В прошлой программе мы обещали вам репортаж из лагеря в Сирии, где содержатся жены и наложницы террористов. А жены у террористов бывают зловещие. И фанатички бывают, и смертницы. Мы хорошо об этом знаем. Такая смертница устроила теракт в московском метро в 2010 году.

Такая смертница убила выдающегося духовного лидера мусульман Дагестана шейха Саида-афанди Чиркейского. Его ненавидели террористы и бандиты. Потому что он проповедовал мир. Смертницу эту звали Аминат Курбанова, а в девичестве Алла Сапрыкина. Она была женой одного из участников бандитского подполья. Так что жены террористов - это особая категория. Но, конечно, не все они становятся смертницами. Для некоторых такое замужество - трагедия.

«Мужчин обезглавили, а плачущих мальчиков заставили играть головами в футбол. Дети не хотели, но террористы начали стрелять в воздух», - жуткими воспоминаниями 32-летняя Альмас делится настолько спокойно, что даже не верится, что такое вообще может произойти. Но у женщины просто не осталось эмоций. По ее словам, публичные казни на захваченных запрещенным ИГИЛ территориях устраивались регулярно.

«Всех насильно, угрожая оружием, согнали на центральную улицу. Мужчин убивали жестоко - отрубали руки и ноги, складывали конечности на дорогу и затем каждый, кто въезжал в город, проезжал по ним», - вспоминает Альмас.

Ей удалось сбежать с детьми - ночью по проселочной дороге они пришли на территорию, подконтрольную курдскому ополчению. Здесь тысячи людей вынуждены жить в палаточных лагерях. Самый крупный из них - в деревне Аин аль-Исса - неподалеку от столицы запрещенного халифата - Ракки. В лагерях беженцев - сотни детей, многие из них родились на территории подконтрольной ИГИЛ, а некоторые уже здесь.

Люди спят прямо под открытым небом. Питание - более чем скудное - питьевая вода, чай и крупы, - готовить приходится на газовых горелках рядом с палатками и хрупкими щитовыми домиками. У большинства беженцев нет даже сменной одежды - на земле - гуманитарная помощь - груды поношенной обуви и старых вещей, среди которых люди пытаются отыскать что-то подходящее.

«Объективно в условиях военного времени даже невозможно вести точный подсчет беженцев. Лагеря ежедневно пополняются, мы тщательно допрашиваем буквально каждого. Есть три категории людей, покидающих территории, захваченные ИГИЛ: обычное гражданское население, террористы - их помещают в тюрьмы, и их условные пособники - члены семей. Все содержатся отдельно», - рассказывает представитель курдского ополчения Нури Махмуд.

Черные выразительные глаза девушки по имени Ислам ярко накрашены. Распущенные волосы, маникюр. Еще недавно о внешнем виде современной модницы она не могла и помыслить, ее ежедневный гардероб составляла черная паранджа, из-под которой виднелись лишь эти глаза. Три предыдущих года марокканка Ислам Митат провела в запрещенном ИГИЛ, куда вместо свадебного путешествия ее увез муж.

«Я поняла, что мы едем в Сирию, только когда он привез меня на границу. Ведь до этого мы побывали во многих странах, отдыхали в Арабских Эмиратах, муж говорил, что у него там строительный бизнес. А еще, когда мы прилетели в Стамбул, он сказал мне, что скоро преподнесет сюрприз. После того, как мы оказались в лагере под Газиантепом, муж сказал: «Вот мой сюрприз - мы едем на джихад!» - рассказывает Ислам Митат.

Кто побывал в ИГИЛ, а это граждане самых разных стран, описывают один и тот же маршрут: самолетом до Турции - как правило Стамбул либо Газиантеп, а оттуда наземным транспортом прямо к приграничной полосе, где и располагались целые лагеря по переправке террористов в Сирию. Каждый, кто прошел этим путем, утверждает: проблем с турецкими пограничниками не возникало. Поток желающих примкнуть к ИГИЛ удалось сократить, только когда курдское ополчение очистило север страны от террористов и установило контроль на границе с Турцией.

Дорога Эль-Хасаке - Ракка полностью открыта, она не простреливается, разминирована. Основные бои сейчас идут уже в самой столице запрещенного ИГИЛ, а госпитали и лагеря беженцев располагаются в ее округе, в тылу.

Антитеррористическая операция на севере Сирии длится уже почти три года. И с каждым днем в Курдистане беженцев становится все больше. Но еще больше тех, кто продолжает оставаться на территориях, захваченных ИГИЛ. Террористы категорически против гуманитарных коридоров, понимая, что гражданское население - это их «живой щит» - единственный шанс удержать оборону. Большинство сбежавших от боевиков девушек говорят: их заманили в ИГИЛ через специальные сайты знакомств.

«С будущим мужем мы познакомились в Интернете, про себя он написал, что бизнесмен, живет в Лондоне, у него там вид на жительство. Еще через три дня он приехал в Марокко просить моей руки у родителей, предоставил все документы. Я подумала: «Это мой шанс», ведь у меня степень бакалавра в области дизайна, дома не раз пробовала себя как фотомодель. Хотела уехать в Европу, чтобы муж помог мне сделать карьеру», - рассказывает Ислам Митат.

Но теперь вместо подиума и модных домов у Ислам двое детей от разных террористов - по сложившийся в ИГИЛ традиции, каждый раз после того, как ее очередной муж погибал, девушку передавали следующему террористу.

«Первый муж погиб в первый же день операции в Кобани. Я была на раннем сроке беременности. После его смерти меня передали его товарищу, от него родилась вторая дочка. Потом он тоже погиб и спустя четыре месяца я пошла к шариатскому судье и попросила перевести меня к арабам. Уже там появился третий муж», - вспоминает она.

После побега из Ракки Ислам Митат живет под жестким контролем - из-за связи с боевиками она не может свободно покидать место своего содержания, ей нельзя общаться с внешним миром даже по телефону. Таких женщин вместе с детьми селят отдельно от простых беженцев. Пережив ужасы, которые творили боевики, такого соседства измученные жители больше не хотят. А семьи террористов - это живое напоминание об ИГИЛ.

