. Теория когнитивного развития, определяя решающую роль когнитивных процессов в половой социализации, признает, что при формировании психологического пола имеют место, как подкрепление, так и моделирование, хотя они вторичны по отношению к когнитивным процессам. Одни социальные бихевиористы считают, что подкрепления, поддерживающие гендерное поведение детей, социальны, другие разделяют взгляд психоаналитиков о значении опыта раннего детства и идентификации ребенка с родителем того же пола в формировании полоролевого поведения .

В 70-е годы сформировалась новая психология пола. Представители этой теории считают, что основное значение в формировании гендерной идентичности имеют социальные ожидания общества.

Представители зарубежной гендерной психологии Джин Миллер (1976), Кэрролл Гилиган (1982), Нэнси Ходороу (1989) и другие, сосредоточили свое внимание на изучении жизненного опыта женщин. В дополнение к опыту, обусловленному биологическими причинами, существует и культурная уникальность женского опыта как последствия исполнения гендерных ролей .

Ненси Ходороу (Chodorow N.) в своих исследованиях рассматривала воспроизводство общих универсальных различий внутри каждого поколения, характеризующих особенности мужской и женской индивидуальности, но связывала эти различия не с анатомическими детерминантами, а с особой ответственностью женщин за заботу о ребенке. Поскольку социальная среда для мальчиков и девочек отлична и воспринимается ими по-разному, то гендерные различия возникают и в личностном развитии. Как следствие, в любом обществе женщина самоопределяется в контексте её отношений и связей с другими людьми больше, чем мужчина .

Н. Ходороу рассматривает гендерную идентичность как ядро формирования личности, которая практически полностью формируется к трём годам, независимо от пола ребёнка (Chodorow N., 1974). Человеком, который заботится о ребёнке первые три года жизни, обычно является женщина, но для мальчиков и девочек внутриличностная динамика формирования гендерной идентичности имеет свои отличия. Для мальчиков отделение от матери является существенным в усвоении маскулинности, и детерминирует обособление и индивидуализацию как элементы связанные с формированием половой идентичности. Для девочек усвоение феминной идентичности не включает процессов обособления. Отсюда, Н. Ходороу делает вывод о зависимости обособления и индивидуализации личности от наличия или отсутствия необходимост разрыва диады «мать -дитя». Таким образом, маскулинность определяется через обособление, а фе-минность - через единение, в следствии этого у мужчин обычно возникают трудности во взаимоотношениях, а у женщин в индивидуализации .

Дж. Мид и Ж. Пиаже рассматривали игры детей, как первичную основу социального развития. Изучая организацию и структуру игровой активности детей 10 и 11 лет, авторы установили, что мальчики чаще, чем девочки, играют самостоятельно и в больших смешанных по возрасту группах, они чаще выбирают соревновательные игры. Мальчиков увлекает разработка правил и создание справедливых процедур разрешения конфликтов, в отличии от девочек. Мальчишеские игры больше стимулируют проявления независимости, организационных навыков. В контролируемых соревновательных играх, они учатся соперничать, состязаться соблюдая правила. Игры девочек обычно происходят в небольших, более близких группах. Их игры копируют социальные модели человеческих отношений, и более корпоративны. Следовательно, способствует развитию эмпатии, чуткости, необходимых для принятия роли «конкретного другого», но в меньшей мере ориентированы на усвоение роли «обобщённого другого», на абстракцию человеческих отношений. Таким образом, к половой зрелости формируются различия внутриличностных ориентации и различия социального опыта .

Дж. Стоккард и М. Джонсон, опираясь на основные положения теории новой психологии пола, выдвинули утверждение о том, что биологический пол (то есть хромосомный и гормональный), может лишь помочь определить будущее поведение человека. Определяющую роль несет психологический пол, усвоенный социально, прижизненно, на формирование которого оказывают влияние классовые, этические, расовые, религиозные и другие вариации гендерных ролей и социальных ожиданий. Детерминантами гендерных параметров служат социальные ожидания, роли и конвенциональные требования половой адекватности поведения. Социальные требования, которым должно удовлетворять поведение индивида, функционируют как "самоосуществляющиеся пророчества", они столь жестко задают схему гендерных реакций, что остаются значимыми даже в тех случаях, когда индивид находится наедине с самим собой или оказывается в ситуации, где половая принадлежность личности не существенна. Иными словами, «ключ к социальному процессу конструирования пола - это текущие социальныеинтеракции, что же касается психологических черт личности, приобретенных ею в ходе длительной половой социализации, то их роль, второстепенна» .

Возникновению "Новой психологии пола" способствовали три фундаментальных исследования, выводы которых опровергают основные положения традиционных теорий, это работы Е. Маккоби и К. Джеклин, посвященные анализу психологии половых различий, исследования Дж. Мани и А. Эрхарда, показавших значение эффекта социализации, концепция андрогинии С. Бем, показавшей несостоятельность противопоставления традиционной психологией маскулинности и феминности .

Б. Маккоби и К. Джеклин пришли к выводу, что, по существу, нет фундаментальных врожденных различий в психологических особенностях мужчин и женщин во многих областях, где раньше эти различия признавались. Немногочисленные различия, которые имеются у маленьких детей, явно недостаточны, чтобы обосновать традиционное неравенство половых социальных ролей, существующее в обществе .

С. Бем предложила концепцию психологической андрогинии, внесшей существенные коррективы в представления о маскулинности и феминности. Андрогиния - понятие, обозначающее людей, успешно сочетающих в себе как традиционно мужские, так и традиционно женские психологические качества. Это позволяет людям менее жестко придерживаться полоролевых норм, свободнее переходить от традиционно женских занятий к мужским. Маскулинность/феминность - нормативные представления о соматических, психологических и поведенческих свойствах, характерных для мужчин и женщин. Обыденное сознание склонно абсолютизировать психофизиологические и социальные различия полов, отождествляя маскулинность с активно-творческим, а феминность - с пассивно-репродуктивным началом .

