Утром 28 декабря 1925 года Россию разбудила страшная новость: тридцатилетний Сергей Есенин найден мертвым в ленинградской гостинице "Англетер"(См. фото 379) . Он повесился на водопроводной трубе в своем номере. Сергей Есенин во многом являлся противоположностью Маяковскому. Если Маяковский был поэтом большого города и революции, то Есенин воспевал русскую деревню. Их контакты ограничивались главным образом полемикой, особенно в начале 1920-х, когда Есенин примкнул к противникам футуристов - имажинистам . Когда во время американского турне у Маяковского спросили о Есенине, он назвал его "безусловно талантливым, но консервативным", добавив, что тот "оплакивал гибель старой кулацкой "деревенщины" в то время, когда борющийся пролетариат Советской России вынужден был с этой "деревенщиной" бороться, так как кулаки прятали хлеб и не давали его голодающему городу". Однажды он обронил шутку по поводу пристрастия Есенина к алкоголю. Шутка была грубой, но не лишенной оснований.
Есенин вел разгульную жизнь, особенно в период непродолжительного брака с экспансивной и эксцентричной танцовщицей Айседорой Дункан .
Турне по Европе, которое они предприняли в принадлежавшем Дункан пятиместном "бьюике", сопровождалось ссорами, дебошами в ресторанах и пьянками Есенина. Осенью 1925 года Есенин пребывал в очень плохом состоянии, у него случались приступы белой горячки и галлюцинации, вследствие чего 26 ноября его поместили в московскую психиатрическую клинику. Положение ухудшалось эпилепсией (которая, равно как и алкоголизм, по-видимому, была наследственной) и глубокой депрессией, порождавшей мысли о самоубийстве, - поэтому дверь в его палату постоянно держали открытой. 21 декабря Есенин по своей воле прервал лечение и покинул клинику - возможно, потому что услышал от врачей, что ему осталось только полгода жизни. Через два дня он уехал в Ленинград, где покончил с собой. У Маяковского, постоянно носившего в себе идею самоубийства как реальную возможность, смерть Есенина включила ряд защитных механизмов. За последние годы ушли из жизни несколько крупных поэтов - Гумилев, Блок, Хлебников, но ни одна из этих утрат не вызывала у Маяковского столь мучительной реакции, как самоубийство Есенина.
Несмотря на то что, по словам Лили, Маяковский "из принципиальных соображений" не показывал "свое хорошее отношение" к Есенину, он считал его "чертовски талантливым" и в некотором отношении родственной душой - таким же ранимым, вспыльчивым и вечно ищущим, как он сам, таким же отчаянным. Первая жена Есенина, актриса Зинаида Райх , в 1922 году вышедшая замуж за Мейерхольда , не ощущала никакой разницы между душевным состоянием Есенина и Маяковского:
"внутреннее бешеное беспокойство, неудовлетворенность и страх перед уходящей молодой славой". После самоубийства Есенина соблазн уподобить их судьбы одна другой стал еще сильнее, тем более что Маяковский наверняка знал, что Есенин не впервые пытался покончить с собой. Кроме того, в стихах Есенина мотив самоубийства встречался не реже, чем у него самого. Как и Маяковский, Есенин был, по определению Анатолия Мариенгофа, "маниакален" в своих мыслях о самоубийстве. Прежде чем повеситься, Есенин порезал себя и собственной кровью написал прощальное стихотворение, которое заканчивалось строками: "В этой жизни умирать не ново, / Но и жить, конечно, не новей".
На следующий день стихотворение было напечатано во всех газетах. "После этих строк смерть Есенина стала "литературным фактом", - прокомментировал Маяковский. Только превратив гибель Есенина в литературу, только абстрагировав ее, Маяковский мог справиться с собственными чувствами.
В конце января он поехал в трехмесячное турне по югу России. Тема самоубийства присутствует постоянно и в его выступлениях, и в вопросах публики, - и когда в Харькове его спрашивают о Есенине, он раздраженно отвечает:
"Мне плевать после смерти на все памятники и венки... Берегите поэтов!" Для того чтобы смириться с самоубийством Есенина, он пытается писать о нем, но работа продвигается вяло. Несмотря на то что он думает об этом "изо дня в день" на протяжении долгой поездки, он не может "придумать ничего путного", единственное, что лезет в голову, - это "всякая чертовщина с синими лицами и водопроводными трубами".