«Они расправились почти со всеми мужчинами, а женщин и девочек в возрасте от 12 лет продавали как вещи на базаре. На рынке рабов любой террорист мог купить курдскую женщину за 15 американских долларов. Мальчиков отбирали у матерей и отдавали их в тренировочные лагеря «Львята халифата»!» - рассказыает Альмас.

Там 10-летних мальчиков учат стрелять, собирать бомбы и пытать людей. Выпускным экзаменом служит страшное испытание - ребенок должен казнить пленного. Ислам Митат признается: решилась на побег ради детей. Даже понимая, что в случае поимки, им всем грозит смерть, рискнула.

«Сейчас все мои мысли о детях. Они часто плачут, нервные, болеют, их нужно лечить. Знаете, я хочу забыть все это время, которое я прожила в ИГИЛ. Невозможно объяснить словами то, что я пережила и увидела. Я смотрю на своих детей и не знаю, какое их ждет будущее», - говорит она.

Днем жизнь в лагерях беженцев как будто замирает - люди прячутся от палящего солнца. Электричество здесь только от генераторов - всего несколько часов в день. Люди, как могут, обустраивают свой быт. Дети здесь не ходят в школу, многие подростки не умеют читать и писать. У них даже нет книг и тетрадей. А игрушки малышам заменяют пустые бутылки, доски и гвозди. Но даже это - лучше, чем гильзы и осколки от мин, которыми вынуждены играть те дети, которые все еще находятся по ту сторону линии фронта.

«Мы стояли, а они разглядывали нас, выбирая тех, кто покрасивее, - у кого красивое тело, глаза, волосы, лицо. Они выбирают, насилуют и передают следующим».

Это страшные воспоминания 28-летней езидской девушки Газалы из города Синджар на севере Ирака, которой удалось бежать из плена ИГИЛ. Историю Газалы (имя изменено в целях безопасности) приводит английская служба RFL.

Газала и ее младшая сестра Нарин (имя также изменено) находились в плену у экстремистов на протяжении девяти месяцев. Их держали в городе Ракка, ныне де-факто столице ИГИЛ. Девушки были проданы как рабыни и находились в неволе у одного из боевиков.

3 августа 2014 года езиды никогда не забудут. В этот день боевики ИГИЛ напали и захватили населенный преимущественно езидами Синджар, убив тысячи мужчин, захватив в плен тысячи женщин и детей. Около 200 тысяч человек бежали.

Газала и ее четверо младших братьев и сестер на тот момент уже год как были сиротами. Они также бежали, решив спрятаться в доме дяди недалеко от горы Синджар. Но боевики их поймали.

«Нас было 100 человек… родственников», - вспоминает Газала. - Они напали и увели с собой всех - мужчин, женщин, детей, даже пожилых женщин».

Плен

В первые дни после похищения боевики ИГИЛ разместили Газалу и ее родственников в разных местах в непосредственной близости от Синджара. Затем они попали в печально известную тюрьму Бадуш в иракском городе Мосул, находящемся под контролем ИГИЛ.

«Там было много женщин и детей. Они продержали нас там пять дней», - вспоминает Газала. В Бадуше боевики ИГИЛ систематически сортировали своих пленников.

Газала, ее сестра и остальные молодые девушки-езидки были отправлены в Ракку, в Сирии. Здесь девушек начали продавать в рабство другим боевикам, в том числе иностранцам.

«Каждый час приходили их мужчины - двое, трое, четверо, пятеро, шестеро, семеро… - говорит Газала. - Они заходили с большими палками и говорили нам встать. Били тех, кто не вставал».

После того как «покупатель» выбирал девушку, он тащил ее в ванную, чтобы «проверить» перед тем, как заплатить за нее деньги.

Как и любой товар, выставленный на продажу, некоторые из девушек ценились больше, чем другие. Как рассказывает Газала, боевики отдавали предпочтение молодым и красивым, которых они насиловали, передавая затем другим боевикам.

Газала рассказывает, что однажды прозвучало и ее имя, а также имена ее родной и двоюродной сестер (последней было всего 13 лет). Девочек не продали, их отдали в дар некому Вали - лидеру ИГИЛ в сирийском городе Хомс. Девочкам сообщили, что их обязанность - «служить» Вали.

«Мы пообещали ему, что сделаем все, что он попросит. Только не женись на нас. Мы не хотим замуж», - вспоминает Газала.

Марокканец

Вскоре девочек перевезли в Хомс. Там оказалось, что теперь они находятся в услужении у 60-летнего боевика ИГИЛ из Марокко. Газала умоляла отпустить их, уверяя, что они не сделали ничего плохого.

По словам девушки, марокканец сначала пообещал относиться к Газале и ее сестре как к дочерям. Но вскоре пожилой мужчина известил девушку, что хочет жениться на ней.

Марокканский боевик сказал, что не станет убивать Газалу и ее сестру, но не отпустит их до конца жизни.

«Он спросил, знаю ли я, где мы находимся. Я сказала, что мы в Сирии, - рассказывает Газала. - Тогда мужчина заявил, что Сирия станет нашей могилой».

Вскоре он продал девочек в Ракку, решив отправить деньги, вырученные с продажи, своей семье в Марокко.

Побег

Долгие четыре месяца Газала и Нарин находились в рабстве у боевика, чей псевдоним - Абу Мухаммад аль-Шами - говорит о том, что он сириец.

В течение этого времени Газала видела попытки других пленниц покончить жизнь самоубийством - единственный способ избежать жестокости боевиков.

«Больше не было сил терпеть насилие от рук боевиков, - говорит Газала. - Я не убила себя сама только ради сестры. Если бы не она, я бы покончила с собой».

Газалу и ее сестру спас из плена езидский активист и бизнесмен Абу Шуйаа (Abu Shujaa), который помогает женщинам спасаться от насилия террористов ИГИЛ.

«У нас не было никого, кроме Аллаха и Абу Шуйаа», - говорит Газала.

Но у большинства девушек шансы на спасение со стороны мизерны: отсутствует какая-либо связь, а большинство езидских женщин ни слова не знают по-арабски.