Долгое время маскулинные и феминные черты считались строго дихотомическими, взаимоисключающими, а всякое отступление от норматива воспринималось как патология или шаг в направлении к ней. Такие представления о маскулинности и фемининности полярно противопоставляют мужчин и женщин: мужчины доминантны, независимы, компетентны, самоуверенны, агрессивны и склонны рассуждать логически; женщины покорны, зависимы, эмоциональны, конформны, и нежны. Существенной чертой этой модели является ее иерархичность, альтернативные функции дополняют друг друга "по вертикали", так что женщине отводится подчиненная роль .

По мере того, как распределение труда по признаку пола в качестве главного принципа организации общества утрачивало свою жесткость, строгий нормативизм уступил место идее континуума маскулинно-фемининных свойств. Предполагалось, что мужчина может быть сильным и энергичным, не будучи при этом непременно грубым и агрессивным, а женская нежность не обязательно пассивна . На этой основе в 30-60-х годах психологи сконструировали несколько специальных шкал для измерения маскулинности-фемининности (М-Ф) умственных способностей, эмоций, интересов (например, шкала М-Ф опросника MMPI, шкала маскулинности Гилфорда и др.). Все эти шкалы предполагали, что в пределах некоторой нормы индивиды могут различаться по степени М и Ф, но сами свойства М-Ф представлялись альтернативными, взаимоисключающими: высокая маскулинность должна коррелировать с низкой фемининностью, и обратно, причем для мужчины нормативна, высокая маскулинность, а для женщины - феминность .

В 1974 г. Сандра Бем в рамках концепции андрогинии предложила тест маскулинности-фемининности, который отличался от всех предшествующих тестов тем, что был построен на представлении о маскулинности и феминности как независимых, ортогональных измерениях личности Ее тест разделял мужчин и женщин на четыре группы. .

К первой группе относятся маскулинные индивиды с выраженными традиционно мужскими качествами, такими, как честолюбие, решительность и др. Ко второй группе относятся фемининные индивиды с выраженными традиционно женскими качествами, такими, как мягкость, эмоциональность и др. Третью группу составляют андрогины - люди, сочетающие в себе как традиционно женские, так и мужские черты. Четвертая группа представлена людьми, не обладающими выраженными ни маскулинными, ни фемининными чертами .

Андрогиния является значимой психологической характеристикой личности, определяющей гибкость и адаптивность поведения, способность менять свое поведение в зависимости от ситуации, она помогает формированию устойчивости к стрессам, способствует достижению успехов в различных сферах жизнедеятельности. Андрогиния может пониматься как эмансипация обоих полов, а не как борьба женщин за равенство в маскулинно ориентированном обществе .

Гейл Рубин представительница американской феминисткой теории, антрополог, в своей статье "Торговля женщинами" ("Traffic in Women", 1974) вводит термин «гендерная система» или система гендерных отношений. По ее определению, гендерная система - это «набор механизмов, с помощью которых общество преобразует биологическую сексуальность в продукты человеческой деятельности». Изучение гендерных систем отражает социальную организацию отношений между полами в обществе. Ивонн Хирдман (Y. Hirdman), шведская исследовательница, рассматривает гендерную систему как систему отношений мужчин и женщин, включающую их представления, неформальные и формальные правила и нормы, определенные в соответствии с местом, целями и положением полов в обществе. Хирдман описывает гендерную систему как совокупность гендерных контрактов .

Гендерная система усваивается личностью и является относительно устойчивой, она воспроизводится механизмами социализации и нормативными системами общества. Для капиталистического общества начала XX века социальная сфера была по большей части сферой мужской активности, женской -- являлась частная сфера. Рьшочные ценности определяли доминанту - мужской сферы, тогда как приватная -- женская, воспринималась как вторичная, обслуживающая. Таким образом, складывалась иерархия ролей гендерной системы, названная в феминистской теории - патриархальной .

В постиндустриальном обществе гендерная система значительно изменилась, под воздействием гуманизации общества, повышения значимости самореализации личности. Постепенно приходит выравнивание прав и возможностей мужчин и женщин как в публичной сфере (политика, образование, профессиональная деятельность, культурная жизнь), так и в сфере приватной (ведение домашнего хозяйства, воспитание детей, сексуальность и пр.). Гендерная система отражает социальные процессы формирования и поддержания представлений о надлежащей и отклоняющейся мужественности и женственности, нормы построения межполовых отношений .

В теории социальных ролей А. Игли рассмотрена тенденция относить человека к различным группам по гендерному аспекту, которая наблюдается в каждой культуре, основанием для этого является гендерное разделение труда и культурные нормы, составляющие гендерную систему общества. Согласно исследованиям А. Игли (Eagly A., 1987) гендерные стереотипы обусловлены различиями социальных ролей, которые формируют нормативы полоролевого поведения .

Исследователи Дж. Вильяме (John Williams) и Д. Бест (Deborah Best) обосновали предположение, о возникновении гендерных стереотипов из древних времен от разделения труда (1990). Такое разделение труда, по мнению авторов, продолжает существовать в виде мужских стереотипов действия, и женских стереотипов взаимодействия. Они провели кросс-культурное исследование восприятия мужчинами и женщинами гендерных характеристик. Результаты показали, что мужчины характеризуются как активные, смелые, властные, независимые, агрессивные, доминирующие, грубые и прогрессивные. Женщины -зависимые, кроткие, чувствительные, нежные, слабые, эмоциональные и суеверные. В то же время были и исключения, так в Малайзии прилагательные «напористый» и «шутливый» ассоциируется с женщинами. Кроме того, установлено, что страны значительно различаются по предпочтительности, ассоциируемой с мужскими и женскими стереотипами. В Австралии, Бразилии, Перу и Италии мужские стереотипы были довольно неблагоприятными, в то время как в Японии, Нигерии, Южной Африке и Малайзии они были скорее благоприятными .