Причина, не позволявшая ему писать, заключается, по его словам,
"в чересчур большом соответствии описываемого с личной обстановкой. Те же номера, те же трубы и та же вынужденная одинокость".
И хотя здесь Маяковский имеет в виду внешнее сходство - одинокий поэт в гостиничном номере, - очевидно, что смерть Есенина пробудила у Маяковского незваные мысли. В это время условия его собственной жизни в корне переменились, будущее представлялось смутно. Он должен жить с Лили в одной квартире, но не в качестве ее мужа. Как сложится его жизнь, кто заполнит эмоциональную пустоту, которую оставила после себя Лили?
Результатом трехмесячных творческих мук стало стихотворение "Сергею Есенину", которое Маяковский отдал в печать в конце марта. Оно приобрело мгновенную известность, рукописные списки распространялись еще до того, как стихотворение было напечатано. "Сразу стало ясно, скольких колеблющихся этот сильный стих, именно - стих, подведет под петлю и револьвер, - писал Маяковский в очерке "Как делать стихи", посвященном главным образом есенинскому стихотворению.
"И никакими, никакими газетными анализами и статьями этот стих не аннулируешь. С этим стихом можно и надо бороться стихом и только стихом".
Стихотворение Маяковского должно было, по его словам, "обдуманно парализовать действие последних есенинских стихов, сделать есенинский конец неинтересным", потому что "все силы нужны рабочему человечеству для начатой революции, и это <...> требует, чтобы мы славили радость жизни, веселье труднейшего марша в коммунизм".
Для того чтобы "сделать есенинский конец неинтересным", Маяковский решил парафразировать последние строки стихотворения Есенина:
В этой жизни помереть не трудно.
Сделать жизнь значительно трудней. Эти строки являются ответом не только Есенину, но и той глубокой боли, которую Маяковский выражает в начале стихотворения:
Вы ушли, как говорится, в мир иной. Пустота...
Летите, в звезды врезываясь.
Ни тебе аванса, ни пивной.
Трезвость.
Нет, Есенин, это не насмешка.
В горле горе комом - не смешок.
Вижу - взрезанной рукой помешкав,
собственных костей качаете мешок.
Человек, формулировавший мысль о том, что самоубийство Есенина подведет "колеблющихся" "под петлю или револьвер", прекрасно знал, что и сам он принадлежит к этой категории; в действительности стихотворение "Сергею Есенину" должно было "аннулировать" прежде всего мысли о самоубийстве у самого Маяковского. Еще через год, во время посещения Ленинграда, он попросил извозчика объехать "Англетер" стороной - не мог видеть здание, в котором Есенин покончил с собой.
Стихотворение «Сергею Есенину» было написано после смерти поэта. «Конец Есенина огорчил, огорчил обыкновенно, по-человечески... Я узнал об этом ночью, огорчение, должно быть, так бы и осталось огорчением, должно быть и подрассеялось бы к утру...», - делился своими чувствами Маяковский. Вы ушли, Как говорится, В мир иной.
Так просто, как к живому, обращается Маяковский к умершему Есенину в начале стихотворения. Да и само название больше подходит для дружеского послания, чем для эпитафии.
Маяковский и Есенин жили в одно время, в переломный исторический момент, на обоих лежал груз «эпохи перемен». Но более разных поэтов не найти, у каждого была своя, неподражаемая манера письма. Пройдет всего четыре года, и Маяковский сам поставит «точку пули в конце пути». Возможно, он понял, что «сделать жизнь» и ему не удалось. А, может быть, решил, что делал ее не так. В этом и заключается трагедия обоих великих поэтов.
Владимир Маяковский
Сергею Есенину
Вы ушли,
как говорится,
в мир в иной.
Пустота…
Летите,
в звезды врезываясь.
Ни тебе аванса,
ни пивной.
Трезвость.
Нет, Есенин,
это
не насмешка.
В горле
горе комом -
не смешок.
Вижу -
взрезанной рукой помешкав,
собственных
костей
качаете мешок.
Прекратите!
Бросьте!
Вы в своем уме ли?