Перевод: Е.Остапенко

Иллюстрации: Al Jazeera/ рисунки езидских детей, бежавших от ИГИЛ

Исламское государство, ИГИЛ или ДАИШ - это квазигосударство на территории Ирака и Сирии с шариатской формой правления и штаб-квартирой (фактически столицей) в сирийском городе Эр-Ракка.

В Кыргызстане ИГИЛ признан террористической организацией.

Помимо Сирии и Ирака, ИГ или подконтрольные ему группировки также участвуют в боевых действиях в Ливане, Афганистане, Алжире, Пакистане, Ливии, Египте, Йемене, Нигерии, ведут террористическую деятельность в некоторых других странах.

Кроме террора, продажи оружия, ведения войны с правительственными войсками, захватом заложников и торговли детьми исламисты в этом государстве занимаются сексуальным рабством, в которое, по данным ООН, на сегодня вовлечено около 3,5 тысячи женщин и детей.

Гражданская война в Сирии началась еще в 2011 году, но в первые два года религиозные военные формирования довольствовались местными женщинами. Те, потеряв в войне отцов, мужей и братьев, вынуждены были выходить замуж за боевиков, чтобы обезопасить себя и своих близких. Но по мере расширения территорий, охваченных войной, и возникновения к 2013 году Исламского государства (ИГ) джихадисты начинают вербовать девушек из зарубежья, а также берут в плен езидок (представительниц курдской конфессиональной группы).

Одной из таких несчастных жертв стала девушка-езидка Ширин. Она пробыла в сексуальном рабстве 9 месяцев, после чего ей удалось вырваться из плена. Как пишет Nur.kz со ссылкой на The Daily Mail, 18-летняя Ширин, учившаяся в университете на юриста, попала к работорговцам в 17 лет. Город, где она проживала с семьей, оккупировали исламисты. Она была жертвой регулярного насилия со стороны боевиков. Из-за чего однажды девушке пришлось сделать собственноручный аборт. По ее словам, забеременела она от 60-летнего исламиста, после чего жутким методом она самостоятельно вызвала аборт, эти муки она запомнила на всю жизнь.

Девушка не хотела мириться со своей судьбой и даже пыталась покончить жизнь самоубийством, но охранявшие ее люди не позволили ей это сделать. Ее жестоко избили в наказание.

К счастью, девушке удалось вырваться из плена террористов. Сейчас она проживает в Германии, однако уже не может смотреть на мужчин с бородами с доверием - таких людей она сторонится.

А вот на этом видео, снятом в одном из населенных пунктов Ближнего Востока, террористы забирают женщин в сексуальное рабство.

На кадрах видно, как группа боевиков окружила несколько перепуганных курдских семей – представителей религиозного течения езидов – и оттаскивают от мужчин взрослых женщин и юных девушек.

Параллельно в "Исламском государстве" из-за большого количества воюющих мужчин и малого количества женщин, способных удовлетворить их желания, решаются вербовать девушек из зарубежных стран. Как не удивительно, но достаточно большая доля решившихся на секс-джихад женщин приехала из Европы. На сегодня несколько сотен женщин, находящихся в секс-неволе, являются уроженками Великобритании, Швеции, Франции, Испании и многих других стран. Приезжают девушки и из США, Африки и ряда азиатских стран. В последние несколько лет увеличился поток женщин из стран СНГ, включая Казахстан и Россию.

Так почему же девушки приезжают в ИГИЛ? Что ими движет? По мнению ряда экспертов, лишь малая часть девушек осознанно едут отдавать свое тело на радость боевиков. Основная часть наивно полагает, что будет женой храброго джихадиста и их жизнь будет яркой и красивой. В светских государствах с возникновением равенства полов роль мужчины-самца заметно снижена. Таким образом, девушки ищут на подсознательном уровне мужчину-рыцаря на белом коне. И таких они видят в образе исламистов. Мужчина с автоматом в руках бегает по развалинам, убивает "злодеев", сражается за справедливость и религию - светлый образ отважного героя. Именно это подталкивает женщин на то, чтобы уезжать из страны в Сирию к своим новым мужьям.

Первыми в группу риска попадают религиозные и просто одинокие женщины, матери-одиночки, а также молодые девушки в студенческом возрасте или же имеющие проблемы с родителями. Таких девушек искусно находят вербовщики в социальных сетях. Опытные профессионалы мониторят крупные форумы не обязательно религиозного характера. Они сразу видят женщин, которые относятся к этой группе риска. И дальше профессиональны-вербовщики пускаются в обработку потенциальной жертвы.

Обычно они действуют с фейковых аккаунтов. Девушку заинтересовывают приятной речью, красивыми фотографиями мужчины, который якобы сражается в Сирии, чистыми помыслами и жизненными советами. Жертва невольно привязывается к своему собеседнику, который переписывается с ней беспрерывно несколько месяцев. А затем чаще всего она уезжает к нему, иногда даже с детьми, чем подвергает их риску.

По приезде в "Исламское государство" чаще всего девушку ожидает неприятная весть. Ей говорят, что ее муж по переписке погиб и теперь она будет женой другого боевика. Ее помещают в специальный центр-распределитель, а потом отдают или продают какому-нибудь бойцу. Далее она начинает переходить из рук в руки, как вещь. Новый хозяин чаще всего имеет право ее наказывать избиением, насиловать, продавать, дарить другим мужчинам. Такова участь многих секс-рабынь в ИГ.

А вот рассказ 16-летней девушки, которая смогла бежать от террористов. По ее словам, мужчина, который ею владел, сначала каждый день сам выдавал ей по таблетке и заставлять проглотить таким образом, чтобы мог убедиться: пленница ее не выплюнула. Потом он дал ей сразу пачку, сказал, что это на месяц, и велел принимать по одной ежедневно. Уже гораздо позднее жертва узнала, что это было противозачаточное средство.

По его данным, боевики регулируют рождаемость у своих пленниц вовсе не из человеколюбия, а для того, чтобы избежать у них нежелательной беременности. Тогда, натешившись над несчастными, их можно будет продать.

Одна из жертв рабства рассказывает британским СМИ, как ее и еще более 60 девушек и женщин выставили напоказ боевикам в одном из сирийских особняков.