С целью объяснить полученные различия исследователи проанализировали различные показатели социального развития. Единственным значимым фактором оказалось вероисповедание и зависимость от включенности в традиции поклонения божествам женского пола или наличия женского участия в религиозных церемониях. В целом, результаты указывали на панкультурное сходство гендерных систем, детерминированное издревле сложившейся системой разделения труда, где женщинам отводится домашний труд, а мужчинам работа за пределами дома. Изменение этой системы ведет к гендерному сглаживанию. В странах с более развитой экономикой женщины больше вовлечены во внешнюю социальную сферу .

В исследовании С. Оскамп (Oskamp , 1991) прослежены тенденции в ген-дерно-ролевых установках, на протяжении пятидесяти лет с 1937 по 1987 гг. За эти годы автор проследил динамику гендерных стереотипов в отношении участия женщин в управленческой деятельности и в государственной власти, в пользу более позитивного отношения. Таким образом, тенденция гендерного сглаживания прослеживается в самых разных сферах жизни социума, эти изменения наблюдаются и на уровне стереотипов, и в осознании, на уровне смысловой сферы личности .

Рассмотренные выше направления являются наиболее распространенными теориями усвоения половой роли и гендерной идентичности: психоаналитическая концепция, теория социального научения, теория когнитивного развития и новая психология пола. Новую психологию пола можно охарактеризовать в целом как прогрессивную концепцию, которая обоснованно критикует позицию биодетерминизма в усвоении половой роли и объяснении социальных различий между мужчинами и женщинами. Таким образом, обозначилось направление исследований психологических механизмов становления гендерной идентичности, его основой являются: процесс идентификации (психоаналитическая теория), социальные подкрепления (теория социального научения), осознание половой социальной роли (теория когнитивного развития) и социальные ожидания (новая психология пола).

Люди от отношений часто ждут очень многое, и главное, что их партнер будет таким же, как они: иметь те же взгляды, ценности, восприятия и поведения. Однако вы не сможете изменить отношение и поведение своего партнера, если он сам не будет в этом заинтересован. И самое маловероятное, что вы измените основные характеристики его пола. Поэтому очень важно понять и принять тот факт, что основные гендерные различия, которые существуют между мужчиной и женщиной – реальны и неизменны. Вы можете научиться использовать различия, чтобы улучшить ваши отношения, а не повредить их.

Мужчины и женщины действительно отличаются? ! Давайте рассмотрим доказательства во множестве областей жизни. Обратите внимание, что эти результаты являются обобщенными и имеют отношение к большинству мужчин или женщин, но не для всех мужчин и всех женщин. (ниже более подробные различия в жизни, быту, поступках и т.д.)

1. Физиологические различия

У девочек развивается быстрее правое полушарие мозга, чем у мальчиков: это позволяет речи развиться быстрее, произношению, начинаю читать раньше, и, следовательно, память лучше.

Мальчики развивают левое полушарие мозга быстрее, чем девочки: отсюда — визуальные пространственные и логические навыки, перцептивные навыки, они лучшие в математике, решении различных задач, строительстве и решении загадок.

Девочки больше заинтересованы играть в куклы, с мягкими игрушками и более; мальчики обращают внимание на блоки, конструкторы или на то, чем можно манипулировать.

2. Социальное влияние

Исследование младенцев:
Родители говорят больше с мальчиками, чем с девочками младенческого возраста.

Девочки мягче и с ними больше нянчиться.

Мальчикам редко говорят, что они сладкие, красивые, маленькие куклы, мальчикам говорят, что они являются сильными, смелыми, большими.

От мальчиков требуют больше физической силы, чем от девочек, с ними чаще играют в спортивные игры.

Девочек ласкают и гладят больше чем мальчиков.

До двухлетнего возраста, мать склонна общаться и любоваться своей дочерью значительно чаще, чем сыном, и у них больше зрительного контакта с дочерьми.

Матери выплескивают широкий диапазон эмоциональной реакции на девочек, чем на мальчиков.

Когда девочки выказывали гнев, лица матерей выражали большее неодобрение, чем тогда, когда мальчики выказывали гнев. Вероятно, это влияет, почему девочки растут более улыбчивыми, более общительны, и лучше способны интерпретировать эмоции, чем мальчики.

Отцы используют «термины команды» с мальчиками больше чем с девочками.

Различия между мальчиком и девочкой связанны с развитием:

Детские рифмы, книги и мультипликационные фильмы закрепляют стереотипы, в которых показывают девушек в бедственном положении, непривлекательными домохозяйками, беспомощными пенсионерами, сексуальными героинями и часто падающими в обморок.

Девушки используют больше слова нежности, чем мальчики.

Мальчикам прощают агрессивное или антиобщественное поведение, чем девочкам. Приемлемо, когда девушки действуют как сорванцы; мальчикам, которые ведут себя как девочки, делают строгие замечания.

Девушки склонны сплетничать о других людях; иметь секреты для того, чтобы укрепить дружбу, пожелания и потребности.

Мальчишки говорят о вещах и поступках. Они обсуждают свои дела и тех кто лучше в том или ином виде деятельности.

Девочки-подростки говорят о мальчиках, одежде и своем телосложении.

Мальчики — подростки говорят о спортивных состязаниях, механике, и о функции вещей.

Возраст 12-18 является крупнейшим событием для девочек — есть парень.
Мальчики в 12-18 лет в равной степени заинтересованы в следующем: секс, автомобили и спорт.
Это переносится и во взрослую жизнь, когда женщины говорят об отношениях, людях, диете, одежде, физическом состоянии.

Мужчины говорят о спорте, бизнесе, политике, финансах, автомобилях, и механике вещей.