Дать,
чтоб щеки
заливал
смертельный мел?!
Вы ж
такое
загибать умели,
что другой
на свете
не умел.
Почему?
Зачем?
Недоуменье смяло.
Критики бормочут:
- Этому вина
то…
да сё…
а главное,
что смычки мало,
в результате
много пива и вина. -
Дескать,
заменить бы вам
богему
классом,
класс влиял на вас,
и было б не до драк.
Ну, а класс-то
жажду
заливает квасом?
Класс - он тоже
выпить не дурак.
Дескать,
к вам приставить бы
кого из напостов -
стали б
содержанием
премного одарённей.
Вы бы
в день
писали
строк по сто,
утомительно
и длинно,
как Доронин.
А по-моему,
осуществись
такая бредь,
на себя бы
раньше наложили руки.
Лучше уж
от водки умереть,
чем от скуки!
Не откроют
нам
причин потери
ни петля,
ни ножик перочинный.
Может,
окажись
чернила в «Англетере»,
вены
резать
не было б причины.
Подражатели обрадовались:
бис!
Над собою
чуть не взвод
расправу учинил.
Почему же
увеличивать
число самоубийств?
Лучше
увеличь
изготовление чернил!
Навсегда
теперь
язык
в зубах затворится.
Тяжело
и неуместно
разводить мистерии.
У народа,
у языкотворца,
умер
звонкий
забулдыга подмастерье.
И несут
стихов заупокойный лом,
с прошлых
с похорон
не переделавши почти.
В холм
тупые рифмы
загонять колом -
разве так
поэта
надо бы почтить?
Вам
и памятник еще не слит, -
где он,
бронзы звон
или гранита грань? -
а к решеткам памяти
уже
понанесли
посвящений
и воспоминаний дрянь.
Ваше имя
в платочки рассоплено,
ваше слово
слюнявит Собинов
и выводит
под березкой дохлой -
«Ни слова,
о дру-уг мой,
ни вздо-о-о-о-ха.»
Эх,
поговорить бы иначе
с этим самым
с Леонидом Лоэнгринычем!
Встать бы здесь
гремящим скандалистом:
- Не позволю
мямлить стих
и мять! -
Оглушить бы
их
трехпалым свистом
в бабушку
и в бога душу мать!
Чтобы разнеслась
бездарнейшая погань,
раздувая
темь
пиджачных парусов,
чтобы
врассыпную
разбежался Коган,
встреченных
увеча
пиками усов.
Дрянь
пока что
мало поредела.
Дела много -
только поспевать.
Надо
жизнь
сначала переделать,
переделав -
можно воспевать.
Это время -
трудновато для пера,
но скажите
вы,
калеки и калекши,
где,
когда,
какой великий выбирал
путь,
чтобы протоптанней
и легше?
Слово -
полководец
человечьей силы.
Марш!
Чтоб время
сзади
ядрами рвалось.
К старым дням
чтоб ветром
относило
только
путаницу волос.
Для веселия
планета наша
мало оборудована.
Надо
вырвать
радость
у грядущих дней.
В этой жизни
помереть
не трудно.
Сделать жизнь
значительно трудней.
Маяковский Владимир Владимирович (1893 – 1930)
Русский советский поэт. Родился в Грузии, в селе Багдади, в семье лесничего.
С 1902 г. учился в гимназии в Кутаиси, затем в Москве, куда после смерти отца переехал вместе со своей семьей. В 1908 г. оставил гимназию, отдавшись подпольной революционной работе. В пятнадцатилетнем возрасте вступил в РСДРП(б), выполнял пропагандистские задания. Трижды подвергался аресту, в 1909 г. сидел в Бутырской тюрьме в одиночке. Там и начал писать стихи. С 1911 г. занимался в Московском училище живописи, ваяния и зодчества. Примкнув к кубофутуристам, в 1912 г. опубликовал первое стихотворение - «Ночь» - в футуристическом сборнике «Пощечина общественному вкусу».
Тема трагичности существования человека при капитализме пронизывает крупнейшие вещи Маяковского предреволюционных лет - поэмы «Облако в штанах», «Флейта-позвоночник», «Война и мир». Уже тогда Маяковский стремился создать поэзию «площадей и улиц», обращенную к широким массам. Он верил в близость наступающей революции.