"Нам было очень страшно, мы боялись смерти, ведь наших мужчин до этого убили. Вооруженные люди ходили около нас и выбирали тех, что понравились им. Кто-то из боевиков выбирал одну девушку, а были и такие, кто забирал сразу шесть и более рабынь. Некоторые брали одну девушку, другие - полдюжины", - поведала бывшая невольница Даляль.

Еще одна жертва рабства в "Исламском государстве" Надия Мурад стала пленницей после того, как боевики в 2014 году захватили ее деревню, а ее братьев убили.

"Это был дикий ужас. Я никогда не думала, что такое может произойти. Исламисты вошли в нашу деревню и, собрав в кучу мужчин, перестреляли их. Они не жалели ни детей, ни стариков. На другой день, убив всех старух в нашей деревне, они забрали женщин и девушек, в том числе и меня. Нас отвезли на невольничий рынок в Мосул. Там я видела тысячи езидских женщин, которых забирали рабовладельцы", - рассказала Надия в интервью The Daily Record.

"Один из них надругался надо мной. Я плакала, просила его не трогать меня, он был очень огромный и уродливый. Я молила его, чтобы меня отдали другому мужчине, который поменьше. И тогда они передали меня мужчине поменьше, о чем я потом пожалела. Он оказался худшим из людей, которых я когда-либо видела. Он заставлял меня и других пленниц умолять, а затем насиловал нас", - говорит Надия Мурад.

Эксперты предполагают, что джихадисты используют контрацептивы, исходя из своей собственной трактовки ислама. Боевики считают, что рабыню можно насиловать, если она не беременеет.

Более 300 казахстанцев воюют в рядах боевиков террористической группировки "Исламское государство", половина из них - женщины. Об этом заявил председатель Комитета национальной безопасности Казахстана Нуртай Абыкаев.

Надя Мурад Баси Таха: Бывшая наложница исламских боевиков рассказала свою историю корреспондентам «Новой газеты». Корреспонденты «Новой» разыскали бывшую наложницу боевиков «Исламского государства», которая сейчас находится в одной из европейских стран под программой защиты свидетелей. Ей хватило смелости рассказать миру свою историю.

Надя Мурад Баси Таха. 21 год, езидка, родом из деревни Кочо (Северный Ирак, Курдистан). Находилась в рабстве у боевиков «Исламского государства» три месяца, бежала. 16 декабря Надя выступала перед Советом безопасности ООН, рассказывала о геноциде езидов, осуществляемом ИГ. В прошлый вторник правительство Ирака выдвинуло Надю как кандидата на Нобелевскую премию мира.

Справка . Езиды — курдская этноконфессиональная группа, говорят на курманджийском языке. Религия езидов — езидизм, близка к зороастризму. Это монотеистическая религия. В основном проживают на севере Ирака, юго-востоке Турции, Сирии и в странах Европы. По различным источникам, на планете насчитывается от 1 до 1,5 млн езидов. Основная территория компактного проживания езидов — районы Айн-Сифни, Синжар и Дохук в иракском губернаторстве Мосул. По довоенным оценкам, численность езидов в Ираке составляла примерно 700 тысяч человек.

Наша деревня называется Кочо. Там жили около 2700 человек. У езидов, в городе Синжар, что в моей деревне, жизнь была очень простая. Мы жили автономно от государства. Вся деревня занималась сельским хозяйством, держали скот. И мы тоже. Мы выращивали пшеницу, ячмень. У меня вся семья в деревне. Мой отец умер в 2003 году. Я жила с братьями, сестрами, с мамой. У меня было восемь братьев и две сестры. У нас в Кочо была только одна школа, мы все туда ходили. Я очень дружила с одноклассниками. Мы много говорили о своем будущем, кто каким человеком станет, какой профессии. Я очень любила историю, хотела стать учительницей. Я отучилась 6 лет в начальной школе, потом три года в средней, потом еще пять лет в старших классах. Мне оставался шестой, последний год, потом должна была поступать в университет. Но в начале шестого учебного года война началась, и ИГ захватило нашу деревню.

В моей деревне все жители были езидами. Наша религия — очень древняя. Вера — основа нашей жизни. В нашей деревне девушка не может выйти замуж за кого-то, кроме мужчины-езида, мы не можем выходить замуж за христиан или мусульман. Но мы, как и мусульмане, и христиане, верим в Бога. У нас тоже есть праздники вроде новогодних, трехдневный пост в декабре, у нас есть свои молитвы и свои храмы. В городе Лалеш — наш главный храм, в Синжаре есть тоже святые места, куда мы ходили. Наверное, ИГ их разрушило. У меня в семье нет людей, которые служат в храме, нет священников. Но в Лалеше есть высший религиозный совет святых людей, они управляют нашим обществом по всем религиозным правилам. Про ИГ я первый раз услышала в июне, когда они захватили Мосул. По телевизору шли новости, я увидела мельком, но мы не думали, что они придут к нам, и мы не обратили внимания. Помню, как мужчины обсуждали, что делать, если нападут на нас. Но мы и не думали бросать свои дома и бежать. В Синжаре были курдские чиновники, курдские силовики, и они подтвердили, что ИГ нас не тронет. И власти Ирака, и правительство Курдистана говорили: «Не уходите, никто не нападет на вас, мы охраняем вас». Мы верили им, мы надеялись на их защиту. Они нам не сказали, что ИГ уже уничтожало езидов в других районах. Мы знали, что, когда ИГ захватывало города Мосул и Хамдания, они говорили местным шиитам и христианам: «У вас есть два дня, чтобы уехать из города» — и их не трогали. Когда ИГ входило в Талль-Афар, в шиитские деревни вокруг, говорили: «Уходите, оставьте все имущество дома и уходите». Мы думали, они к нам тоже так отнесутся, если что. Но мы не верили, что нас захватят, конечно. Мы даже не закрывали двери в свои дома.