3. Ценности и самоуважение

МУЖЧИНЫ
Самосознание мужчины определено его способностью добиваться результатов через успех и достижение.
Достижение целей и доказательство своей компетентности – дает чувство удовлетворения.
Для ощущения комфорта, мужчины должны достичь цели самостоятельно.

Для мужчин выполнение поставленных задач является символом уверенности, власти и самоуважения.

Вообще, мужчины больше интересуются объектами и вещами, и в последнею очередь людьми и чувствами.

Мужчины редко говорят о своих проблемах, если они не обращаются «за опытным» советом; просьба о помощи, когда вы можете сами что-то сделать, является признаком слабости.

Мужчины более агрессивны, чем женщины; более воинственны и территориально целостны.

Мужское самоуважение больше связано с карьерой.

Мужчины чувствуют себя опустошенными отказом и финансовыми неудачами; они имеют тенденцию быть зацикленными на деньгах намного больше, в отличии от женщин.

ЖЕНЩИНЫ:
Женщины оценивают любовь, коммуникацию, красоту и отношения.

Самосознание женщины определено через их чувства и качество их отношений.

Они проводят много времени, поддерживая, лелея и помогая друг другу.

Личные выражения, в одежде и чувствах очень важны для них.

Связь имеет важное значение.

Любой разговор сводится к тому, как хорошо она себя чувствует.

Для женщин, предлагающих помощь не признак слабости, а признак силы, это знак заботы, чтобы оказать поддержку.

Женщины очень озабочены вопросами физической привлекательности; перемены в данной области столь же значительны для женщин как изменения в финансовом положении для мужчин.

Когда мужчины озабочены работой или деньгами, женщины интерпретируют это как невнимание.

4. Иные различия

Мужчинам больше свойственно действовать логически, аналитически и рационально.

Женщины больше действуют интуитивно, целостно, творчески, интегрально.

Мужчины намного больше переносят трудности касательно своих собственных чувств, и могут вести себя угрожающе при выражении чувств в их присутствии. Это может заставить их реагировать, уходить или пытаться управлять ситуацией посредством показа контроля и/или власти.

Мужчины фактически уязвимее и зависимы от отношений, чем женщины, они больше чувствуют себя опустошенными их окончанием, так как у них меньше друзей и источников эмоциональной поддержки.

Мужчины естественны с их собственными гневными чувствами, чем женщины.

Женщины имеют намного более широкий диапазон чувств, чем мужчины, и интенсивность их чувств намного больше, чем у мужчин. В результате этого, кажется, что женские чувства изменчивы; мужчинам трудно это понять, они считают это иррациональным.

Мужчины, как правило, более функциональны в подходе к решению проблем; женщины эстетически ориентированны в дополнение к функциональности.

Женщины склонны быть намного более чувствительными к звукам и запахам, чем мужчины; и женщины склонны делать больший акцент на «атмосфере».

5. Конфликты , как правило, возникающие из-за основных различий между мужчиной и женщиной

Мужчины часто жалуются на то, что женщины всегда пытаются изменить их.
Наиболее частые жалобы женщин, что мужчины их не слушают.
Женщины ждут сочувствие, а мужчины готовы предложить решение.
Когда женщина делает попытки что-то изменить, усовершенствовать, исправить или что-то советует — мужчины слышат, что им говорят, что они не компетентны или не знают, как сделать что-то или что они не в состоянии быть самостоятельными.
Мужчины чаще испытывают чувство вины и ответственности за женские проблемы.
Мужчины считают, что женщины ждут от них совета и помощь в решении проблемы, и это правильный способ, чтобы быть полезным и возможность показать любовь, а женщины зачастую просто хотят, чтобы их искренне выслушали.

Домашняя работа: мужчины ее избегают, пытаясь, любой ценой, переложить это на других, так как они чувствуют себя униженными, делая домашнюю работу. Для женщин уборка дома — проявление заботы о домашнем очаге. Мужчины и женщины имеют различные границы определения чистоты и грязи.
Мужчины часто пытаются изменить настроение женщины, когда она расстроена, предлагая решения ее проблем, которые она интерпретирует как дисконтирование и лишение законной силы ее чувств.
Женщины все время пытаются изменить мужчину и его поведение, предлагая непрошеный совет или критикуя тот или иной вопрос.

6. Как работать с этими различиями

Когда женщины расстроены, не стоит предлагать ей решение, это можно сделать, когда она будет спокойна.
готов оценить совет и честную критику, когда это требуют.
Мужчины имеют большие потребности в статусе и независимости, женщины имеют потребность в близости и связи.
Женщины должны чувствовать заботу, доверие, взаимопонимание, уважение,любовь.
Женщины готовы на многое, если чувствуют себя нужными, особенными или обласканными.
Мужчинам нужно иметь доверие, понимание, признательность, одобрение, уважение, поощрение.
Мужчины испытывают мотивацию, когда чувствуют свою необходимость. Больше всего мужчина боится быть не достаточно хорошим или не достаточно компетентным, хотя он никогда этого не выразит и не покажет.

Мужчина и Женщина — словарь различий

А тем временем психологи, педагоги, социологи и врачи обнаруживают все новые и новые различия между мужчиной и женщиной. И, между прочим, тщательно их изучают.

Автомобиль

У нас в стране он до сих пор во многом остается средством утверждения мужского превосходства. И хотя большинство выпускников автошкол — женщины, статистика показывает, что едва ли треть из них в дальнейшем сядет за руль. А жаль, ведь женщины в два раза реже становятся виновниками дорожно-транспортных происшествий. К тому же происшествия с их участием обычно менее серьезны, чем те, в которых замешаны мужчины. Эта тенденция прослеживается во всех без исключения странах.

