И ни один из великолепных этих музыкантов, как в хорошем оркестре, не заглушается другим, каждый ведет свою тему. «Ты слушай -их, Робин, слушай! - напутствовал меня Аркадий.- Каждый из них гений!»
Талант восприятия - благословенный дар. Для одного шелест леса и звон весенней капели просто шум, для другого - музыка. Недаром Аркадий ходит в лес, чтобы слушать. Как-то мы говорили с ним о том, что люди, бывая в лесах, мало внимают им, часто предпочитают транзисторы и гитары, нет желания что ли, или, может, нет слуха?
Среди таежных исследователей немало писателей, композиторов же как будто нет, а жаль - столько родится и живет на их путях великолепных мелодий, и прекрасные гармонии остаются неузнанными.
В какой же тональности я живу, друг Аркадий? Не знаю. Здесь мне нелегко. Лаборантов мне подарили неудачных, рабочие до работы совсем не охочи, все делают с оговорками, Яшка бездельник и всех баламутит.
В первые же тимптонские дни Дима сказал: «Была у меня начальница в экспедиции, так она мне сразу сказала: «Дима, у вас лучше все получается с рабочими, чем у меня, поэтому вы с ними и действуйте»... И выразительно посмотрел.
Действовать я ему не разрешила - недобросовестность его была видна, самоуверен и нахален. Получив отказ распоряжаться в отряде, он всю энергию переключил на самоуправство и настраивание рабочих на саботаж.
А что увидим там?
Первый день на Тимптоне так ярко впечатляющ был от стихии воды, что не представлялось - есть ли рядом что-то равное. А вдруг?
Полный мы на запад от Быраласа к другой группе источников с большим любопытством. Переходили ручьи и ка- скадики. Берег, подобно кружеву, и здесь изъеден заливчиками, источает мощные струи, но слабее. Часты глубокие извилистые каньончики, промытые ручьями. Ручьи текут откуда-то из недр террасы, из густоты и тьмы вплотную стоящих лиственниц и елей в обхват толщиной.
Нежно и весело
шелестели над нами в осенней уже ранней пестроте рябина, ольха и шиповник. Вода в реке под берегом кипит от грифонов, крутится водоворотами. В черные глубокие
промоины в дне реки Степан погружает почти двухметровый шест, опускаясь при этом на колени, и дна иногда не достает. Ошеломленно спрашивает:
- Куда ж это ведет?
Как и у лагеря, лежат розовые гранитные моржи, заласканные рекой. Вблизи видно, как глыбы обвиты, словно головы медузы змеями, шевелящимися струями восходящих источников. Стеклянно переливаясь светом, струи четко заметны в аквариумном покое окружающих глыбы прибрежных вод.
А вдоль реки, как нескончаемая витрина, проходит на уровне наших глаз терраса. В прогалинах тайги мелькают брусничники в россыпи белобоких ягод. В кустах над рекой вымпелами висят паводковые клочья пожухлых трав и обрывков сухих веток, оставленных паводком,- словно река пометила специально для нас свои уровни.
По пути то тишина, то встречный гул источника.
Почти
везде песок и галька влажны от натиска воды снизу. Многие источники залиты водой реки, разбегающиеся над ними круги танцуют далеко от берега и откроются взгляду, наверное, только зимой. Серебристыми иголками ворошатся под берегом выходы газа.
Там, где вертушкой замер источника сделать не удается, где вода стелется по мокрой и темной земле или падает мелкими каскадиками по скале, расход воды мы определяем визуально - на глаз. Когда проделаешь сотни определений вертушкой, ошибка при визуальном наблюдении очень мала.
И наконец, вот сейчас будет, наверное, то, чего я все время ждала,- диво западной стороны. Нарастающий шум падающей воды предупредил нас: перед громадой гранитов, что поднимались из реки, на контакте их с песчаниками низвергался белопенистый водопадик. Гранитные выступы, громоздясь друг на друга, тянулись к небу. Мы пробрались к контактной трещине.
Внизу плоская, почти круглая впадина диаметром метров двенадцать принимала в себя бешеные воды: из скал, из россыпей, глыб потоки били как из брандспойта. Струи скручивались в упругие вибрирующие жгуты, шипя и подскакивая, неслись в реку в белой пене. Река, принимая каскад-водопад, бурлит и клокочет. Береговой песок взрыхлен и будто «дышит» от множества напорных струй. Струйки выкарабкиваются из осыпающегося в ямки песка, как новорожденные черепашки. Они торопливо скатываются в реку, но не дотягивают до нее и погружаются в тот же песок пониже.
Этот источник, оказывается, может поспорить и с мировыми гигантами даже вне вечной мерзлоты - он дает тысячу восемьсот литров в секунду!