Третьего августа 2014 года ИГ захватило город Синжар. Они вошли в езидские деревни вокруг города, и с раннего утра некоторые езиды бежали в горы, чтобы спастись. Боевики начали стрелять. В этот день погибло три тысячи человек — мужчины, женщины, дети. Я знаю это от семей, которые убежали в города Курдистана, каждый сообщил, кто был убит из его семьи. Посчитали и получилось три тысячи. После освобождения Синжара нашли 16 массовых захоронений в Синжаре и окрестных деревнях. Боевики запретили покидать людям их города и деревни. В тот же день они увезли многих женщин и девушек. Третьего августа мы не смогли уехать из деревни. Когда они захватили район, то пришли к нам прямо из ближайшей деревни, так как наша деревня очень близко к мусульманским деревням Бааж и Глеж. Вошли в нашу деревню, взяли ее под контроль и сказали, чтобы никто не покидал деревню. Угрожая оружием, расставили блокпосты. Затем они прошли по домам и изъяли оружие, у кого оно было. Каждый из нас оставался в своем доме с 3 по 15 августа.

14 августа — был четверг — их эмир приехал в деревню. Его звали Абу Хамза Аль-Хатуни . В каждой езидской деревне есть мухтар — староста. Эмир пришел к нашему старосте и сказал: «У вас есть три дня. Либо примете ислам, либо мы вас убьем». Но они даже не стали ждать. На следующий день, 15 августа, этот эмир приехал снова. Вместе с ним около двух тысяч человек боевиков вошли в деревню. И в 10.30—11 часов утра — это была пятница — они объявили, чтобы все жители деревни — женщины, дети и мужчины — собирались около нашей школы. Всех нас — 1700 человек — загнали в школу. Когда мы оказались в школе, игиловцы сказали: «Все женщины и дети — на второй этаж, а мужчины остаются на первом этаже». Я была на втором этаже, но в пролет мы видели, что происходит на первом. Боевики собрали у мужчин кольца, деньги, мобильные телефоны, кошельки — все, что у них было. После этого они поднялись на второй этаж, и все, что у детей, женщин было: кольца, золото — они забрали тоже. Сами они были безусые, но с бородами, у некоторых волосы были длинные, у некоторых — короткие, все были одеты в длинные одежды — джелябы. Их эмир прокричал нам снизу: «Кто хочет принять ислам, выходите, а остальные останутся в школе». Никто из нас — ни женщины, ни мужчины — не захотел перейти в ислам. Никто не вышел из школы. После этого они посадили всех мужчин в пикапы — всех 700 человек — и увезли их в сторону от деревни, недалеко, за 200 метров. Мы подбежали к окнам и увидели, как они их расстреливали. Я это видела своими глазами. Среди мужчин было шесть моих братьев. Еще — три двоюродных брата со стороны отца, два двоюродных брата со стороны мамы. И было много других родственников. Мои братья — пять родных, один сводный по отцу. Я не хочу называть их имена. Мне больно до сих пор.

После того как они покончили с мужчинами, они поднялись к нам и сказали: «Спускайтесь на первый этаж». Спросили: «Кто хочет принять ислам, поднимите руку». Но никто из нас не поднял руки. И нас всех погрузили в те же пикапы и повезли в сторону Синжара. Мы не знали, куда нас везут и что сделают с нами. Нас всех — и детей, и женщин, и старух — отвезли в соседнюю деревню Солах, рядом с Синжаром, на пикапах и поместили в двухэтажную школу в этой деревне. Было 8 часов вечера. Там были только жители нашей деревни, с жителями других деревень они разобрались до этого. Перед тем как нас загнали в школу, они отобрали платки, которыми мы покрывали головы, отобрали куртки, чтобы хорошо видеть наши лица. В школе нас стали разводить в разные стороны. Разделили на четыре группы: замужние, пожилые, дети и мы, молодые девушки. Сортировали нас мужчины разного возраста, и молодые, и пожилые, и средних лет. Спрашивали, кто замужем, кто нет. Пожилых и тех, кто старше 40, отделяли, беременных тоже. Нас, молодых девушек, оказалось 150, от 9 до 25 лет. Нас вывели в сквер. 80 пожилых женщин вывели из школы и убили их, так как боевики не хотели их брать в наложницы. Они все были мои односельчанки. Среди них была моя мама. В 11 часов вечера приехали автобусы. Пока автобусов не было, четыре боевика читали нам Коран.

Нас всех — 150 девушек — посадили в два автобуса, и в сопровождении было около 10 машин. Света в автобусах не зажигали, чтобы самолеты сверху их не видели и не разбомбили колонну. Только первая машина шла с включенными фарами, остальные нет. Нас везли из Солаха в сторону Мосула. В каждом автобусе было по одному боевику. Нашего сопровождающего звали Абу Батат. К каждой девушке в автобусе он подходил и, подсвечивая своим мобильником, рассматривал лицо. Он не отставал, ходил по рядам, приставал к каждой, рукой хватал за грудь, водил по лицу своей бородой. Это длилось и длилось. Несколько часов назад убили наших мужчин и матерей, и мы не знали, для чего мы им и что будут делать с нами. Я сидела у прохода, он дотронулся до моей груди, и тогда я начала кричать, и все девушки в автобусе тоже начали кричать и плакать. Водитель остановил автобус. Пришли боевики из сопровождающих машин и спросили, что случилось. Девушки начали говорить, что он к нам пристает, я сказала, что он хватает девушек за грудь. И один из боевиков сказал: «Ну именно поэтому мы вас и взяли, вы здесь для этого». Навел на нас оружие и сказал: «Вам нельзя говорить, шевелиться и смотреть по сторонам, пока мы не доедем до Мосула». И все это время, пока не приехали, мы разговаривать не могли и шевелиться из-за этого Абу Батата. Нас привезли в Мосул, к главному штабу ИГ. Огромный двухэтажный дом с подвалом. И в полтретьего ночи нас всех завели туда. Там уже были женщины и дети — езиды, которых 3 августа взяли в плен.