Боль

Женщины чувствительнее к физической боли, но и терпеливее, чем мужчины. Однако при всем своем терпении к врачам женщины обращаются в три раза чаще. Мужчины же живут по принципу «терпеть не могу, к врачу не пойду ». Связано это с их страхом пережить ее большую боль в процессе лечения (а ведь их терпение и так уже на пределе), а кроме того с нежеланием признавать свою болезнь, то есть свою слабость.

Внебрачная связь

К ней мужчин и женщин подталкивают разные причины. — тяга к сексуальным приключениям, женщин — стремление к дружбе и сильным чувствам. Реагируют на свои измены мужья и жены тоже по-разному: первые намного реже испытывают чувство вины. А вот что объединяет неверных мужей и жен: во-первых, и те и другие в большинстве своем не собираются отказываться от внебрачных связей, а во-вторых, не хотят, чтобы подобные связи разрушали их семьи.

Гнев

Когда-то от скорости реакции и способности к немедленным действиям в любой ситуации зависел успех мужчины-охотника и мужчины-защитника. Сегодня излишняя импульсивность ему скорее вредит, но поделать с ней он ничего не может. В стрессовой ситуации у современного мужчины, как и у его давнего предка, скачет давление и происходит мощный выброс адреналина. Отсюда и неконтролируемый мужской гнев. Женщины менее склонны к таким внезапным вспышкам агрессивности не потому, что чувствуют себя более бесправными, а все из-за того же давления и адреналина. У женщин в стрессовых ситуациях он обычно ближе к норме, чем у мужчин.

Депрессия

Дрожать от страха за свое здоровье и «умирать» от насморка — это право мужчины уже давно закрепили за собой. Но уж депрессии пусть они оставят женщинам! Врачи утверждают, что от депрессий женщины страдают в два раза чаще, чем мужчины. А от сезонных депрессий (например, из-за недостатка солнца в конце зимы) — в шесть раз чаще.

Еда

Странно, но никто в прежние времена не дошел до мысли разделить мужчин и женщин еще и по принципу гастрономических пристрастий. Впрочем, то, что женщины чаще любят сладкое, а мужчины отдают предпочтение соленой пище, — вполне научный факт.

Жестокость

Психологи обнаружили, что уже в самом нежном возрасте мальчики намного более жестоки, чем девочки. Похоже, взрослея, они не меняются. На одном европейском ралли было инсценировано дорожно-транспортное происшествие. Из шестидесяти двух участников-мужчин у аварии остановилось только тридцать пять человек, еще двое вызвали помощь. Остальные решили не терять времени попусту. Тогда как из шестидесяти двух участниц лишь две посчитали возможным проехать мимо.

Хотя бытует мнение, что месть женщины более жестока. И на то, на что может пойти женщина, приводит в содрогание мужчину.

Зеркало

Примерно пятая часть мужчин считает красивую внешность главным достоинством женщины. И только десятая часть женщин предъявляет столь же высокие требования к внешнему виду мужчины. Таковы результаты исследований. Мужчины в четыре раза чаще отходят от зеркала довольные собой, чем женщины.

Измены

90% мужчин признаются, что хотя бы раз в жизни были обмануты женщиной. Среди женщин, исходя из признаний, жертв измены меньше — 61%. Действительно ли женщинам изменяют реже? Или мужчины просто более ловко скрывают свои походы «налево»?

Кожа

Если в пылу ссоры женщина погорячилась и назвала своего друга толстокожим, то она абсолютно права. Если не в переносном смысле, так в прямом. Кожа у мужчин толще и менее чувствительна, чем у женщин. Поэтому морщины у них появляются позже.

Ложь

Внешне приметы мужской и женской лжи различны. Мужчина, когда лжет, становится агрессивным, не смотрит на собеседника, прерывисто дышит, говорит на повышенных тонах, водит пальцами по лицу, может вскочить и выбежать из комнаты. Женщина в такой ситуации обычно неестественно улыбается, говорит детским голоском, разглаживает свою одежду, перекладывает ногу на ногу и чаще, чем обычно, моргает. А вот интенсивность вранья от пола не зависит. Согласно подсчетам американских психологов, мужчины и женщины врут с одинаковой частотой — в среднем от 5 до 20 раз в день.

Мода

57% всех модных течений существующих в обществе, приходится на женскую одежду и украшения. И лишь 16% — на мужскую одежду. Мода — капризная дама. И женщинам от ее капризов достается почему-то больше, чем мужчинам.

Новорожденные

80% людей на земном шаре ждут появления мальчиков. Эта цифра была получена после изучения ста десяти различных культур. Оказывается, не успеваем мы появится на свет, а окружающие уже относятся к нам неодинаково. Остается надеяться на то, что если брать только цивилизованные страны, соотношение будет немного другим, не столь обидным для женщин.

Ошибки

На свои собственные ошибки мужчин и женщины реагируют по-разному. Женщины, обнаружив их, стараются как можно скорее исправиться. Довольно легко соглашаются с теми, кто на эти ошибки им указывает, а также склонны объяснять их нехваткой способностей, определенных навыков и знаний. Мужчины же имеют обыкновение упорствовать в своих ошибках, терпеть не могут, когда кто-то обнаруживает их раньше, чем они сами. А объясняют ошибки очень просто: им не хватило усердия. Все названные различия возникают по двум причинам: женщине не хватает уверенности в своих силах, а мужчина любой ценой старается отстоять идею своего превосходства.

Противоположный пол

Приписывать ему собственные свойства и представления склонны и мужчины и женщины. Но мужчины, пожалуй, преуспели в этом больше. Ведь они гораздо реже, чем женщины задумываются о взаимоотношениях полов, реже обсуждают эту проблему между собой, и реже всерьез пытаются разобраться в своих партнершах.

Психология гендерных различий – это раздел психологии, изучающий различия между людьми, обусловленные их половой принадлежностью. Психология гендерных различий как область научного знания концентрирует свое внимание на изучении психологических характеристик, социальных ролей и особенностей поведения представителей мужского и женского пола. В истории изучения проблемы половой дифференциации можно выделить два периода: догендерный и собственно гендерный.