Эпос и лирика, разящая сатира и агитационные плакаты РОСТА - на всем этом многообразии жанров Маяковского лежит печать его самобытности. В лирико-эпических поэмах «Владимир Ильич Ленин» и «Хорошо!» поэт воплотил мысли и чувства человека социалистического общества, черты эпохи. Маяковский мощно влиял на прогрессивную поэзию мира -у него учились Иоганнес Бехер и Луи Арагон, Назым Хикмет и Пабло Неруда. В поздних произведениях “Клоп” и “Баня” звучит мощная сатира с элементами антиутопии на советскую действительность.
В 1930 году покончил жизнь самоубийством, не вынеся внутреннего конфликта с “бронзовым” советским веком, в 1930 г., похоронен на Новодевичьем кладбище.
Примечание
Сергею Есенину. Впервые - газ. "Заря Востока", Гиф-лис, 1926, 16 апреля. Одновременно вышло отдельным изданием в изд-ве "Заккнига" (Тифлис), куда рукопись была сдана 25 марта 1926 года.
Об истории создания стихотворения Маяковский подробно рассказал в статье "Как делать стихи?" (1926):
"Наиболее действенным из последних моих стихов я считаю - "Сергею Есенину".
Для него не пришлось искать ни журнала, ни издателя,- его переписывали до печати, его тайком вытащили из набора и напечатали в провинциальной газете, чтения его требует сама аудитория, во время чтения слышны летающие мухи, после чтения люди жмут лапы, в кулуарах бесятся и восхваляют, в день выхода появилась рецензия, состоящая одновременно из ругани и комплиментов..."
"Конец Есенина огорчил, огорчил обыкновенно, по-человечески ,- продолжал поэт в той же статье.- Но сразу этот конец показался совершенно естественным и логичным... утром газеты принесли предсмертные строки:
В этой жизни умирать не ново, Но и жить, конечно, не новей.
После этих строк смерть Есенина стала литературным фактом.
Сразу стало ясно, скольких колеблющихся этот сильный стих, именно - стих, подведет под петлю и револьвер...
Так поэтам СССР был дан социальный заказ написать стихи об Есенине".
Вы ушли, как говорится, в мир иной .- В Собрании сочинений Маяковского (1955-1959) дано иное чтение этой строки: "Вы ушли, как говорится, в мир в иной". Основанием для такого исправления послужил, очевидно, текст автографа. В статье "Как делать стихи?" Маяковский рассказал о рождении этой строки, но ни в одном из приведенных им вариантов словосочетания "в мир в иной" не привел. "Окончательная редакция" строки, о которой говорится в статье, вошла и во все прижизненные публикации стихотворения.
...к вам приставить бы кого из напостов ...- то есть критиков, сотрудничавших в журнале "На посту", выходившем в Москве в 1923-1925 гг. под редакцией Б. Волина, Г. Лелевича, С. Родова. Журнал сыграл отрицательную роль в развитии советской литературы. Так называемое "напостовское" руководство РАППа в лице С. Родова, Г. Лелевича, И. Вардина и др., объявив себя проводниками и выразителями партийной линии в литературе (и даже - "Политбюро пролетарской литературы"), на самом деле искажало и вульгаризировало эту линию. Борьбу за пролетарскую литературу и против буржуазных влияний в литературе "напостовцы" вели с сектантских позиций. В писателях-попутчиках они видели врагов советской литературы, подвергая их заушательской критике ("напостовская дубинка"). С подозрительностью, более того - враждебно относились они даже к некоторым литературным группам РАППа. Журнал "На посту" они сделали фактически органом своей маленькой группы, а не органом, выражающим интересы всей ассоциации пролетарских писателей. Решать литературные вопросы "напостовцы" стремились "автономно", независимо от партии, считая свою линию единственно "правоверной" и партийной. Журнал "На посту", в частности, выступал против Горького и Маяковского. После опубликования резолюции ЦК РКП(б) от 18 июня 1925 года "О политике партии в области художественной литературы" журнал был закрыт.
...утомительно и длинно, как Доронин .- Доронин Иван Иванович (р. 1900 г.) - советский поэт, напечатавший в 1926 году поэму "Тракторный пахарь".