Я села рядом с одной женщиной и спросила ее: «Вас раньше привезли. Что с вами происходило, что делали с вами, сколько вас?» Я помню, что у нее было двое детей. Она сказала: «3 августа нас схватили и привезли сюда. Здесь, в штаб-квартире, 400 женщин и девушек — езидок. Они каждый день после обеда или вечером к нам заходят и забирают девушек, которых хотят. До сих пор нас, которые постарше и с детьми, не забирали еще ни одну. Но наверняка сегодня или завтра придут и возьмут кого-нибудь из вас». Мы оставались там до утра. В 10 часов утра объявили, что нас всех разделят на две группы. Одних оставят в Мосуле, других отправят в Сирию. Они выбрали 63 девушки, которых решили оставить, и я оказалась среди них. Остальных отправили в Сирию. В Сирию увезли двух моих сестер. Нас перевели в другое здание, тоже двухэтажное. На первом этаже были боевики, а девушек отправили на второй этаж. Из всей моей семьи со мной остались три моих племянницы, девочки 15, 16 и 17 лет. Две из них сестры — дочери одного моего брата, третья — дочь другого моего брата. Мы оставались два дня там, до 18 августа. Окна были завешены черным, мы не знали, день, утро или ночь. Только когда нам приносили еду, мы спрашивали, сколько времени.

Вечером 18 августа на второй этаж поднялось около 100 боевиков. Они встали посредине комнаты, начали рассматривать и выбирать себе девушек. Нас накрыл ужас. Многие девушки падали в обморок, других рвало от страха, кто-то кричал, а они выбирали себе кого хотели. Я и мои племянницы скорчились на полу, мы обнимали друг друга, мы не знали, что делать, и тоже кричали. В комнату зашел очень большой человек, как шкаф, как будто это пять человек вместе, весь в черном, и он направился ко мне и к моим племянницам. Девочки хватались за меня, мы кричали от ужаса. Он встал перед нами и сказал мне: «Вставай». Я не двигалась и молчала, и он ногой толкнул меня и сказал: «Ты, вставай». Я сказала: «Не встану, я пойду с другим, я боюсь тебя». Тут подошел другой боевик и сказал: «Ты должна пойти с тем, кто тебя выбрал. К вам подходят — вы встаете и идете, это приказ». Он повел меня на первый этаж, где регистрировали, какая девушка с кем уходит. Там был список девушек, и они вычеркивали имена тех, кого забирали. Я смотрела в пол, ничего не видела вокруг. И пока искали мое имя, чтобы вычеркнуть, потому что я иду с этим толстым, в этот момент я заметила чьи-то ноги. Кто-то подошел, кто-то небольшой. Я упала, обняла его ноги и даже не смотрела на лицо, я сказала: «Пожалуйста, возьми меня, куда там ты хочешь, только избавь меня от этого человека, я его боюсь». И этот молодой человек сказал по-арабски тому, огромному: «Я хочу эту девушку. Я ее забираю себе».

Этого человека звали Хаджи Салман , он полевой командир, он из Мосула. Он меня взял в свой штаб, у него было шесть охранников и водитель. Одному из них велели учить меня Корану. Хаджи Салман отвел меня в комнату, сел рядом и попросил стать мусульманкой, принять ислам. Я ответила: «Если вы не будете заставлять меня спать с вами, то я приму ислам». Он сказал: «Нет, ты все равно будешь нашей женщиной, я для этого тебя выбрал». — «Тогда я не приму ислам». Хаджи Салман сказал: «Вы, езиды, кафир, неверные. Вы должны уверовать, а сейчас вы неверующие». Я спросила: «А мои братья, мои родные?» Он ответил: «Они неверные, и я их убил. А вас мы отдадим мусульманам ИГ, и вы перестанете быть неверными. Мы освободили вас от кафиров, чтобы вы приняли ислам».

Он разделся. Сказал, чтобы и я разделась. Я сказала: «Ты знаешь, я болею. Когда убивали наших мужчин, у меня начались месячные. Мне очень больно, я не хочу раздеваться, я не могу принимать мужчин». Он меня заставил раздеться. Я оставила только трусы. Он сказал: «Снимай трусы, потому что я хочу проверить, что у тебя действительно месячные». Когда он увидел, что у меня действительно месячные, он оставил меня в покое и не изнасиловал в ту ночь. На следующее утро он сказал мне: «Я сейчас уеду, а вечером к тебе приду и буду спать с тобой, и мне все равно, есть у тебя месячные или нет». Где-то в шесть часов вечера ко мне зашел его водитель. Принес косметику, платье, сказал: «Хаджи Салман передает, что надо помыться, накраситься, надеть платье и готовиться для Хаджи Салмана. Он сейчас придет». Я поняла, что выхода нет. Я сделала все это: приняла душ, накрасилась, надела это платье, села на кровать. Когда он зашел в комнату, он подошел ко мне. Разделся, сказал, чтобы я разделась. Я сделала это. И он меня изнасиловал. Я была девушкой до этого. В холле, куда выходит эта комната, были его охранники, водитель и другие боевики, я кричала все время, звала на помощь, но никто не ответил и не помог, им было все равно. На следующий день одели меня в черное платье, во все черное. Он повез меня в исламский суд Мосула, суд ИГ. Когда я приехала туда, я увидела тысячу девушек таких же, как и я, с покрытыми головами, в черных платьях, и рядом с каждой стоит боевик. Нас повели к судье, кади, его звали Хусейн . Кади читал Коран над нашими головами, нас заставляли произнести те слова, с которыми человек входит в ислам. Затем сделали фотографию каждой девушки, прилепили на стену, а под фотографией написали номер. Этот номер принадлежит тому человеку, который до сих пор спал с этой девушкой. Под моей фотографией написали номер и имя Хаджи Салмана. Это сделали вот почему.