В догендерный период (на Западе – до 1980-х, а в России – до 1990-х гг.) дискуссии о детерминации половых различий осуществлялись в рамках двух альтернативных парадигм: социокультурной и социобиологической.

Согласно социокультурной модели, половая дифференциация является результатом социализации и влияний культуры в направлении освоения конкретных социальных ролей. Социокультурные факторы создают необходимые условия для обучения традиционным женским и мужским ролям.

В рамках социобиологической модели половая дифференциация – универсальный биологический процесс, который культура только оформляет и осмысливает. Анатомо-физиологические различия между полами настолько очевидны, что психологические различия обусловлены главным образом биологическими факторами.

В догендерный период социобиологическая модель половой детерминации была популярнее, ее принимало значительное число и зарубежных, и отечественных ученых. Исследовательским итогом догендерного периода стал перечень половых различий, наличие которых было убедительно доказано и обосновано в эмпирических исследованиях, другими словами, представители психологического сообщества пришли к согласию по поводу существования этих различий.

Следующий период в развитии психологии половых различий – гендерный – ознаменован вниманием к социокультурной парадигме. Психологи – сторонники феминизма стремились доказать, что основными детерминантами немногочисленных научно обоснованных половых различий и половой дифференциации являются социокультурные факторы. Для утверждения данной точки зрения использовались две системы доказательств: первая система строилась на анализе общепринятой процедуры психологического исследования, вторая – опиралась на результаты изучения психологических различий между представителями полов в динамике.

Гендерные и женские исследования в психологии убедительно продемонстрировали ведущую роль процесса социализации в формировании половых различий. Многие из существующих особенностей личности мужчин и женщин поддаются изменению в ходе обучения, при перемене жизненного уклада и социальных ожиданий. Феминистская критика психологических исследований половых различий доказала, что различия в психологических характеристиках и поведении мужчин и женщин могут получить адекватное объяснение лишь в том случае, если будут учтены социальные обстоятельства, опосредующие их возникновение и проявление.

Самые последние тенденции изучения проблем половой дифференциации связаны с развитием социально-конструктивистского подхода, который основное внимание уделяет не измерению и описанию гендерных различий, но анализу процесса их конструирования. Другими словами, гендерные различия изучаются не как продукт и результат, а как процесс. Акцент на изучение таких процессов обусловил и методы исследования, это методы преимущественно качественные, а не количественные, среди которых основным является анализ дискурсивных практик как средства конструирования реальности вообще и гендера в частности.

Психологи начали изучать гендерные различия еще в конце XIX века, но вплоть до 1970-х гг. они по большей части занимались тем, что демонстрировали половые различия и обосновывали этим разное отношение к мужчинам и женщинам (Denmark, Fernandez, 1993). Однако Маккоби и Джеклин (Maccoby, Jacklin, 1974) выделили только четыре психологических отличия между полами (способности к ориентации в пространстве, математические способности, речевые навыки и агрессивность). Обычно авторы трудов по психологии ссылаются именно на эти четыре отличия, упоминая лишь вскользь – а иногда вообще не упоминая – о том, что у мужчин и женщин гораздо больше сходств (Unger, 1990), и по большей части умалчивая о том, что по результатам недавних исследований выявленные отличия совсем невелики (обычно в пределах 10%) и зависят от ситуации (Basow, 1986; Hyde, 1991; Maccoby, Jacklin, 1974; Pleck, 1978; Spence, 1993).

В области половых различий одной из наиболее, как казалось, четко сформулированных проблем явилась проблема половых различий в организации мозга. Одни авторы убеждены в реальности существования половых различий, другие проявляют в этом вопросе определенную осторожность, что стимулирует и первых, и вторых к проведению клинических, электрофизиологических и других исследований и к применению разнообразных методических подходов. Однако большинство авторов склонно признавать такую особенность головного мозга женщины, как меньшая выраженность функциональной асимметрии (ФАМ). В исследованиях В.Ф. Коновалова и Н.А. Отмаховой показано, что специализация правого полушария у мужчин и женщин неодинакова (Коновалов, Отмахова, 1984). Большинство работ, существующих в настоящее время по вопросу ФАМ, свидетельствуют о том, что половые различия касаются распределения вербальных и пространственных функций между полушариями (Спрингер, Дейч, 1983). Есть данные о том, что женщины превосходят мужчин в тех областях, где прежде всего требуется знание языка, а мужчины превосходят женщин в решении задач пространственного характера (Maccoby, Jacklin, 1974).

Большинство исследователей, изучающих когнитивную сферу с точки зрения половых различий, прежде всего ориентировались на изучение выполнения задач, где используется различная информация: вербальная, числовая или визуально-пространственная. Примеры и анализ такого типа исследований приведены в монографии Маккоби и Джеклин (Maccoby, Jacklin, 1974). Тут половые различия рассматриваются как функция вербальных, математических или зрительно-пространственных способностей, причем исследователи предполагают, что эти различия зависят от содержания задачи, точнее, от того, в какой форме и модальности в задаче представлена информация. Однако достоверно установленных фактов оказалось совсем немного. У женщин лучше развиты вербальные способности, у мужчин – пространственные и математические. Незначительные различия установлены в вербальных способностях, в пользу женщин, наиболее значительные – в сфере пространственной переработки информации, в пользу мужчин. Была установлена и другая особенность половых различий в когнитивной сфере: с течением времени (в период изучаемых 20-30 последних лет) большинство из них имеет тенденцию к сглаживанию.

Изучение гендерных различий в математических способностях ведется уже более 30 лет, хотя однозначные выводы тут еще не сделаны. Некоторые математические задачи лучше выполняют женщины определенного возраста, другие – мужчины (Trew, Kremer, 1998). В целом исследования мальчиков и девочек в возрасте до окончания неполной средней школы либо совсем не обнаруживают различий между полами (Callahan, Clements, 1984; Dossey et. al., 1988; Siegel, Cocking, 1976), либо обнаруживают различия, говорящие в пользу девочек (Brandon et. al., 1985; Friedman, 1989). Что касается исследований учеников старших классов, в некоторых из них девочки выполняли задания лучше мальчиков, в других – мальчики лучше девочек (Hilton, Berglund, 1974), в третьих – различий не было найдено (Connor, Serbin, 1985). Более однозначные результаты были получены при исследовании студентов: молодые люди выполняли задания в целом успешнее, чем девушки (Friedman, 1989).

Расхождение в математических способностях, внезапно проявляющееся в период полового созревания, может быть следствием влияния изменившегося гормонального фона либо результатом усиления социальных различий между юношами и девушками.

«Гормональная» теория кажется неубедительной хотя бы потому, что, согласно недавним исследованиям, эти различия за последние годы значительно уменьшились (Becker, Hedges, 1984; Friedman, 1989; Hyde, Frost, 1993), и такая тенденция наблюдается повсеместно в странах, продвинувшихся по пути равноправия полов (Baker, Jones, 1993). Есть веские причины думать, что далеко не последнюю роль в генезисе половых различий в сфере математических способностей в пубертатный период играют социальные факторы.

Есть несколько убедительных социальных объяснений различий между мужчинами и женщинами в способности решать математические задачи (Берн, 2001):

1. Женщинам недостает уверенности в своих математических способностях, и они не рассчитывают на успех в этой области (Eccles, 1989; Fennema, Sherman, 1978; Hyde et al., 1990).

2. Девочки считают достижения в математике несоответствующими своей гендерной роли (Hyde et al., 1990; Wentzel, 1988; Eccles, 1984а, 1984b; Kimball, 1989; Baker, Jones, 1993).

3. Родители и учителя редко поощряют изучение математики девочками (Dweck, Bush, 1978; Dweck et al., 1978a; Parsons et al., 1982; Hyde et al., 1990; Eccles, 1990; Eccles-Parsons et al., 1982; Baker, Jones, 1993; Matyas, 1987; Sadker, Sadker, 1982).

4. Жизнь девочек за пределами школы менее богата опытом в математической области и в сфере решения задач (Kahle et al., 1990; Linn, Petersen, 1986).

Оказалось также, что мужчины и женщины применяют разные стратегии при выполнении когнитивных задач. Например, при вождении машины женщины эффективнее используют вербальные схемы, а мужчины – визуальные. Так, согласно концепции, предложенной авторами (Halpern, Wright, 1996), женщины лучше выполняют задания, связанные с быстрым извлечением информации из памяти, а мужчины – такие задания, когда требуется сохранять мысленные образы и манипулировать ими в уме.

Принято думать, что существует множество половых отличий в сфере эмпатии и эмоциональности. Часто считают, что женщины лучше выражают эмоции и более восприимчивы к чувствам окружающих (эмпатичнее), чем мужчины. Действительно, вера в повышенную эмоциональность женщины по сравнению с мужчиной является одной из наиболее тривиальных находок при изучении гендерных стереотипов (Birnbaum et al., 1980; Fabes, Martin, 1991). Были сделаны попытки объяснить достаточно эмпирически наблюдаемую эмоциональность женщин в рамках различных теоретических подходов и направлений. Так, согласно эволюционным теориям, основанным на работах Ч. Дарвина, женщины, обладающие репродуктивной функцией и находящиеся в связи с этим ближе к природе, на эволюционной лестнице находятся ниже мужчин. Эти же мотивы можно найти и в некоторых современных социобиологических теориях, утверждающих, что женская репродуктивная функция является биологическим основанием эмоциональности (Kenrick, Trost, 1993).

Различия в эмоциональности между мужчинами и женщинами можно рассматривать на нескольких уровнях. На одном уровне мы имеем дело со способностью понимать эмоциональные состояния других (эмпатия) и умением выразить это понимание (эмпатическая экспрессия). На другом уровне это переживание человеком своих эмоций (эмоциональные переживания) и пути их выражения (эмоциональная экспрессия). Оба уровня имеют большое значение для душевного здоровья и межличностных отношений.

При исследовании уровня эмпатии часто выясняется следующий факт: мужчины не желают, чтобы окружающие видели их эмпатичными, потому что это не соответствует гендерной роли (см. раздел 1.7.3.3). Забота и ласка – это важные свойства женской гендерной роли. Таким образом, мужчины не хуже женщин способны определять чувства других и внутренне сопереживать им, но они заинтересованы в том, чтобы окружающие никак этого не заметили. В первую очередь сказанное выше относится к мужчинам, приверженным традиционной гендерной роли и, следовательно, считающим эмпатию качеством, не согласующимся с этой ролью. Кроме того, опыт социализации развивал в мужчинах способность подавлять эмпатическую отзывчивость.

Согласно Таврис (Tavris, 1992), независимо от пола люди, не наделенные властью, обладают тонкой чувствительностью к невербальным сигналам. Эта чувствительность обоснованна, так как, чтобы выжить, «подчиненным» необходима способность воспринимать знаки поведения власть имущих и должным образом на них реагировать. Другими словами, восприимчивость женщин к чувствам других – это не более чем адаптивная реакция на свое зависимое и подчиненное положение.

Результаты тех немногих исследований, которые были проведены, говорят о том, что мужчины и женщины обладают равной эмоциональностью, но выражают свои эмоции с разной степенью интенсивности, что объясняется различиями в нормах эмоциональной экспрессии (Берн, 2001).

Социальные психологи, изучающие гендерные различия в эмоциональной сфере, в своих рассуждениях исходят из следующего момента: на эмоции влияет система убеждений относительно половых различий, она содержит представления о том, как мужчины и женщины должны эмоционально реагировать в тех или иных ситуациях. Кроме того, психологи полагают, что нельзя, изучая гендерные различия, говорить об эмоциях вообще. Следует различать разные виды эмоций (гнев, страх, печаль, радость и др.), особенности их переживания и выражения, ситуации, вызывающие те или иные эмоции. Гендерные различия могут касаться любого из этих компонентов.

Есть еще одна сфера, тесно соприкасающаяся с эмоциональной и связанная с гендерными различиями, – это агрессия. На основании имеющихся эмпирических теоретических данных были сделаны следующие выводы. Мужчины демонстрируют более высокий уровень физической агрессии, выраженной в физических действиях. Для женщин более характерны различные проявления косвенной агрессии. Мужчины чаще становятся объектами физического нападения, в то время как женщины чаще становятся жертвами сексуального домогательства. На формирование этих (и целого ряда других) различий в значительной мере влияют представления о гендерных ролях, сложившиеся в культуре.

Различия в агрессивном поведении относятся к ряду наиболее достоверных гендерных различий, но, как и другие характеристики, они далеко не столь велики и не столь сильно связаны с биологическими отличиями, как принято думать. В своем обзоре литературы по гендерным различиям Маккоби и Джеклин (Maccoby, Jacklin, 1974) сделали вывод, что агрессия – это единственное социальное поведение, половая специфика которого однозначно доказана. Вместе с тем Игли и Штеффен (Eagly, Steffen, 1986) пришли к заключению, что для взрослых эти различия весьма невелики. Отчасти искаженное восприятие гендерных различий в сфере агрессии можно объяснить тем фактом, что преобладающее большинство насильников и убийц – мужчины. Другая причина, которая заставляет считать мужчин более агрессивными, – это распространенная в нашей культуре вера в то, что такими их делает повышенный уровень тестостерона в крови. На самом деле пока не существует убедительных экспериментальных доказательств связи тестостерона и агрессии (Bjorkvist, 1994).

Бьйорквист и Ньемела (Bjorkvist, Niemela, 1992) пришли к выводу, что существует несколько факторов, от которых зависит, кто более агрессивен – мужчина или женщина: гендер участников конфликта, тип агрессии и конкретная ситуация. Результаты обработки данных, полученных в исследованиях индивидов (Harris, 1974b, 1992; Lagerspetz et al., 1988), и данные метаанализа, сделанного на основе этих работ (Eagly, Steffen, 1986), позволяют прийти к следующему выводу: мужчины действительно более склонны прибегать к открытой физической агрессии. Эта особенность зависит от целого ряда переменных (Eagly, Wood, 1991). Например, гендерные различия наиболее заметны в физических формах агрессии, а также в ситуациях, которые вынуждают проявлять агрессию (например, из-за исполнения определенной социальной роли), в отличие от ситуаций, когда к ней прибегают без всякого принуждения. Кроме того, склонность мужчин демонстрировать агрессию возрастает в ответ на значимую провокацию, но не столь сильна при ее отсутствии.

Однако главная причина этих различий так и осталась невыясненной. Многие биологи, занимающиеся изучением социального поведения, придерживаются мнения, что гендерные различия в агрессии обусловлены в основном генетическими факторами. Согласно этой точке зрения, для мужчин характерен более высокий уровень физической агрессии, потому что в прошлом подобное поведение позволяло им передавать свои гены следующему поколению. Они утверждают, что агрессия помогала нашим предкам, ищущим самку для спаривания, побеждать соперников и тем самым увеличивала их возможность «увековечить» свои гены в будущих поколениях. Результатом такого естественного отбора, связанного с воспроизводством, явилось то, что нынешние мужчины более склонны к физической агрессии, а также к демонстрации физиологической адаптации и механизмов, связанных с подобным поведением.

Альтернативное объяснение гендерных различий в сфере агрессии ставит акцент на влияние социальных и культурных факторов. Было предложено много различных вариантов такого объяснения, но, по-видимому, большинство фактов подтверждает гипотезу интерпретации социальной роли, предложенную Игли (Eagly, 1987; Eagly, Wood, 1991). Согласно этой теории, гендерные различия в сфере агрессии порождены главным образом полярностью гендерных ролей, то есть представлениями о том, каким, в пределах данной культуры, должно быть поведение представителей различных полов. У многих народов считается, что женщины, в отличие от мужчин, более общественные создания – что для них характерно дружелюбие, беспокойство за других, эмоциональная экспрессивность. От мужчин же, напротив, ожидается демонстрация силы – независимости, уверенности в себе, хозяйственности. Согласно теории социальных ролей, гендерные различия в сфере агрессии порождаются в основном представлениями большинства культур о том, что мужчины в широком диапазоне ситуаций должны вести себя более агрессивно, нежели женщины.

Несмотря на то что в исследованиях Игли с соавт. (Eagly, 1987; Eagly, Carli, 1981) обнаружились лишь незначительные гендерные различия в подверженности влиянию, в сознании продолжает существовать стереотипное представление о том, что женщины более внушаемы и конформны, чем мужчины (Eagly, Wood, 1985). По мнению Игли с соавт. (Eagly, Wood, 1985; Eagly, 1983), причина устойчивости этого взгляда лежит в том, что женщины в целом имеют пониженный социальный статус и дома, и на работе. Люди, обладающие меньшей властью и более низким статусом, вынуждены во многом уступать влиянию тех, кто по статусу выше. А поскольку роли с высоким статусом принадлежат мужчинам чаще, чем женщинам, последние чаще оказываются в подчиненных и конформных ролях, чем мужчины.

В целом ряде исследований (Klein, Willerman, 1979; LaFrance, Carmen, 1980; Putnam, McCallister, 1980; Serbin et al., 1993) было показано, что проявление мужчинами и женщинами полостереотипного поведения серьезно зависит от особенностей ситуации и того поведения, которое считается в данной ситуации «правильным».