В статье "Как делать стихи?" Маяковский так объяснял смысл этого сравнения: "Почему как Доронин, а не как расстояние до Луны, например?.. "Железный пахарь"... длиннее дороги до луны... 4000 строк Доронина поражают однообразием 16 тысяч раз виденного словесного и рифменного пейзажа..."
...несут стихов заупокойный лом ...- В статье "Как делать стихи?" Маяковский писал: "По-моему, 99% написанного об Есенине просто чушь или вредная чушь. Мелкие стихи есенинских друзей... Поэтически эти стихи не могут впечатлять. Эти стихи вызывают смех и раздражение".
...ваше слово слюнявит Собинов ...- Современник Маяковского П. Лавут вспоминает, что поэт перед чтением стихотворения объяснял: "Вскоре после смерти Есенина в помещении Художественного театра состоялся вечер его памяти. На фоне тощей, надломившейся березки выступали с "прочувствованными" речами ораторы. Затем Собинов тоненьким голоском запел: "Ни слова, о друг мой, ни вздоха, мы будем с тобой молчаливы...", хотя молчалив был только один Есенин, а Собинов продолжал петь. Вся эта обстановка произвела на меня удручающее впечатление" (П. И. Лавут. Маяковский едет по Союзу. М., "Советская Россия", 1963, стр. 30).
...Леонидом Лоэнгриновичем ...- Леонид Витальевич Собинов (1872-1934), знаменитый русский певец, считался лучшим исполнителем роли Лоэнгрина в одноименной опере Рихарда Вагнера.
...чтобы врассыпную разбежался Коган ...- Коган, Петр Семенович (1872-1932) - критик, историк литературы. Маяковский часто полемизировал с ним. Коган, писал поэт, "по-моему, изучал марксизм не по Марксу, а постарался вывести его самостоятельно из изречения Луки - "блохи все не плохи, все черненькие и все прыгают", - считающий эту истину высшим научным объективизмом..." ("Как делать стихи?").
Коган стал собирательным именем для Маяковского.
В этой жизни помереть не трудно ... - Перефразированные строки предсмертного стихотворения Есенина: "В этой жизни умирать не ново, // Но и жить, конечно, не новей".
"К Сергею Есенину у Маяковского было весьма противоречивое отношение. Он признавал, что у этого поэта есть литературный дар, однако не мог смириться с безыдейностью и беспринципностью «звонкого забулдыги подмастерья», считая, что Есенину надо тратить свой талант не на описание красот родной природы, а на благо революции.
Тем не менее, после трагической гибели Есенина Маяковский пересмотрел свои взгляды на его жизнь и творчество. В результате весной 1926 года было написано стихотворение «Сергею Есенину», в котором Маяковский пытается объяснить причины смерти поэта. К тому моменту официальной версией гибели Есенина является самоубийство, и Маяковский не догадывается, что спустя годы утверждение, что, якобы, поэт повесился в номере питерской гостиницы «Англитер», будет поставлено под сомнение. Однако в момент создания этого произведения Маяковский убежден – поэт ушел из жизни добровольно, так как не смог найти своего места в новом обществе.
С первых строк Маяковский отбрасывает свой шутливый и язвительный тон, в котором обычно обращался к Есенину, и отмечает, что его стихотворение не является очередной насмешкой."
Есенин на Маяковского:
Я смотрю в унитаз хохоча
У меня голубая моча
И конец у меня голубой
И вообще я не доволен собой!
Маяковский в ответ:
Не голова у тебя, а седалище
В твоих жилах моча а не кровь
Посадить бы тебя во влагалище
И начать переделывать вновь!
Ответить
Прокомментировать
Есенин и Маяковский были двумя абсолютно разными поэтами. Они действительно были непримиримыми идейными оппонентами и часто спорили прямо во время публичных выступлений. Подобная полемика состоялась на суде имажинистов над литературой, если интересует, то может почитать в книге Ройзмана "Все, что я помню о Есенине". Как отмечалось ранее, Маяковский считал, что Есенину стоило бы работать во благо революции. Сергей Александрович в свою очередь обвинял Владимира Владимировича в подражание западным модернистам. Но это чаще всего было на публике. За поэтической сценой же было все наоборот. Тот же Ройзман однажды услышал, как в секретариате Маяковский громко хвалил стихи Есенина, а в заключение сказал: „Смотрите, Есенину ни слова о том, что я говорил“». Оценка, которую Маяковский дал ему, была однозначной: «Чертовски талантлив!». Знакомые Есенина вспоминали, как он читал "Мама и убитый немцами вечер", а также произнес однажды такую фразу: «Что ни говори, а Маяковского не выкинешь. Ляжет в литературе бревном, и многие о него споткнуться».Также Августа Миклашевская(ей посвящено стихотворение "Заметался пожар голубой...") вспоминает, как Маяковский зашел к ней в квартиру и попросил позвонить, поговорив с ней немного о театре, он не дотронулся до телефона и ушел. "Я понимала, что интересовала его только потому, что мое имя было как-то связано с именем Есенина,"- вспоминает Миклашевская. Подобных историй современников довольно много.
Главное же написал сам Маяковский. В "Как делать стихи" он описал последнюю встречу с Есениным
Последняя встреча с ним произвела на меня тяжёлое и большое впечатление. Я встретил у кассы Госиздата ринувшегося ко мне человека с опухшим лицом, со свороченным галстуком, с шапкой, случайно держащейся, уцепившись за русую прядь. От него и двух его темных (для меня, во всяком случае) спутников несло спиртным перегаром. Я буквально с трудом узнал Есенина. С трудом увильнул от немедленного требования пить, подкрепляемого помахиванием густыми червонцами. Я весь день возвращался к его тяжелому виду и вечером, разумеется, долго говорил (к сожалению, у всех и всегда такое дело этим ограничивается) с товарищами, что надо как-то за Есенина взяться. Те и я ругали «среду» и разошлись с убеждением, что за Есениным смотрят его друзья - есенинцы.
Оказалось не так. Конец Есенина огорчил, огорчил обыкновенно, по-человечески. Но сразу этот конец показался совершенно естественным и логичным. Я узнал об этом ночью, огорчение, должно быть, так бы и осталось огорчением, должно быть, и подрассеялось бы к утру, но утром газеты принесли предсмертные строки:
В этой жизни умирать не ново,
Но и жить, конечно, не новей.
После этих строк смерть Есенина стала литературным фактом.
Знакомые Есенина отмечали, что ему, возможно, хотелось сблизиться с Маяковским, но что-то мешало. Они были противоположности и в литературе, и в жизни.А как нам известно,противоположности притягиваются. Думаю, Маяковский понимал, что литература потеряла одного из талантливейших поэтов того времени.
Маяковский написал стихотворение после смерти Есенина. Думаю, оно поможет разобраться, как Маяковский относился к одному из главных "хулиганов" того времени.
Сергею Есенину
как говорится,
в мир в иной.
Пустота…
в звезды врезываясь.
Ни тебе аванса,
ни пивной.
Трезвость.
Нет, Есенин,
не насмешка.
горе комом -
не смешок.
взрезанной рукой помешкав,
собственных
качаете мешок.
Прекратите!
Вы в своем уме ли?
чтоб щеки
смертельный мел?!
загибать умели,
что другой
Недоуменье смяло.
Критики бормочут:
Этому вина
а главное,
что смычки мало,
в результате
много пива и вина. -
заменить бы вам
класс влиял на вас,
и было б не до драк.
Ну, а класс-то
заливает квасом?
Класс - он тоже
выпить не дурак.
к вам приставить бы
кого из напостов -
премного одарённей.
строк по сто,
утомительно
и длинно,
как Доронин.
А по-моему,
осуществись
такая бредь,
на себя бы
раньше наложили руки.
от водки умереть,
чем от скуки!
Не откроют
причин потери
ни петля,
ни ножик перочинный.
чернила в «Англетере»,
не было б причины.
Подражатели обрадовались:
Над собою
чуть не взвод
расправу учинил.
Почему же
увеличивать
число самоубийств?
изготовление чернил!
Навсегда
в зубах затворится.
и неуместно
разводить мистерии.
У народа,
у языкотворца,
забулдыга подмастерье.
стихов заупокойный лом,
с прошлых
с похорон
не переделавши почти.
тупые рифмы
загонять колом -
разве так
надо бы почтить?
и памятник еще не слит, -