В суд приходят боевики и смотрят на фотографии, и если кому-то нравится девушка, он может позвонить по этому номеру и взять ее в аренду. За аренду платили деньгами, вещами, как договоришься. Нас можно было арендовать, купить, получить в подарок. Когда мы вернулись после суда, он мне сказал: «Не вздумай пытаться бежать. Тебе будет очень плохо, мы такое сделаем с тобой». Я ответила: «Я не смогу бежать, ты — ИГ. Я знаю, что бессильна». Прошла неделя, как я была у него. К нему приходило много гостей… Я терпела. Но это слишком тяжелая жизнь, среди этих боевиков ИГ. Мне надо было оттуда сбежать, любой ценой, ведь будет лучше, даже если меня убьют. И я попыталась сбежать. Внутри здания мне можно было ходить с этажа на этаж, поэтому я решила попытаться. В 8 вечера я спустилась со второго этажа на первый. На первом этаже низкий балкон, с балкона спускается лестница вниз, в сад. Я уже спустилась с лестницы, и там меня поймал один охранник. Когда его охранник меня поймал, он меня завел в комнату. Пришел Хаджи Салман, начал бить меня, ударил раз десять, потом сказал: «Быстро раздевайся». Обычно было так, что он раздевался вначале, а потом говорил мне… Но в этот раз он велел раздеться мне. Этот Хаджи Салман очень плохой человек, я не видела никого такого же безжалостного. Я от страха всю одежду сняла. Я голая забилась в угол, он приказал идти на кровать, и я села на угол кровати. А он мне сказал от двери: «Что я тебе говорил? Если ты попытаешься сбежать, я с тобой такое сделаю». Он вышел. А в комнату зашли шесть его охранников. Они закрыли дверь. Это перед моими глазами сейчас все. Я помню, как меня насиловали трое. Потом я потеряла сознание, и я не знаю, сколько их было еще, что было потом. На следующий день в 8 утра я открыла глаза, никого в комнате не было. После этого три дня я оставалась в комнате. Мне очень было больно, я не могла встать. Никто не подошел ко мне. Только иногда эти охранники приносили мне еду. На четвертый день я встала, помыла голову, постояла под душем. На следующий день мне сказали: «Собирайся, надевай свою черную одежду». Я встала, оделась в черное. Оказывается, пришли двое мужчин из города Хамдания, тоже ИГ. Они сказали мне: мы купили тебя, одевайся, с нами поедешь. Они меня отвезли в город Хамдания. Я вошла в большую комнату и увидела там езидскую женскую одежду на полу. Много одежды. И эти боевики сказали, что до меня уже насиловали 11 женщин в этой комнате. Я у них была две недели, у этих двух мужчин, у каждого по неделе. Через две недели к ним приехали двое и с ними четыре девушки, в таких же черных тряпках. Я не знаю, откуда их привезли. Нам не разрешили разговаривать друг с другом. Меня взяли, а этих девушек у них оставили. Обмен.

Эти двое служили на блокпосту и забрали меня на этот КПП. Я у них оставалась 10 дней. Меня насиловали. Потом приехал водитель ИГИЛ из города Мосул и забрал меня к себе. Я у него была две ночи и три дня, а третьей ночью он сказал мне: «Я сейчас пойду за красивой одеждой для тебя. Тебе надо помыться и надеть это, выглядеть хорошо. На тебя придут смотреть люди, и если ты им понравишься, купят тебя». Было где-то около 11 часов вечера, когда он ушел за одеждой. В доме были только я и он, он ушел за одеждой, и я осталась одна. Я вышла из дома. Я думала, поймают меня опять или нет, не знала, смогу спастись или нет. Я вышла, побежала, потихоньку прошла мимо старых домов и постучала в дверь одного из них. На улице не было света. Кто-то открыл, и я сразу зашла, не зная, это боевики или обычные люди, женщина или мужчина, ничего неясно было, но старалась найти какой угодно дом, чтобы спрятаться. Еще стояло лето, очень жарко было. Света не было. Я увидела, что в доме женщина и дети. Я сказала, что я езидка, рассказала свою историю и умоляла помочь сбежать отсюда. Муж этой женщины сказал: «Сейчас ты ночуй здесь, завтра посмотрим».

Шесть моих братьев убили, пять родных и одного сводного, но еще трое братьев в Курдистане работают, я знала, что один из них в лагере беженцев, и я вспомнила его номер телефона. На следующее утро муж и жена подошли ко мне, и я сказала: «Помогите мне. У меня брат живет в лагере беженцев в Курдистане. Дайте мне мобильный телефон, я хочу позвонить брату. Я дам все, что хотите, только помогите мне выбраться отсюда». Они дали мне мобильный. Я позвонила брату и сказала, чтобы перевел им деньги, может, они мне помогут. А они сказали мне, что дадут удостоверение личности, черную одежду, отправят на такси и спасут. Эта семья невероятно хорошая была, они очень хотели помочь, но были очень бедны. Мой брат перевел им деньги, и действительно, мне дали удостоверение его жены — мусульманки, мне дали черную одежду и взяли такси. Мой брат сказал: «Надо выбираться в Керкук». Перед поездкой мужчина сфотографировал меня в парандже и отправил моему брату через вайбер. Написал ему, что я в розыске, что он рискнет собой и вывезет меня. Мужчина поехал вместе со мной, я была в парандже, все было закрыто, кроме глаз, и никто даже не проверял и не смотрел на лицо, только смотрели на удостоверение. Когда мы ехали, мое фото было на каждом КПП. Эта была та фотография из суда, без паранджи. Под фото было написано: «Это сбежавшая езидка, и если кто-то ее найдет, надо ее обратно вернуть в штаб».

Мы проехали три КПП. Когда мы доехали до Керкука на КПП, где были курдские солдаты, там стоял мой брат. Он забрал меня. Так я и пришла к своему брату. Помните, я рассказала про огромного человека, который хотел меня забрать себе? Когда меня забрал Хаджи Салман, этот человек забрал мою племянницу. Она пробыла в Мосуле семь месяцев, ее несколько раз перепродавали, но потом она тоже сумела сбежать оттуда. Так же, как и я, она забежала в чужой дом, и ей помогли за большие деньги сбежать из Мосула в Керкук. Сейчас она уже две недели как в Германии. Немецкое государство привезло ее туда. А две другие племянницы — я до сих пор не знаю, что с ними. Никакой информации о них нет. С двумя моими сестрами, которых отправили в Сирию, происходило то же самое. Их много раз покупали и продавали, а потом кто-то из родственников заплатил за них большие деньги и выкупил. Одна сейчас в Германии, другая в Курдистане, в лагере. Мужчины, которые нас покупали и продавали, были бесчувственны к нам. Я не встретила ни одного хорошего человека среди них. Они очень рады были, что именно это с нами, езидами, делают. Они плохо относились и к христианам, и к шиитам, относились ко всем меньшинствам плохо, но к езидам у них был особый подход. Продавали и насиловали женщин, убивали мужчин. Никто из нашей деревни: ни женщины, ни девушки, ни мужчины, ни дети — ни один человек не избежал насилия или убийства Около 3400 езидов — женщин, детей, пожилых женщин и молодых девушек — пропали. Уже 16 месяцев о них нет никакой информации. Кто-то говорит, что их уже убили. Говорят, что многие совершили самоубийство. Но никто не знает их судьбу. Их не ищут, о них не говорят ни одного слова. Сейчас весь мир видит, что такое ИГ, весь мир видит, что делает ИГ. Но прямо сейчас девушек и женщин продают и насилуют. Но совесть человечества не пробудилась, и этих женщин некому освободить.

Нас обманули, говорят жены боевиков «Исламского государства» (организация запрещена в России, — прим. ред.): «Мы жертвы», — настаивают они, остальные бросают на них недружелюбные взгляды, и более того, кажется, готовы их ударить. Кто из этих женщин жертва в этом лагере на севере Ракки, где они скрываются, сбежав из бывшей сирийской столицы «Исламского государства», не предмет для спекуляций: есть те, кому пришлось подчиниться ИГИЛ и те, кто сделал свой выбор сознательно. Разница предельно ясна, невозможность общения неизбежна. Дженан Мусса, телерепортер телеканала Al Aan не доверяет ничьим исследованиям, она полагается лишь на то, что слышит, видит и понимает, снимая для Ближнего Востока (она начала это делать с первых эпизодов «арабской весны»). Она встретилась с несколькими женами «Исламского государства», которых захватили в плен курды, когда те сбегали из Ракки. Семь жен — из Ливана, Туниса, Сирии, Дагестана — иностранных боевиков «Исламского государства» из Франции, Мали, Туниса и Турции. Эти женщины не сдались, не нашли там убежище: их захватили в плен. Есть и жены из Индонезии, приехавшие в Ракку, чтобы примкнуть к боевикам Аль-Багдади: на фотографиях дети, разноцветные хиджабы, неожиданные улыбки, но индонезийки не разговаривают с Муссой, говорят: «Мы жертвы». Когда другие сирийки, бежавшие из Ракки после многолетнего плена и рабства, слышат их слова, когда улавливают слово «жертва» (его произнесли девушки, сознательно отправившиеся в Ракку, чтобы стать «женами Исламского государства»), они теряют самообладание: «Они хотели их побить», — пишет Мусса в Твиттере. «Что вы делаете в нашей стране?— спрашивают сирийки. — Это вы виноваты в нашем бедственном положении». Миф об «Исламском государстве», о его яростном могуществе укрепили в том числе и эти женщины, эти девушки, покинувшие свои страны, солгав всем — родителям, друзьям, женихам — лишь для того, чтобы получить когда-то желанный статус, стать женой самых могущественных на тот момент джихадистов.

Контекст

Роль женщин в джихаде преуменьшена

Женщины в главном городе ИГ: жизнь, которой больше нет

Какую роль играют женщины в ИГ?

Опасные женщины ИГИЛ

Индонезийки выступают в свою защиту: «ИГИЛ обманул нас своей пропагандой», — говорят они, они ошиблись в своих оценках, рассчитывая участвовать в создании истории, казавшейся им чарующей и революционной, однако она оказалась полна лишь крови и жестокости. Но Мусса, слышавшая множество разных слухов, годами разбирающая свидетельства с противоположными оценками, часто становящаяся объектом критики и даже угроз со стороны «Исламского государства», не останавливается на «виктимизме». «То есть вы увидели видеозаписи с тем, как обезглавливают людей, и подумали: пойдем-ка присоединимся к Исламскому государству?», — спрашивает она. Индонезийки не отвечают. Объяснить ярый идеологический раж сложно, даже когда он достиг своего пика, не говоря уже о том, когда ты сбежал от него, испытав разочарование. Но порой молчания недостаточно, более того, оно становится оскорбительно, поэтому Мусса обращается к женщине из Ливана, раскаявшейся иностранке. Нур Аль-Гуда, так ее зовут, жалеет о том, что хотела вступить в «Исламское государство», не винит пропаганду, не говорит, что «все оказалось не так, как я думала», не перетягивает на себя одеяло жертвы, говорит, что хочет поскорее вернуться домой, и рассказывает: женщин «Исламского государства» запирали в ночлежках, они ничего не могли поделать, если болели их дети, никто не вызывал врачей, никого это не волновало, и матери не могли обращаться за помощью. Но с вами были «сабайи», рабыни?— спрашивает, выключив камеру, Мусса. Эта жена говорит, что нет, она их не видела, но слышала об изнасиловании девятилетней девочки: после изнасилования ей требовался врач, который, по всей вероятности, так и не приехал.

Мусса не знает, искренни ли это сожаление, раскаяние, желание вернуться домой, но она одержима чувством солидарности и взаимопомощи: всякий раз, когда она публикует фильм на своем канале, она получает множество комментариев, где ей желают как можно скорее стать рабыней «Исламского государства». В том числе и по этой причине она спрашивает: но вы как-то помогали рабыням? Помогали им сбежать? На этот раз ответ есть, и он заставляет сожалеть о молчании индонезиек. Да, жены «Исламского государства» помогли сбежать нескольким рабыням, но отнюдь не потому, что те круглые сутки подвергались насилию. Не из жалости, не из солидарности и не из-за ужаса. Они помогли им сбежать, потому что ревновали, что их мужья проводят больше времени с рабынями, а не с ними: мы приехали сюда, потому что верим в дело, потому что нам нужен статус жен, и должны предоставить вам все время, чтобы вы проводили его с неверными рабынями? Так некоторым рабыням удалось сбежать, жены открыли им двери, чтобы вернуть внимание мужей. Эта солидарность, которая, на самом деле, солидарностью не является, это эгоизм, ревность, и если кто-то называет себя сегодня «жертвой», нужно внимательно присмотреться, нет ли поблизости настоящих жертв.

Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ.