Мир любой семьи довольно многолик и разнообразен: в ней переживаются радости и огорчения, чувства глубокой любви и разочарования, искренней привязанности друг к другу и эмоционального отчуждения. Этот мир создается взрослыми, но непосредственными участниками его становятся и дети. При этом дети воспринимают и пытаются понять не только то очевидное, что происходит вокруг них, но и чутко улавливают те «психологические нюансы»" родительских отношений, которые те, наверняка, хотели бы скрыть от них. Поэтому проблемы поведения ребенка, как правило, чаще всего представляют собой соответствующую реакцию на существующие между взрослыми членами семьи разногласия. И дело тут не только в том, что ссорящиеся между собой или ведущие аморально-асоциальный образ жизни родители не создают в семье необходимой ребенку теплой, приветливой и безопасной атмосферы, не уделяют должного внимания его воспитанию, но и в своеобразии восприятия ребенком человеческих взаимоотношений. Интуитивно чувствуя, что в семье что-то не ладится, что между родителями существуют какие-то разногласия, дети иногда воспринимают в качестве их причины самих себя, и подобное приписывание себе вины непосильным бременем ложится на детскую душу, может привести к серьезным психическим травмам. Кроме того, явная или скрытая неудовлетворенность родителей друг другом и семьей часто косвенно проецируется ими на ребенка в форме навязывания ему определенной роли. Таким образом, ребенок в семье становится своеобразным «громоотводом» для разрядки эмоционального напряжения взрослых, или же, наоборот, за проявлением усиленного внимания и чрезмерной заботы о нем один из супругов пытается скрыть свое стремление создать своеобразный альянс с ребенком против другого. В любом случае навязанные ребенку функции посредством той или иной предписанной ему роли негативно отражаются не только на психологической атмосфере семьи, еще больше усугубляя семейное неблагополучие, но и оказывают травмирующее влияние на психику ребенка и формирование его личностных черт.
И каждый не одну играет роль.
Весь мир – игра.
В нем женщины, мужчины – все актеры…
В. Шекспир
Рассмотрим более подробно типичные роли, предопределенные для ребенка в неблагополучной семье. Следует заметить, что эти роли могут быть как положительными, подчеркивающими ценность ребенка для семьи, так и отрицательными, с помощью которых фиксируется его низкая ценность в семейном кругу.
Эти роли не являются ригидными и жестко закрепленными. Дети могут одновременно играть несколько ролей или играть их по очереди. Чем дольше человек играет определенную роль, тем больше она закрепляется за ним. И особенно это касается детей. Чувства, которые когда-то возникли у ребенка в ответ на ситуацию в семье, потом становятся движущими силами его дальнейшей жизни, именно сообразно с ними он строит свою судьбу и свои отношения с другими людьми.
Положительные роли, согласно которым строится модель поведения ребенка в семье, а затем и за ее пределами, довольно многообразны. Среди них наиболее распространенными являются: «кумир семьи», «вундеркинд», «мамино (папино, бабушкино…) сокровище», «паинька», «талисман семьи», «болезненный ребенок», «герой семьи» и др.
Казалось бы, на первый взгляд, положительная роль, которая отводится ребенку в семье, должна способствовать формированию у него исключительно положительных личностных качеств и социально приемлемых форм поведения. И это действительно так, если родительская любовь, внимание и забота проявляются в разумных пределах, а их воспитательная работа направлена на создание такой семейной среды, которая помогает становлению доброжелательного отношения ребенка к людям и к себе. Однако, иногда в семьях (чаще всего со скрытой формой неблагополучия) возникает внутренняя позиция с преобладающим культом ребенка, и все дела и заботы сосредотачиваются вокруг него. Особенно отчетливо это проявляется в такой роли, как «кумир семьи» .
Ребенок, что бы он ни делал и как бы ни вел себя, вызывает общее восхищение домашних. Любое его желание или прихоть удовлетворяются незамедлительно. А если кто-то из членов семьи не делает этого, вызывает нарекание других. Жизнь семьи как бы целиком посвящена ребенку, все дела и заботы сосредоточены исключительно вокруг него. На первый взгляд, это может выглядеть как вполне понятное чадолюбие. Но постоянные, зачастую незаслуженные, похвалы, родительские жертвы своими интересами, временем и материальными ресурсами, приводят к тому, что ребёнок сам начинает воспринимать себя как центр семьи, рано начинает понимать, как значим он для родителей, как они любят его. Он просто не видит, что существуют проблемы других людей, и не встречается с необходимостью считаться с другими. В такой атмосфере он вырастает изнеженным, капризным, глубоко эгоцентричным, поскольку с малолетства привыкает ставить свою персону в центр мироздания. У него возникает и постепенно закрепляется позиция «я – все, вы – ничто», которая проявляется не только в его отношениях с членами семьи, но и со сверстниками и другими взрослыми. Он не считается с окружающими, действует наперекор их желаниям и требованиям, полагая, что все будут служить ему так же преданно, как это делали родители. В родительской семье ребенок привыкает к восторгам и восхищению, часто не имея для этого никакого основания. Сам же относится к окружающим пренебрежительно. Естественно, что ожидания такого ребенка относительно всеобщего восхищения не оправдываются, поэтому он сначала испытывает недоумение, а затем интенсивные отрицательные эмоции, которые вынуждают его действовать агрессивно, что еще больше разрушают межличностные связи.
Несмотря на то, что в семье преобладает культ ребенка, в отдельных случаях столь беспредельная любовь к нему не так бескорыстна, как кажется. Не исключено, что за возведением его в кумиры скрывается соперничество взрослых. Каждый из них – мама, папа, бабушка и т. д. – путем демонстрации исключительной привязанности к ребенку пытается утвердить свое главенство в семье. При этом размер вклада каждого в заботу о ребенке подспудно оказывается своего рода козырем в игре взрослых.
Возможен и другой вариант: «кумир семьи», сам того не зная, выполняет функцию объединяющего фактора, поддерживающего семейный очаг в условиях мнимого сотрудничества взрослых. Истинного взаимопонимания, готовности к эмоциональной поддержке друг друга в семье нет, но все заинтересованы в сохранении видимости благополучия и общее восхищение ребенком превращено в символ семейного единства.
Аналогична по своей сути и отводимая ребенку в семье роль «вундеркинда» («надежды семьи»). Чаще всего появление подобной роли наблюдается в тех семьях, для которых характерно измененное отношение самих родителей к окружающему миру, своеобразный отказ от попытки реализовать себя в нем. Знакомые, сотрудники, друзья воспринимаются ими отчужденными, недоброжелательными. В своей работе, да и в жизни вообще, они не видят ничего хорошего, потому что в силу разных обстоятельств им не удалось добиться желаемого, реализовать свои планы и замыслы. По этой причине у них появляется чувство неполноценности, и они начинают расценивать себя как неудачников. В силу подобного жизненного пессимизма они замыкаются в себе, ограничивая свое общение только родственниками и самыми близкими людьми.
Для родителей в подобной жизненной ситуации ребенок становится своеобразным средством поддержания контактов с внешним миром и одновременно талисманом, с помощью которого можно реализовать свои надежды и мечты. В высказываниях отца или матери часто проскальзывает мысль о том, что их ребенок покажет, каким мог (могла) бы я быть, если бы мне никто не мешал. Желание через идентификацию с ребенком компенсировать свои неудовлетворенные потребности в самореализации проявляется либо в предъявлении к нему непомерных требований (отношение к ребенку ставится в зависимость от его успехов в какой-либо сфере: престижных видах спорта, искусстве и т. п.), либо в использовании его как средства демонстрации окружающему миру своей незаурядности, которая в свое время не была замечена и по достоинству не оценена. Иначе говоря, ребенок как бы вплетается родителями в сценарий сведения счетов с миром. Поэтому ему внушается мысль о том, что ему позволено делать все, что хочется, ибо он умнее, лучше, достойнее всех.
При таких установках родители ставят себя во второстепенную позицию по отношению к ребенку: ребенок подсознательно рассматривается как более сильный, так как ему «предназначено» сделать то, чего не смогли сделать сами родители. Подобное самоунижение родителей приводит к тому, что ребенок очень рано начинает чувствовать неуверенность родителей и в то же время их восхищение им. Постепенно он начинает все больше пользоваться своим привилегированным положением и часто ставит родителей в тупик. Наряду с открытым или скрытым восхищением силой, мудростью, исключительными способностями наследника они начинают испытывать неудовлетворения из-за пренебрежительного отношения ребенка к ним самим, игнорирование их интересов, иногда просто «детской диктатуры», воцарившейся в доме. Их робкие попытки что-либо изменить ни к чему не приводят, потому что ребенок, уверовав в свою исключительность и в то, что мир существует только для него, не желает расставаться с позицией самовозвышения.
Культивирование в семье роли «ребенка-вундеркинда», даже если для этого есть все основания, приводит к неминуемым разочарованиям: любое поражение (а каждый вундеркинд рано или поздно приходит к своему поражению) может стать для него трагедией.
В подобной ситуации, когда ребенок тяжело переживает постигшую его неудачу, родители, сильно озабоченные его успехами, прилагают максимум усилий, к тому, чтобы он «не расслаблялся», а «собрался с силами» и «еще больше постарался». Иногда и прямым текстом говорят, что он – их «последняя надежда». Естественно, такое отношение родителей способствует возрастанию психического напряжения и увеличивает вероятность вторичной неудачи. И часто она разрушает его душу навсегда. Как замечает по этому поводу украинский психолог В. В. Клименко, «… добывать первенство они способны только в том мирке, в котором стали выше других. Если мир изменяется – изменяются и ценности, и достижения вундеркинда, добытые невероятными усилиями, внезапно могут стать никому не нужными, и тогда весь его труд, вся борьба, вся жизнь утрачивают смысл».*
«Провал» ребенка на пути, предусмотренном родителями, обнаруживает нестабильность семейной структуры: отношения между супругами резко ухудшаются. И дело не только в том, что исчезло связующее их звено – «выдающиеся способности ребенка». Если раньше другой супруг подсознательно обвинялся в том, что он стал препятствием в достижении личных жизненных планов, то теперь к этому могут присоединиться сознательные и бессознательные упреки за неуспех ребенка. Их связь, основанная на реализации собственных устремлений посредством ребенка, на самом деле оказалась иллюзорным фасадом семейного благополучия. Вместо того, чтобы искать пути, как помочь ребенку и наверстать упущенное или найти новые цели и ценности в жизни, силы тратятся на поиски «виновного», на фантазирование, как могло бы быть. Энергия, которая могла бы пригодиться для реализации себя в нынешней, реальной ситуации, расходуется на самобичевания, упреки супругу, ностальгическое, но бесперспективное желание, чтобы былые мечты сбылись. В подобной, крайне напряженной семейной атмосфере, наполненной призраками нереализованных родительских планов, в одинаковой мере плохо и взрослым, и ребенку.
Не менее пагубной для становления личности ребенка является и роль «чьего-то сокровища» . По своей сути она напоминает роль «кумира семьи», но в данном случае ребенок является не всеобщим, а чьим-то личным кумиром. Навязывание подобной роли ребенку может быть обусловлено целым рядом сложных психологических причин. Например, неудовлетворенность одного из родителей своим супружеством начинает проявляться в виде чрезмерной любви, нежности и жертвенности по отношению к ребенку. Он при этом ставится в неловкое положение. С одной стороны, ребенок прекрасно чувствует особое отношение к нему кого-то одного из взрослых, но с другой, - он не менее остро воспринимает отсутствие такого же отношения со стороны других. Кроме того, мальчик, являющийся «маминым сокровищем», вынужден как «маменькин сынок» сносить насмешки других членов семьи, детей и взрослых. Девочка – «папино сокровище» – может расцениваться остальными как «папенькина дочка». Ребенок, сделавшийся «бабушкиным (или дедушкиным) сокровищем», подчас воспринимается своими родителями эмоционально отчужденно: любые его шалости или неудовлетворяющее их поведение рассматриваются как негативное «бабушкино влияние». В подобной ситуации для детей мучительно сознавать, что с одним надо вести себя не так, как с другими.
Роль чьего-то любимца, навязываемая ребенку, зачастую свидетельствует об остром соперничестве между взрослыми или об изоляции кого-то из них. Довольно распространенными являются случаи использования любимчика для образования коалиции против другого супруга с целью дискредитации его в глазах ребенка и окружающих. Родитель, «объединившись» с ребенком, приобретает иллюзорное подтверждения своей правоты. Кроме того, «присоединение» ребенка к одному из супругов – это сильный психологический удар для другого, потому что ребенок постоянно настраивается против него, начинает вместе со взрослым говорить о нем пренебрежительно либо (нарочито) демонстрирует непослушание. Став чьим-то «сокровищем», он превращается в ценное оружие для семейных «битв», и его обладатель всеми средствами пытается удержать сына или дочь на своей стороне.
Подобное недальновидное поведение родителей не только ухудшает психологический климат семьи в целом, но и серьезно отражается на ребенке, на усвоении им социального опыта взаимоотношений с представителями противоположного пола. В частности, девочка, объединяясь с мамой против отца, или мальчик, объединившийся с папой против матери, усваивают крайне искаженные представления о лицах противоположного пола, что впоследствии может помешать им наладить собственную личную жизнь. Тут возможны два варианта: либо по мере взросления ребёнок будет не в ладах с собственной половой ролью, либо у него не будут складываться отношения с лицами противоположного пола. Особенно вероятно подобное искажение своей психологической роли в случае альянса между мамой и сыном, папой и дочерью. В результате мальчик длительное время не способен освоить в жизни традиционную мужскую роль, а девочка – традиционную женскую (так нередко формируются женоподобные, безвольные мужчины и мужеподобные, цинично-рациональные женщины).
Соперничество взрослых обычно проявляется в традиционном вопросе к ребенку: «Кого ты больше любишь?» Удовлетворяя таким образом свое тщеславие и подчеркивая свое значение в глазах других, взрослые при этом травмируют и дезориентируют ребенка, поневоле воспитывая в нем лицемерие и изворотливость.
За приписыванием ребенку роли чьего-то «сокровища» иногда может скрываться вынужденная психологическая изолированность кого-либо из старших. Например, бабушка, которую собственные взрослые дети не балуют вниманием, ищет и находит утешение во внуках, компенсируя этой взаимной привязанностью недостаток эмоционального тепла к ней в семье.
Несколько иначе складываются взаимоотношения в семье при навязывании ребенку роли «паиньки» . В большинстве случаев воспитанный, послушный и примерный ребенок является предметом родительской гордости, так как не доставляет никому особых хлопот и огорчений, старается во всем следовать советам взрослых, безукоризненно выполняя все их поручения. Казалось бы, в семье не существует никаких проблем. На самом же деле за попыткой взрослых сделать ребенка идеальным нередко скрывается атмосфера мнимого сотрудничества. Люди не умеют и не считают нужным эмоционально поддерживать друг друга, делиться в семье наболевшими проблемами и связанными с ними переживаниями. Каждый предпочитает делать вид, что никаких недоразумений, а тем более скрытых семейных конфликтов нет. На внешнем, социальном уровне взрослые стараются играть показные роли образцовых семьянинов; от ребенка тоже ждут соблюдения приличий. Он, в свою очередь, стремится подтверждать родительские ожидания своим примерным поведением, за что и вознаграждается старшими. Никто особо не пытается проникнуть во внутренний мир ребенка, понять его истинные чувства и переживания. Постоянное лицемерие, которое он со временем начинает различать в поведении взрослых, становится своеобразной нормой его существования не только в детские годы, а и во всей последующей жизни.
Следует заметить, что очень часто, навязывая ребенку роль «паиньки», родители подсознательно тешат свое самолюбие, уверовав в свой «педагогический талант», и обязывают ребенка к поддержанию семейного престижа. Иногда подобное бремя идеального во всех отношениях становится невыносимым для ребенка, и он начинает «бунтовать» за пределами семьи, совершая противоправные поступки, чем вызывает искреннее недоумение своей семьи.
Психологическая роль «паиньки» не может не сказаться на внутреннем самоощущении ребенка и в личностном плане. Если первоначально каждый промах в его поведении ставится ему на вид родителями, то впоследствии он сам начинает ставить себе в вину любую, даже малейшую неудачу в жизни. В детстве он своими промахами «подводит» всю семью, а, став взрослым, усматривает в неподтверждении своих ожиданий собственную неполноценность, несостоятельность, что делает его чрезмерно уязвимым к трудностям, критике, неизбежным ошибкам. Он продолжает смотреть на себя не с позиций самостоятельного человека, а как бы требовательными родительскими глазами. Таким образом, ребенок, который слишком хорош, не всегда является свидетельством правильного воспитания и семейного благополучия. Привыкнув жить с оглядкой на социальное одобрение своих родителей, он и во взрослой жизни боится сделать что-то не так, чтобы не огорчить своими поступками окружающих его людей. Поэтому старается не проявлять инициативы, а ждет указаний от других, что ему делать и как поступать в той или иной ситуации.
Особый случай представляет собой роль «любимца семьи» («талисмана семьи»). Часто это младший ребенок в семье, которого не принимают всерьез из-за малолетнего возраста. Поняв выгодность такой позиции, он использует гиперактивные действия, штуки, баловство, стремясь привлечь к себе внимание и показать, что проблема, которая так тревожит взрослых, исчезла. С этой же целью он играет роль «клоуна», «шута».
Избалованный всеобщим вниманием и всепрощением, любимец семьи несколько легкомысленно относится к жизни, а поэтому так и не научается справляться с различными стрессами. В школьные годы у него обычно бывают трудности в учебе, а компульсивная потребность во внимании затрудняет межличностные отношения. Не научившись противостоять жизненным трудностям, он ищет пути их разрешения в употреблении наркотиков и алкоголя, зависимость от которых у него возникает очень быстро.
Не менее негативные последствия на формирование личности подрастающего человека может оказать отводимая ему в семье роль «болезненного ребенка» . Обычно подобная роль приписывается детям, здоровье которых требует особого внимания и ухода. И хотя долго болевший ребенок практически выздоравливает и вполне мог бы чувствовать себя равным с другими детьми, кто-то в семье упорно продолжает считать его слабым, беспомощным и требовать от всех такого же отношения. За подобным стремлением сохранить болезненность ребенка может скрываться определенная форма семейного неблагополучия. В частности, кто-то из членов семьи пытается удержать позицию главенства, принося себя в жертву болезненному ребенку и доказывая тем самым свою необходимость постоянного присутствия рядом с ним. Миссия опекающего позволяет продлить родительскую власть и над самим ребенком. Кроме того, отводимая ему роль болезненного может служить средством чьего-то самоутверждения в условиях психологической изоляции. В некоторых случаях взрослым не удается, а иногда и не хочется ломать сложившийся стереотип во взаимоотношениях. Навязывание ребенку роли болезненного может быть не чем иным, как формой мнимого сотрудничества: разногласия и напряжение в отношениях супругов могут на какое-то время отодвинуться на задний план, потому что совместные заботы о больном ребенке на время вынуждают их забыть про собственные ссоры, невзгоды, все начинает крутиться вокруг здоровья малыша. Такая подмена подлинного сотрудничества может продолжаться до тех пор, пока страхи и опасения за состояние не исчезнут, т.е. детский недуг лишь временно нормализует взаимоотношения в семье, улучшает ее психологический климат. Желание продлить мораторий мирного сосуществования побуждает кого-то из взрослых сохранить навязанную ребенку роль больного как можно дольше.
Роль болезненного становится со временем выгодной не только взрослым, но и самому ребенку. Заболев, он, наряду с неприятными ощущениями от болезни, неожиданно для себя начинает чувствовать и что-то приятное, растормаживающее: вдруг он окружается вниманием и заботой. Оба родителя много занимаются им, исполняют любые его желания, потакают всем прихотям. Так неприятная по существу болезнь становится для ребенка условно желаемой, он испытывает ее «прелести» и находит определенные «выгоды». В дальнейшем он неосознанно стремится воспроизвести приятные ощущения общности с другими членами семьи, которые удалось испытать во время болезни, и инициировать «уход в болезнь», чтобы постоянно получать родительскую любовь, заботу, внимание и ласку. Якобы сохранившаяся болезненность позволяет ребенку контролировать отношение родителей к нему и направлять в желаемое русло происходящее вокруг. Так родители невольно становятся заложниками ими же самими навязанной роли «болезненного ребенка».
Довольно распространенным явлением в неблагополучных семьях может быть неосознанный выбор самим ребенком определенной роли, которая помогает ему психологически противостоять тем невзгодам, с которыми он сталкиваются в родительской семье. Так, например, некоторые дети сосредоточены на том, чтобы все делать идеально и нести ответственность за все происходящее в семье. В таких случаях они могут брать на себя роль «героя семьи» («ответственного ребенка» ). Чаще всего подобную роль принимают на себя старшие дети из явно неблагополучных (алкогольных и конфликтных) семей. Очень рано они вынуждены становиться взрослыми, чтобы поддержать нуждающихся в помощи младших братьев и сестер, а иногда и своих «заблудших» родителей. Таким детям нравится быть опорой и защитником более слабых, особенно когда их действия подкрепляются похвалой; они чувствуют себя ответственными за происходящее в семье. Поэтому сначала вынужденно, а затем и вполне охотно заботятся не только о младших членах семьи, но и берут на себя функции «семейных громоотводов» в ситуациях родительских конфликтов; им приходится выслушивать, физически и эмоционально поддерживать и мирить родителей, делать их жизнь более или менее удобной и комфортной, т.е. дети становятся родителями для своих родителей, прикрывают дезорганизацию семейной жизни, берут на себя не свойственную их возрасту заботу о семье.
Добровольное или вынужденное принятие на себя роли «героя семьи» таит в себе множество опасных моментов, которые дадут о себе знать во взрослой жизни. Недополучив в родительском доме причитавшихся им детских радостей, любви и ласки, они начинают претендовать на особую заботу и внимание к ним окружающих. Со временем у них появляется смутное ощущение «украденного детства»: ублажая и доставляя удовольствие другим, они не научились играть и искренне выражать свои чувства, не понимают легкомыслия и фривольности, не умеют просто наслаждаться жизнью. Естественный процесс взросления подталкивался, был под прессом семейных обстоятельств, поэтому даже в зрелом возрасте «герой семьи» может ощущать себя «псевдовзрослым», продолжающим бороться за то, чтобы вернуть детские радости и удовольствия, которых он был лишен в родительской семье. Кроме того, став взрослым, самостоятельным и независимым, он продолжает считать себя ответственным за все происходящее вокруг, не может справиться с ошибками и поражениями, очень много работает и становится «трудоголиком».
Некоторые дети, испытывая психологический дискомфорт в семье, удаляются в мир фантазий и держатся изолированно от всех, принимая на себя роль «потерянного ребенка» (кроткого ребенка). Такой ребенок проводит время в одиночестве за тихими занятиями, не досаждая никому в доме. Родители считают, что он не нуждается во внимании, так как сам может позаботиться о себе. Любит помогать оказавшимся в беде, свои трудности и интересы считает менее важным, чем проблемы и увлечения других, во всем уступает другим. Вместе с тем он сильно страдает от одиночества и из-за своей замкнутости склонен к дальнейшей изоляции. По мере взросления может приобщиться к употреблению наркотиков с целью достижения психологического комфорта.
Большую роль для развития ребенка играют атмосфера, царящая в семье, отношение родителей к своим детям, место, которое занимает ребенок в семье, и та типичная роль, предопределенная для него семьей.
«Кумир семьи». Ребенок вызывает общее восхищение домашних, как бы не вел себя. Обращаются к нему умильным тоном. Любая или почти любая его прихоть немедленно исполняется взрослыми, а тот из них, кто этого не делает, вызывает нарекания остальных. Жизнь семьи как бы целиком посвящена ребенку. На первый взгляд это выглядит как вполне понятное чадолюбие. Люди, сотворившие из ребенка кумира, станут весьма убедительно доказывать, что они "живут для детей". Иногда это действительно так, но в такой атмосфере ребенок вырастает изнеженным, капризным, а главное - глубоко эгоцентричным, поскольку с малолетства привыкает ставить свою персону в центр мироздания.
«Мамино (папино, бабушкино и т.д.) сокровище». В данном случае ребенок является не всеобщим, а чьим-то личным кумиром. За навязыванием ребенку подобной роли может таиться немало сложных психологических причин.
К примеру, мама, глубоко неудовлетворенная своим супружеством, бессознательно пытается «излить» на ребенка всю присущую ее натуре страстность, нежность, жертвенность (то же самое происходит и с папой). Ребенок при этом становится в нелегкое положение: мучительно «разрываться» между несколькими старшими, отчетливо при этом сознавая, что с одним надо вести себя не так, как с другими.
Роль чьего-то любимца, навязываемая ребенку, зачастую свидетельствует об остром соперничестве между взрослыми. Это обычно проявляется в традиционном вопросе ребенку: «Кого ты больше любишь?» Удовлетворяя таким образом свое тщеславие и подчеркивая свое значение в глазах других, взрослые при этом травмируют и дезориентируют ребенка, поневоле воспитывая в нем лицемерие и изворотливость.
За приписыванием ребенку роли чьего-то «сокровища» иногда скрывается и мучительная изолированность кого-то из старших. Так, бабушка, которую собственные дети (взрослые) не балуют вниманием, ищет и находит утешение во внуках, компенсируя этой привязанностью недостаток эмоционального тепла в семье.
«Паинька». Обычно всех радует примерный, послушный, воспитанный ребенок: с ним и хлопот меньше, и больше оснований для родительской гордости. А между тем за попыткой взрослых сделать ребенка безукоризненным нередко скрывается атмосфера недостаточного сотрудничества в семье. Предпочтительнее сделать вид, что конфликтов в семье нет, чем искать способы их разумного и человеческого решения. От ребенка ждут, в первую очередь, соблюдения приличий; эти ожидания он и подтверждает своим образцовым поведением, за это и вознаграждается старшими. Каково действительное содержание внутренней жизни ребенка, до этого, в сущности, никому не дела. И постоянное лицемерие становится для ребенка нормой существования всю жизнь.
«Болезненный ребенок». Это, собственно говоря, уже выздоровевший ребенок, который и хотел бы чувствовать себя равным со всеми другими детьми, однако кто-то в семье упорно продолжает трактовать его как слабого, болезненного и требовать от остальных такого же отношения к нему. Тут-то и раскрывается условная «выгода» болезненности ребенка для кого-то из членов семьи.
В иных случаях куда легче общаться с ребенком как с больным, продолжая привычно хлопотать вокруг него (режим, лекарства и т.п.), чем искать новые полноценные формы духовного контакта.
Это, так называемые, «положительные» роли, подчеркивающие ценность ребенка для семьи. Но существуют роли и «негативного» плана, когда фиксируется низкая ценность ребенка в семье. Это роль «ужасного» ребенка во всех ее проявлениях и многочисленных разновидностях. Ребенок вынужденный играть эту роль (ибо таковы ожидания взрослых), воспринимается в семье как субъект, создающий лишь хлопоты и напряженные ситуации. Он непослушен, своеволен, расхлябан, поскольку многие его поступки можно рассматривать как действия «назло взрослым». Все в семье только и делают, что «приводят его к порядку» бесконечными выговорами и наказаниями, поскольку же часто это не дает эффекта, ребенок кажется взрослым еще более «ужасным». Так у него появляется роль «мучителя». Во многих случаях речь идет о внутрисемейном соперничестве: перелагая друг на друга вину за «распущенность» ребенка, взрослые подсознательно добиваются самоутверждения в семье, а также как средство самоустраниться от заботы о ребенке («Вы его распустили, вы за него и отвечайте!»).
Иногда ребенок из «ужасного» превращается в «козла отпущения» для семьи. Для всех ее членов. Он однозначно плох и это дает им право разряжать на нем свою агрессивность. Ведь это безопаснее, чем разряжать ее друг на друга. Ребенок, при таком обращении с ним может из «ужасного» превратиться в «забитого»: он начинает бояться наказания за любое свое высказывание и любой поступок. Подчас из страха он пытается стать «паинькой», но это не помогает, потому что роль «козла отпущения», навязанная ребенку, поистине устраивает семью... Изолируемому ребенку, нередко производится исполнять еще одну роль - «путающегося под ногами»: он чувствует, что всем мешает и вызывает у домашних одно раздражение... Эта необходимость исполнять в семье такие роли, без сомнения ранит и деформирует психику ребенка, нарушает нормальные формы и способы общения, вызывает искажения характера (либо закрепляет врожденные психические аномалии ребенка).
Еще одна аномалия - детская роль, которая сейчас, к счастью, в современных семьях встречается все реже. Это роль «Золушки», когда из ребенка откровенно делают прислугу в доме, а все лучшее, включая и поощрения, принадлежит в семье другим детям, либо взрослым. Ребенок, вынужденный играть эту роль, вырастает приниженным, неуверенным в себе, зависимым и несамостоятельным. Так что в жизни не такая концовка, как в сказке III.Перо.
В обычной же семье, в здоровом психологическом климате ребенку не уготованы никакие фиксированные роли. Его любят - вот он иногда и чувствует себя «кумиром семьи»... На следующий день он совершил шалость или проступок - и его воспринимают как «ужасного» ребенка, он делается «паинькой» и при этом подчас «хитрецом» (нет ребенка, который бы хоть раз не схитрил, чтобы проверить, произведет ли это впечатление). Видя, что его хитрости легко разоблачить, а причины «примерного» поведения достаточно прозрачны для взрослых, он с легкостью «выходит из роли» и снова делается самим собой: то шалит, то радуется со взрослыми, оттого, что радует их своим поведением. Иногда он - то «папино сокровище», то - «мамино», то - «бабушкино» и т.д.; все эти роли он исполняет с удовольствием, но не застревает ни на одной из них, поскольку никто его к этому не вынуждает, а самому ему выступать в одной и той же роли попросту скучно. Бывает он и «мучителем» и «путающимся под ногами», но все это мимолетно; спустя пару часов он опять кумир семьи. Кем он почти не бывает в здоровой семье, та это «козлом отпущения», «забитым» и «Золушкой». Зато ему предоставлены роли, которых не дают детям в «трудных» семьях. Это роли «помощника», «равноправного участника беседы», «интересного человека» (интересно думающего, фантазирующего, рисующего, конструирующего и т.д.), «порядочного человека» и даже «советчика».
При таком стиле воспитания у ребенка формируются три важнейших и благороднейших чувства: общности с родными, личной ответственности перед другими и вдобавок гордости за свое участие в жизни семьи.
А с какими только характерами не приходится сталкиваться учителю в школе! Существуют, по мнению авторов книги «Воспитателю о личностном общении», «Психология общения» несколько типичных образцов поведения современных детей. Давайте присмотримся к ним, используя широко известные литературные типы (прием, используемый в научных исследованиях).
«Только в книгах любят Томов Сойеров. А в жизни
их не любят - ни в школе, ни в детском саду!»
Из признаний плачущей мамы
Вот как раз и начнем с хорошо известного типа - Тома Сойера.
«Том Сойер» - подвижный, деятельный, склонный к рискованным решениям и поступкам ребенок (не обязательно мальчик, может быть и девочка). Свои рискованные замыслы он обязательно стремится осуществить. Часто руководствуется только своими, далеко не полными представления о том, что можно и чего нельзя. Всегда готов к переживаниям таинственного и страшного. Ценит эти переживания, может быть и не осознавая этого.
К Тому примыкают, как бы составляя одну компанию, Карлсон и Буратино, каждый еще и со своими особенностями.
«Карлсон» - всегда готов позабавиться и полакомиться.
«Буратоно» - более прост, но, по сравнению с Карлесоном и Томом, чрезвычайно любопытен. Как Карлсон - всегда лидер. Жизнерадостен, находчив, никогда не унывает (в отличие от Тома). Хочет поскорее иметь все сразу.
А вот более спокойный тип:
«Золушка» - ребенок, стремящийся помочь и услужить другим: детям и взрослым. Часто это происходит ради того, чтобы приняли в игру, например, дали поиграть, хотя бы ненадолго привлекательной игрушкой, которая принадлежит другим детям. Обычно не жалуется, не плачет на виду у других. Поскольку жизнь более сурова, чем сказка, то детей этого типа чаще всего ожидает вечно зависимое, подчиненное положение. Им поручают самые «не престижные» работы в группе, но для спокойной работы воспитателя (по старой схеме) такие дети удобны и никогда не мешают.
«Мальчик-с-пальчик» - это обычно маленький ростом ребенок, меньше всех в классе, но очень сообразительный, придумывающий интересные игры, новые забавы, является лидером в группе. Любим детьми и взрослыми (когда не нарушает порядок в классе, хотя Мальчику-с-пальчику или Дюймовочке многое прощается).
«Мямлик» - стесненный, замкнутый ребенок. Его, как правило, не выбирают для выступлений на праздниках. Обычно подразумевается, что такой ребенок испугается, застесняется, испортит хорошо подготовленный сценарий праздника. Ему (или ей) всегда не хватает флажка, бубна и т.п. атрибутов, а также места на скамейке, когда все остальные дети уже расселись.
«Маленький Мук» - ребенок, которого дети, часто замаскировано от взрослых, выбирают своей жертвой. Они издеваются, насмехаются над его одеждой, прической, лицом, его умением и неумением, его словами и поступками. Это несчастный, забитый ребенок (бывает и в прямом смысле), отвергаемый детьми и незамечаемый взрослыми. Если не начинается открытая травля, то учителя, чаще всего, не догадываются о страданиях Маленького Мука.
«Мальвина» - красивый, хорошо и модно одетый ребенок, выделяемый всегда взрослыми. Чтобы быть замеченным, непохожим на всех, такой ребенок, действительно готов выкрасить свои волосы не только в голубой цвет, но и в любой другой. Зная о своем превосходстве над другими детьми, обычно поддерживаемом взрослыми, отличается надзирательностью. В поучениях и наставлениях подражает взрослым. В классе - очень часто - правая рука учителя. На праздниках - постоянное солирование. Повадки начинающей «звезды».
И совсем другое дело:
«Щербатый - Гроза Арбата» - драчливый ребенок, которого побаиваются дети. Не подчиняется распоряжениям взрослых, любит настаивать на своем. Проявляет упрямство. Служит для всех детей класса отрицательным примером.
«Царевна Несмеяна» (или «Ревушка-Коровушка») - плаксивый ребенок, очень обидчивый и, как часто считают взрослые, капризный. В отличие от Золушки, свой плач адресуют либо конкретному человеку, ибо всему классу. Своим плачем и «капризами» может довести взрослых до белого каления».
Конечно, живые дети при всей похожести на выделенные типы, могут сильно от них отличаться. Например, ребенок в школе - Золушка, а дома - Ревушка-Коровушка, или с детьми во дворе - Щербатый-Гроза Арбата, в классе - Золушка, а дома - Буратино. Дети очень чувствительны по отношению к ним взрослых и других детей, а такое отношение может быть разным, а соответственно этому будет меняться и тип поведения.
Как видим, параллели между ролью ребенка дома и типом поведения в школе совпадают во многом. И «легких» детей, детей не доставляющих родителям никаких хлопот, в природе нет.
Коли позволительно детей делить на «легких» и «трудных», то почему бы не проделать это и с родителями? И специально подобранная литература помогла нам в этом.
Вот, например, анализ различных форм материнского поведения, проведенный А.Я.Варгой в своей книге «Типы неправильного родительского отношения (с. 78). Психолог считает, что причины, из-за которых воспитание ребенка перестает быть радостным, связаны не только с особенностями ребенка, они во многом определяются характером материнского поведения. Рассмотрим предложенные черты наиболее распространенных вариантов материнского поведения:
Тревожная мама, часто ощущающая неопределенное беспокойство, которая находится в состоянии внутреннего напряжения, предчувствуя угрозу себе и своему ребенку;
Тоскливая мама, которой часто бывает тяжело и грустно, будущее ей представляется ей мрачным, она легко устает и много плачет;
Уверенная, властная мама, женщина, увлекающаяся модными тенденциями в воспитании, навязывающая своему ребенку свою систему требований, не обращая внимание на возникающее у него беспокойство;
Уравновешенная мама, которая быстро и правильно реагирует на разнообразные события. Ее суждения непредвзяты, она постоянно учится быть матерью.
А вот другие образы матерей, чьи неблагоприятные черты личности в сочетании с невротическими изменениями, выделил А.Захаров.
«Царевна Несмеяна». Всегда чем-то обеспокоена и озабочена, повышена принципиальна и честолюбива, сдержана в выражении чувств и эмоций, доброты и отзывчивости. Не признает детской непосредственности, шума, веселья, считает это пустым времяпрепровождением. Никогда не смеется, любит иронизировать. Имеет навязчивую потребность делать замечания, стыдить, читать мораль, выискивать недостатки. Больше всего боится избаловать ребенка. Часто поступает подчеркнуто правильно, но, что называется, без души и учета реальных обстоятельств.
«Снежная королева». Повелевающая, держащая всех на расстоянии, жесткая и непреклонная, внутренне холодная и неотзывчивая, расчетливая и эгоистичная, равнодушная к страданиям других, считающая ошибки заблуждениями, недостатки - пороками, а любую критику в свой адрес - злым умыслом.
«Спящая красавица». Склонная к мечтательности, депрессивному мироощущению и пессимизму, заторможенная, нарцистическая (самовлюбленная) натура, пребывающая в плену своих идеализированных представлений, ждущая своего принца, разочарованная и усталая, погруженная в свои мысли и переживания, отстраненная от ребенка и его потребностей, обращающаяся с ним как с живой куклой.
Есть нечто общее между тремя психологическими типами матери «царевны»:
она всегда молода и красива;
исключительно много времени уделяет себе;
исходит только из своей точки зрения;
хочет покровительствовать;
высокомерна, претенциозна по отношению к другим, которых всегда считает ниже себя;
стремится во что бы то ни стало господствовать или доминировать среди окружающих; не переносит не внимания к себе и больше всего на свете боится остаться одна без восхищения и признания со стороны других.
«Унтер-Пришибеев». Недостаточно чуткая, часто грубая и безапелляционная, во всем командует детьми, понукает, принижает их чувство собственного достоинства, с недоверием относится к их опыту, самостоятельности, легко раздражается и выходит из себя, гневлива и раздражена, придирчива и нетерпима к слабостям и недостаткам, часто прибегает к физическим наказаниям, долго помнит плохое.
«Суматошная мать». Неустойчивая, взбалмошная, неугомонная, непоследовательная и противоречивая. В своих действиях и поступках бросается из одной крайности в другую, часто взрывается, кричит, любой пустяк превращает в трагедию, из ничего создает проблемы и на них же бурно реагирует.
«Наседка». Жертвенная, тревожно-беспокойная, во всем опекает, не отпускает детей от себя, сопровождает каждый их шаг, предохраняет от любых, в основном кажущихся трудностей, стремится заменить собой сверстников, все сделать за ребенка, но только не способствовать его самостоятельности и активности.
«Вечный ребенок». Мать, которая не стала взрослой, по-детски обидчива и капризна, драматизирует любые события, жизнь считает невыносимой, детей - обузой, себя - жертвой обстоятельств, постоянно ищет помощь и поддержку, покровительство. Не может справиться с самыми обычными проблемами детей, охотно сдает их «на поруки» кому-либо, страдая при этом от своего чувства бессилия и беспомощности.
Я не зря обратила внимание именно на матерей. Почему?
Согласно Захарову А.И., с матерью, как оказалось, школьник общается значительно больше, чаше делится с ней впечатлениями. Число капризов в адрес матери также довольно велико (а не зависит ли это на прямую от психологического типа матери, о чем я писала выше?). Отец занимает второе место у школьников в их семейных межличностных отношениях. Дети часто делятся с ними впечатлениями, еще больше слушаются, но капризничают меньше всего (так как отцы обладают менее выраженными личностными и невротическими изменениями, чем матери). Типичным для бабушек и дедушек является сверхопека по отношению к внукам, большое число запретов, связанных с их безопасностью, гипертрофированная любовь, потакание детям, отсутствие каких-либо требований к ребенку (со стороны большинства бабушек), а также большая эмоциональность их отношений. И это, по всей вероятности, способствует тому, что дети их почти не слушаются и чаще, чем с отцом и матерью, капризничают.
Если продолжать тему «трудных» родителей, то можно отметить следующее.
«Трудный» родитель довольно-таки разнообразен. Крайний вариант: родитель недоволен своим ребенком, считает его некрасивым, неспособным, неприспособленным. Он не доверяет своему ребенку и не уважает его. Он считает ребенка способным чего-то добиться в жизни из-за низких способностей и дурных наклонностей. Не может сдержать по отношению к ребенку досаду, обиду, раздражение, злость. Такой родитель не интересуется делами и планами ребенка, относится к ним с предубеждением. «Трудный» родитель может и любить ребенка, но это не приносит пользы, если ребенка ограждают от всех трудностей и неприятностей, стремится удовлетворить все его капризы, не оставляют места для инициативы и самостоятельности, а всякая попытка ребенка проявить самостоятельность усиливает тревогу у родителей, поскольку они считают ребенка совершенно беззащитным и беспомощным. Дальнейшим искажением такого отношения будет представление о ребенке как о «маленьком неудачнике». Ему приписывают несамостоятельность, его интересы, увлечения, мысли кажутся глупыми, слишком детскими, несерьезными. Родители считают, что ребенок открыт лишь для дурных влияний, досадуют на его неумелость. Отсюда чрезмерный контроль и стремление оградить от реальной жизни, что ведет в дальнейшем к незрелости, инфантилизму.
Не лучше и требования, с одной стороны, безоговорочного послушания и дисциплины, а с другой - успехов в учебе, спорте, в любых делах. Детям навязываются воля и ожидания родителей, которые не считаются с интересами, склонностями, способностями ребенка. Приведенные характеристики не являются исчерпывающими, но такие родители, без всяких оговорок являются «трудными» и приносят немало ущерба формированию личности своих детей.
Таков взгляд на проблему «трудных» родителей авторов книги «Отцы и дети в меняющемся мире».
А.И.Захаров дополняет, что у таких родителей может отмечаться недостаточная уверенность в себе, неадекватный уровень самооценки; проблемы личностного самоопределения, в том числе чувство внутренней неудовлетворенности; неустойчивость, противоречивость личности; импрессивный (внутренний) характер переработки чувств и переживаний; недостаточная пластичность, образность мышления, некоторая негибкость, способствующие развитию гиперсоциализированных черт характера; эгоцентризм.
Поскольку воспитание характеризуется прежде всего определенными сторонами отношения родителей к детям, Захаров А.И. выделил наиболее существенные из них в виде трех групп факторов риска деформации личности детей.
К факторам первого порядка можно отнести следующие стороны отношения родителей к детям:
во взаимодействии с детьми родители непроизвольно компенсируют многие из своих неотреагированных переживаний (тревожность и страх одиночества матери, нервные срывы и виде крика и физических наказаний);
Неосознанная проекция личностных проблем на детей, когда родители обвиняют их в том, что практически присуще им самим, но не осознается должным и, главное, своевременным образом, т.е. родители не видят недостатков у себя, но видят их у ребенка или требуют то, в чем сами не являются примером;
Разрыв между словом и делом, когда родительская мораль носит слишком абстрактный, отвлеченный характер и не подкрепляется живым непосредственным примером или родители говорят одно, а делают другое, отражая этим двойственность своей личности и непоследовательность суждений;
Неумение стабилизировать кризисные ситуации в психическом развитии ребенка, справиться с его страхами и тревогами;
Трудность в установлении ровных, доверительных и эмоционально-теплых, непосредственных отношений с детьми.
В результате в воспитании не достает душевной щедрости, широты взглядов, доброты, не отягощенной эгоцентризмом, конъектурными соображениями, рационализмом, чрезмерной озабоченностью и пессимизмом.
Факторами второго порядка, или основными параметрами, неправильного воспитания являются:
непонимание своеобразия личностного развития детей. Например, родители считают их упрямыми, в то время как речь идет о сохранении элементарного чувства собственного достоинства, или родители думают, что ребенок не хочет, а он не может и т. д.
Непринятие детей. Под этим подразумевается, с одной стороны, нежелание иметь ребенка вообще или преждевременность его появления, когда его еще «не ждали», а также несоответствие его пола ожидаемому родителями. С другой стороны, это непринятие индивидуальности детей, их своеобразия, особенностей характера. Непринятие -- одна из причин возникновения невроза страха у детей, чей жизненный тонус первично понижен вследствие предшествующего стресса матери в связи с нежеланной беременностью. Непринятие в большей степени отражается на состоянии детей в первые годы жизни, именно тогда, когда требуется максимум эмоционально-теплого отношения к ним матери. Наиболее часто непринятие проявляется у матерей с истерическими чертами личности, главным образом из-за наличия подчеркнутого эгоцентризма. (Как сказала одна из этих матерей: «Я не люблю маленьких».) Объясняется это тем, что сама мать находится как бы в психологической позиции «вечного ребенка» и не может адекватно воспринять эмоциональные проблемы своего ребенка.
Непринятие проявляется: передачей ребенка родственникам и няням; неприданием значимости таким факторам психического развития, как любовь, признание и чувство собственного достоинства; постоянным чувством внутренней неудовлетворенности, недовольства и раздражения в отношениях с детьми; преобладанием отрицательных оценок в восприятии характера детей; недоверием к формирующемуся жизненному опыту детей, граничащим с пренебрежением и игнорированием их возрастных возможностей и потребностей; чрезмерными разрешениями типа попустительства или строгим, нередко деспотическим формальным отношением.
Несоответствие требований и ожиданий родителей возможностям и потребностям детей. Это ведущий патогенный фактор, вызывающий нервно-психическое перенапряжение у детей. Этот вопрос мы рассматривали, когда речь шла об упрямстве (становлении характера) и психомоторных расстройствах (сочетании темперамента детей и родителей).
Негибкость родителей в отношениях с детьми выражается: а) недостаточным учетом ситуации, момента; б) несвоевременным откликом; в) фиксацией проблем, застреванием на них; г) трафаретностью, заданностью, запрограммированностью требований; д) отсутствием альтернатив в решениях; е) предвзятостью суждений; ж) навязыванием мнений.
Негибкость обусловлена как характерологическими особенностями, так и невротическим состоянием родителей. Из характерологических проявлений обращают внимание недостаточный уровень развития воображения; излишняя принципиальность и наличие других гиперсоциализированных черт характера; доминантность и авторитарно-паранойяльный настрой. Невротическое состояние родителей препятствует гибкому контакту по причине увеличения внутри-личностной напряженности, эгоцентризма и реактивно-защитного отношения к детям.
Неравномерность отношения родителей в различные годы жизни детей. Недостаток заботы сменяется ее избытком или, наоборот, избыток -- недостатком в результате меняющегося характера восприятия детей, рождения второго ребенка и противоречивости личностного развития самих родителей.
Непоследовательность в обращении с детьми -- существенный фактор деформации личности детей, создающий эффект «сшибки» нервных процессов в результате меняющихся и противоречивых требований родителей. Выражением непоследовательности будут бесконечные обещания или угрозы, недоведение начатого дела до конца, непредсказуемая перемена расположения, несоответствие между требованиями и контролем, переходы из одной крайности в другую.
Несогласованность отношений между родителями. Обусловлена наличием конфликта, усиленного контрастными чертами их темперамента.
Факторы третьего порядка:
Аффективность -- избыток родительского раздражения, недовольства или беспокойства, тревоги и страха. Аффективность часто создает эффект «суматошности» в доме: хаотичности, беспорядочности, всеобщего возбуждения. Затем родители всегда в той или иной мере переживают случившееся, испытывая чувство вины от неспособности справиться со своими выходящими из-под контроля чувствами. Максимум эмоциональной несдержанности проявляют матери с холерическим темпераментом, подчеркнутым их невротическим состоянием. Здесь на первый план выступает нетерпеливость требований и ожиданий, легко перерастающая в раздражительность, которая выполняет роль своего рода предохранительного клапана, уменьшающего непереносимое для матери внутреннее напряжение. А потом она жалуется на возбудимое поведение ребенка, не слушающегося ее с первого раза. Но чем больше она настаивает, повышая голос и часто переходя на крик, тем более возбудимым или заторможенным становится ребенок, уже объективно неспособный усваивать требования матери.
Тревожность в отношениях с детьми выражается: а) беспокойством и паникой по любому, даже пустяковому поводу; б) стремлением чрезмерно опекать ребенка; в) не отпускать его от себя; г) предохранением от всех большей частью воображаемых опасностей, что обусловлено наличием тревожных предчувствий, опасений, страхов у самой матери; д) «привязыванием» детей к себе, в том числе к своему настроению, чувствам, переживаниям; е) непереносимостью ожидания и нетерпеливостью, стремлением все делать для ребенка заранее; ж) сомнением в правильности своих действий и одновременно навязчивой потребностью постоянно предостерегать, давать бесчисленные советы и рекомендации.
При высокой невротической тревожности родители обычно лишены жизнерадостности и оптимизма, никогда не смеются, и им кажется, что с ребенком обязательно что-то должно случиться плохое, неприятное, ужасное и непоправимое. Этот страх за ребенка часто приобретает навязчивый характер, когда родители, пытаются бесконечными советами, предостережениями и запретами создать видимость благополучия, порядка, которого нет в душе у них самих, и тем самым уменьшить на время свой высокий уровень беспокойства. Собственно говоря, и вся основанная на тревожности гиперопека преследует эту же цель -- уменьшить внутреннее беспокойство посредством защитных мероприятий, предвосхищающих беду, несчастье, т. е. она выступает как комплекс навязчивых действий, удовлетворяющих потребность родителей в личной безопасности.
Отцам более свойственна, не тревожность, а мнительность, выражаемая постоянными сомнениями, колебаниями в правильности своих действий или педантичным, опять же защитно-компенсаторным отношением к ребенку. Вместе это указывает на тревожно-мнительный аспект отношений родителей, их внутреннюю, иногда тщательно скрываемую неуверенность в себе, исходящую, в свою очередь, из противоречивости их личности, неустойчивой или заниженной самооценки.
Тревожность типична и для родителей с гиперсоциализированными чертами личности, болезненно заостренным чувством долга, обязанности, стремлением соответствовать общепринятым стандартам и нормам. Эти родители постоянно опасаются не успеть, сделать что-либо не так, не то в отношении детей, что способствует их психическому заражению беспокойством. Более того, непроизвольно для себя родители способствуют своими тревожными опасениями и предчувствиями появлению у детей как раз тех расстройств, от которых они пытались во что бы то ни стало их уберечь.
Доминантность в отношениях с детьми означает: а) безоговорочное предопределение взрослыми любой своей точки зрения; б) категоричность суждений, приказной, повелевающий тон; в) стремление подчинить ребенка, создать зависимость от себя; г) навязывание мнений и готовых решений; д) стремление к строгой дисциплине и ограничению самостоятельности; е) использование принуждения и репрессивных мер, включая физические наказания; ж) постоянный контроль за действиями ребенка, особенно за его попытками делать все по-своему.
Доминантность создает негибкость в семейных отношениях и нередко выражается в большом количестве угроз, которые обрушиваются на детей, если они имеют свое мнение и не сразу исполняют приказы. К тому же родители с властными чертами характера склонны огульно обвинять детей в непослушании, упрямстве и негативизме. Часто в семье разгораются настоящие баталии по поводу сна, еды, режима дня, что, однако, не приводит к победе ни одну из сторон, оборачиваясь нервными срывами и усталостью всех участников конфликта.
Гиперсоциальность -- особенность воспитания, когда оно имеет слишком правильный, без учета индивидуальности ребенка, характер. Присущи ему и элементы некоторой формальности в отношениях с детьми, недостаток эмоционального контакта, искренности и непосредственности в выражении чувств. Родители как бы воспитывают ребенка по определенной заданной программе, не учитывая своеобразия его личности, возрастных потребностей и интересов.
Гиперсоциализированный характер воспитания включает в себя:
а) повышенную принципиальность в отношениях с детьми, когда принцип подменяет чувство, живое, непосредственное общение, когда родители не позволяют себе расслабиться, пошутить, улыбнуться, лишний раз пойти навстречу, когда они, боясь «испортить» ребенка, не проявляют открыто любовь; б) чрезмерную требовательность; в) навязывание детям большого количества правил и условностей, чтобы они вели себя всегда и во всем правильно, безупречно, так, как нужно. Подобное «обязывание» перечеркивает непосредственность выражения эмоций, детский шум и веселье, жизнерадостность и спонтанность. Вместо этого развивается озабоченность, подавленность, боязнь сделать что-либо не так или не то, и любое непредвиденное стечение обстоятельств может надолго вывести ребенка из равновесия; г) морализирование, большей частью беспочвенное, когда родители стыдят детей, например: «Ты не хороший, а очень плохой мальчик, хорошие делают так...»; «Как тебе не стыдно» и т. д.; д) непомерно большое количество замечаний и порицаний, которые в конце концов перестают оказывать действие, вызывая у детей состояние возбуждения или торможения; е) нетерпимость к слабостям и недостаткам, когда родители не прощают оплошностей, не идут на компромиссы, а занимают жесткую, непримиримую позицию борьбы с большей частью мнимыми, кажущимися пороками и недостатками ребенка. Фактически же родители воюют сами с собой, пытаясь устранить то, с чем сами не могли справиться раньше; ж) отношение к детям как к взрослым, повышенная требовательность, принципиальность, большое количество навязываемых детям обязательств, морализирование и нетерпимость. Оно вызвано и стремлением родителей с завышенным уровнем притязаний как можно быстрее психически развить ребенка, чтобы он во всем соответствовал их односторонне понятым критериям личного и социального благополучия. Часто эти родители излишне рационально подходят к эмоциональным проблемам детей и негативно относятся к игре, считая ее пустым, бесцельным времяпрепровождением. Вместо игры они наполняют жизнь ребенка односторонними интеллектуальными занятиями, нетерпимо воспринимая любые его промахи и неудачи, несоответствие своим завышенным требованиям и ожиданиям. Подобный рационализм затрудняет развитие образного, гибкого мышления, и ребенок, часто изолированный от общения со сверстниками, начинает испытывать нарастающие трудности в играх с ними, как и в спонтанном выражении чувств. И хотя он много знает, ему трудно вести себя непринужденно в новой, непривычной или неожиданной ситуации общения.
Недоверие к возможностям детей, их формирующемуся жизненному опыту выражается: а) настороженностью и подозрительностью в отношении перемен; б) недоверчивостью к собственному мнению ребенка; в) неверием в его самостоятельность; г) чрезмерной регламентацией образа жизни; д) перепроверкой действий ребенка; е) избыточной и часто мелочной опекой; ж) многочисленными предостережениями и угрозами.
Нередко недоверие к возможностям детей приобретает характер убежденности типа: «Он никогда и ничего не делает так, как нужно». В нигилизме подобного рода может проявиться непринятие детей, раздражение взрослых, их недовольство и властный, не терпящий возражения характер. В таких случаях дети легко заражаются этими чувствами и переносят их в какой-то мере на отношения со сверстниками, что создает проблемы в установлении искренне-дружеского, непосредственного общения.
Недостаточная отзывчивость, или нечуткость, родителей означает несвоевременный или недостаточный отклик на просьбы детей, их потребности, настроение и аффекты. Подобное отношение родителей может быть вызвано разными причинами: повышенной принципиальностью или незрелостью родительского чувства, непринятием ребенка, властностью, эгоцентризмом, невротическим состоянием, конфликтными отношениями и т. п. Часто у родителей проявляется отзывчивость «наоборот», когда они обнаруживают чрезмерно быстрые и аффективно заостренные отрицательные реакции на малейшие отклонения в поведении детей и оказываются «эмоционально глухими» в отношении выражения позитивных чувств. Даже вовремя похвалить, поддержать, тепло напутствовать представляет для них большую трудность, чем делать замечания, ругать, тревожиться и предостерегать. Неотзывчивость, преимущественно со стороны матерей, оказывает большее патогенное действие в первые годы жизни детей, создавая эффект психической депривации.
Противоречивость в отношениях с детьми представлена различными, часто взаимоисключающими сторонами: эффективность и гиперопека уживаются с недостаточной эмоциональной отзывчивостью, тревожность с доминантностью, завышенные требования с родительской беспомощностью. Противоречивость отражает невротические особенности личности родителей и заметно уменьшается по мере стабилизации их внутреннего психического состояния и повышения уверенности в себе.
Итак, все рассмотренные выше факторы приводят к отклонениям в поведении детей школьного возраста. Вот их особенности:
Выраженная психомоторная расторможенность: трудности выработки тормозных реакций и запретов, которые способствуют возрастным требованиям; трудности в организации поведения даже в игровых ситуациях;
Склонность ребенка к косметической лжи - приукрашиванию ситуации, в которой он находится, а также склонность к примитивным вымыслам, которые он использует как выход из затруднительного положения или конфликта; ребенок очень внушаем к неправильным формам поведения, и когда говорят, что все дурное к нему так и липнет, ребенок имитирует отклонения в поведении сверстников, более старших детей или взрослых;
Инфантильные истероидные проявления с двигательными разрядами, громким настойчивым криком и плачем;
Импульсивность поведения, эмоциональная заряжаемость, вспыльчивость, которая обуславливает ссоры и драки ребенка даже по незначительному поводу;
Реакция упрямого неподчинения и негативизма с озлобленностью, агрессией в ответ на наказания, замечания, запреты;
Энурез, энкопрез,
Побеги, как реакции ответного протеста.
В заключение отметим, что деформации в личностном развитии у детей, скорее всего, не возникают, если родители справляются со своими личными проблемами и поддерживают теплые взаимоотношения в семье; любят детей и добры к ним; отзывчивы к их нуждам и запросам; просты и непосредственны в обращении; позволяют детям выражать свои чувства и вовремя стабилизируют возникающие у них напряжения; действуют согласованно в вопросах воспитания, принимая во внимание соответствующие полу ориентации и увлечения детей. В дальнейшей работе нам предстоит в этом убедиться.
Положительные роли, согласно которым строится модель поведения ребенка в семье, а затем и за ее пределами, довольно многообразны. Среди них наиболее распространенными являются: «кумир семьи», «вундеркинд», «мамино (папино, бабушкино…) сокровище», «паинька», «талисман семьи», «болезненный ребенок», «герой семьи» и др.
Казалось бы, на первый взгляд, положительная роль, которая отводится ребенку в семье, должна способствовать формированию у него исключительно положительных личностных качеств и социально приемлемых форм поведения. И это действительно так, если родительская любовь, внимание и забота проявляются в разумных пределах, а их воспитательная работа направлена на создание такой семейной среды, которая помогает становлению доброжелательного отношения ребенка к людям и к себе. Однако, иногда в семьях (чаще всего со скрытой формой неблагополучия) возникает внутренняя позиция с преобладающим культом ребенка, и все дела и заботы сосредотачиваются вокруг него. Особенно отчетливо это проявляется в такой роли, как «кумир семьи» .
Ребенок, что бы он ни делал и как бы ни вел себя, вызывает общее восхищение домашних. Любое его желание или прихоть удовлетворяются незамедлительно. А если кто-то из членов семьи не делает этого, вызывает нарекание других. Жизнь семьи как бы целиком посвящена ребенку, все дела и заботы сосредоточены исключительно вокруг него. На первый взгляд, это может выглядеть как вполне понятное чадолюбие. Но постоянные, зачастую незаслуженные, похвалы, родительские жертвы своими интересами, временем и материальными ресурсами, приводят к тому, что ребёнок сам начинает воспринимать себя как центр семьи, рано начинает понимать, как значим он для родителей, как они любят его. Он просто не видит, что существуют проблемы других людей, и не встречается с необходимостью считаться с другими. В такой атмосфере он вырастает изнеженным, капризным, глубоко эгоцентричным, поскольку с малолетства привыкает ставить свою персону в центр мироздания. У него возникает и постепенно закрепляется позиция «я – все, вы – ничто», которая проявляется не только в его отношениях с членами семьи, но и со сверстниками и другими взрослыми. Он не считается с окружающими, действует наперекор их желаниям и требованиям, полагая, что все будут служить ему так же преданно, как это делали родители. В родительской семье ребенок привыкает к восторгам и восхищению, часто не имея для этого никакого основания. Сам же относится к окружающим пренебрежительно. Естественно, что ожидания такого ребенка относительно всеобщего восхищения не оправдываются, поэтому он сначала испытывает недоумение, а затем интенсивные отрицательные эмоции, которые вынуждают его действовать агрессивно, что еще больше разрушают межличностные связи.
Несмотря на то, что в семье преобладает культ ребенка, в отдельных случаях столь беспредельная любовь к нему не так бескорыстна, как кажется. Не исключено, что за возведением его в кумиры скрывается соперничество взрослых. Каждый из них – мама, папа, бабушка и т. д. – путем демонстрации исключительной привязанности к ребенку пытается утвердить свое главенство в семье. При этом размер вклада каждого в заботу о ребенке подспудно оказывается своего рода козырем в игре взрослых.
Возможен и другой вариант: «кумир семьи», сам того не зная, выполняет функцию объединяющего фактора, поддерживающего семейный очаг в условиях мнимого сотрудничества взрослых. Истинного взаимопонимания, готовности к эмоциональной поддержке друг друга в семье нет, но все заинтересованы в сохранении видимости благополучия и общее восхищение ребенком превращено в символ семейного единства.
Аналогична по своей сути и отводимая ребенку в семье роль «вундеркинда» («надежды семьи»). Чаще всего появление подобной роли наблюдается в тех семьях, для которых характерно измененное отношение самих родителей к окружающему миру, своеобразный отказ от попытки реализовать себя в нем. Знакомые, сотрудники, друзья воспринимаются ими отчужденными, недоброжелательными. В своей работе, да и в жизни вообще, они не видят ничего хорошего, потому что в силу разных обстоятельств им не удалось добиться желаемого, реализовать свои планы и замыслы. По этой причине у них появляется чувство неполноценности, и они начинают расценивать себя как неудачников. В силу подобного жизненного пессимизма они замыкаются в себе, ограничивая свое общение только родственниками и самыми близкими людьми.
Для родителей в подобной жизненной ситуации ребенок становится своеобразным средством поддержания контактов с внешним миром и одновременно талисманом, с помощью которого можно реализовать свои надежды и мечты. В высказываниях отца или матери часто проскальзывает мысль о том, что их ребенок покажет, каким мог (могла) бы я быть, если бы мне никто не мешал. Желание через идентификацию с ребенком компенсировать свои неудовлетворенные потребности в самореализации проявляется либо в предъявлении к нему непомерных требований (отношение к ребенку ставится в зависимость от его успехов в какой-либо сфере: престижных видах спорта, искусстве и т. п.), либо в использовании его как средства демонстрации окружающему миру своей незаурядности, которая в свое время не была замечена и по достоинству не оценена. Иначе говоря, ребенок как бы вплетается родителями в сценарий сведения счетов с миром. Поэтому ему внушается мысль о том, что ему позволено делать все, что хочется, ибо он умнее, лучше, достойнее всех.
При таких установках родители ставят себя во второстепенную позицию по отношению к ребенку: ребенок подсознательно рассматривается как более сильный, так как ему «предназначено» сделать то, чего не смогли сделать сами родители. Подобное самоунижение родителей приводит к тому, что ребенок очень рано начинает чувствовать неуверенность родителей и в то же время их восхищение им. Постепенно он начинает все больше пользоваться своим привилегированным положением и часто ставит родителей в тупик. Наряду с открытым или скрытым восхищением силой, мудростью, исключительными способностями наследника они начинают испытывать неудовлетворения из-за пренебрежительного отношения ребенка к ним самим, игнорирование их интересов, иногда просто «детской диктатуры», воцарившейся в доме. Их робкие попытки что-либо изменить ни к чему не приводят, потому что ребенок, уверовав в свою исключительность и в то, что мир существует только для него, не желает расставаться с позицией самовозвышения.
Культивирование в семье роли «ребенка-вундеркинда», даже если для этого есть все основания, приводит к неминуемым разочарованиям: любое поражение (а каждый вундеркинд рано или поздно приходит к своему поражению) может стать для него трагедией.
В подобной ситуации, когда ребенок тяжело переживает постигшую его неудачу, родители, сильно озабоченные его успехами, прилагают максимум усилий, к тому, чтобы он «не расслаблялся», а «собрался с силами» и «еще больше постарался». Иногда и прямым текстом говорят, что он – их «последняя надежда». Естественно, такое отношение родителей способствует возрастанию психического напряжения и увеличивает вероятность вторичной неудачи. И часто она разрушает его душу навсегда. Как замечает по этому поводу украинский психолог В. В. Клименко, «… добывать первенство они способны только в том мирке, в котором стали выше других. Если мир изменяется – изменяются и ценности, и достижения вундеркинда, добытые невероятными усилиями, внезапно могут стать никому не нужными, и тогда весь его труд, вся борьба, вся жизнь утрачивают смысл».*
«Провал» ребенка на пути, предусмотренном родителями, обнаруживает нестабильность семейной структуры: отношения между супругами резко ухудшаются. И дело не только в том, что исчезло связующее их звено – «выдающиеся способности ребенка». Если раньше другой супруг подсознательно обвинялся в том, что он стал препятствием в достижении личных жизненных планов, то теперь к этому могут присоединиться сознательные и бессознательные упреки за неуспех ребенка. Их связь, основанная на реализации собственных устремлений посредством ребенка, на самом деле оказалась иллюзорным фасадом семейного благополучия. Вместо того, чтобы искать пути, как помочь ребенку и наверстать упущенное или найти новые цели и ценности в жизни, силы тратятся на поиски «виновного», на фантазирование, как могло бы быть. Энергия, которая могла бы пригодиться для реализации себя в нынешней, реальной ситуации, расходуется на самобичевания, упреки супругу, ностальгическое, но бесперспективное желание, чтобы былые мечты сбылись. В подобной, крайне напряженной семейной атмосфере, наполненной призраками нереализованных родительских планов, в одинаковой мере плохо и взрослым, и ребенку.
Не менее пагубной для становления личности ребенка является и роль «чьего-то сокровища» . По своей сути она напоминает роль «кумира семьи», но в данном случае ребенок является не всеобщим, а чьим-то личным кумиром. Навязывание подобной роли ребенку может быть обусловлено целым рядом сложных психологических причин. Например, неудовлетворенность одного из родителей своим супружеством начинает проявляться в виде чрезмерной любви, нежности и жертвенности по отношению к ребенку. Он при этом ставится в неловкое положение. С одной стороны, ребенок прекрасно чувствует особое отношение к нему кого-то одного из взрослых, но с другой, - он не менее остро воспринимает отсутствие такого же отношения со стороны других. Кроме того, мальчик, являющийся «маминым сокровищем», вынужден как «маменькин сынок» сносить насмешки других членов семьи, детей и взрослых. Девочка – «папино сокровище» – может расцениваться остальными как «папенькина дочка». Ребенок, сделавшийся «бабушкиным (или дедушкиным) сокровищем», подчас воспринимается своими родителями эмоционально отчужденно: любые его шалости или неудовлетворяющее их поведение рассматриваются как негативное «бабушкино влияние». В подобной ситуации для детей мучительно сознавать, что с одним надо вести себя не так, как с другими.
Роль чьего-то любимца, навязываемая ребенку, зачастую свидетельствует об остром соперничестве между взрослыми или об изоляции кого-то из них. Довольно распространенными являются случаи использования любимчика для образования коалиции против другого супруга с целью дискредитации его в глазах ребенка и окружающих. Родитель, «объединившись» с ребенком, приобретает иллюзорное подтверждения своей правоты. Кроме того, «присоединение» ребенка к одному из супругов – это сильный психологический удар для другого, потому что ребенок постоянно настраивается против него, начинает вместе со взрослым говорить о нем пренебрежительно либо (нарочито) демонстрирует непослушание. Став чьим-то «сокровищем», он превращается в ценное оружие для семейных «битв», и его обладатель всеми средствами пытается удержать сына или дочь на своей стороне.
Подобное недальновидное поведение родителей не только ухудшает психологический климат семьи в целом, но и серьезно отражается на ребенке, на усвоении им социального опыта взаимоотношений с представителями противоположного пола. В частности, девочка, объединяясь с мамой против отца, или мальчик, объединившийся с папой против матери, усваивают крайне искаженные представления о лицах противоположного пола, что впоследствии может помешать им наладить собственную личную жизнь. Тут возможны два варианта: либо по мере взросления ребёнок будет не в ладах с собственной половой ролью, либо у него не будут складываться отношения с лицами противоположного пола. Особенно вероятно подобное искажение своей психологической роли в случае альянса между мамой и сыном, папой и дочерью. В результате мальчик длительное время не способен освоить в жизни традиционную мужскую роль, а девочка – традиционную женскую (так нередко формируются женоподобные, безвольные мужчины и мужеподобные, цинично-рациональные женщины).
Соперничество взрослых обычно проявляется в традиционном вопросе к ребенку: «Кого ты больше любишь?» Удовлетворяя таким образом свое тщеславие и подчеркивая свое значение в глазах других, взрослые при этом травмируют и дезориентируют ребенка, поневоле воспитывая в нем лицемерие и изворотливость.
За приписыванием ребенку роли чьего-то «сокровища» иногда может скрываться вынужденная психологическая изолированность кого-либо из старших. Например, бабушка, которую собственные взрослые дети не балуют вниманием, ищет и находит утешение во внуках, компенсируя этой взаимной привязанностью недостаток эмоционального тепла к ней в семье.
Несколько иначе складываются взаимоотношения в семье при навязывании ребенку роли «паиньки» . В большинстве случаев воспитанный, послушный и примерный ребенок является предметом родительской гордости, так как не доставляет никому особых хлопот и огорчений, старается во всем следовать советам взрослых, безукоризненно выполняя все их поручения. Казалось бы, в семье не существует никаких проблем. На самом же деле за попыткой взрослых сделать ребенка идеальным нередко скрывается атмосфера мнимого сотрудничества. Люди не умеют и не считают нужным эмоционально поддерживать друг друга, делиться в семье наболевшими проблемами и связанными с ними переживаниями. Каждый предпочитает делать вид, что никаких недоразумений, а тем более скрытых семейных конфликтов нет. На внешнем, социальном уровне взрослые стараются играть показные роли образцовых семьянинов; от ребенка тоже ждут соблюдения приличий. Он, в свою очередь, стремится подтверждать родительские ожидания своим примерным поведением, за что и вознаграждается старшими. Никто особо не пытается проникнуть во внутренний мир ребенка, понять его истинные чувства и переживания. Постоянное лицемерие, которое он со временем начинает различать в поведении взрослых, становится своеобразной нормой его существования не только в детские годы, а и во всей последующей жизни.
Следует заметить, что очень часто, навязывая ребенку роль «паиньки», родители подсознательно тешат свое самолюбие, уверовав в свой «педагогический талант», и обязывают ребенка к поддержанию семейного престижа. Иногда подобное бремя идеального во всех отношениях становится невыносимым для ребенка, и он начинает «бунтовать» за пределами семьи, совершая противоправные поступки, чем вызывает искреннее недоумение своей семьи.
Психологическая роль «паиньки» не может не сказаться на внутреннем самоощущении ребенка и в личностном плане. Если первоначально каждый промах в его поведении ставится ему на вид родителями, то впоследствии он сам начинает ставить себе в вину любую, даже малейшую неудачу в жизни. В детстве он своими промахами «подводит» всю семью, а, став взрослым, усматривает в неподтверждении своих ожиданий собственную неполноценность, несостоятельность, что делает его чрезмерно уязвимым к трудностям, критике, неизбежным ошибкам. Он продолжает смотреть на себя не с позиций самостоятельного человека, а как бы требовательными родительскими глазами. Таким образом, ребенок, который слишком хорош, не всегда является свидетельством правильного воспитания и семейного благополучия. Привыкнув жить с оглядкой на социальное одобрение своих родителей, он и во взрослой жизни боится сделать что-то не так, чтобы не огорчить своими поступками окружающих его людей. Поэтому старается не проявлять инициативы, а ждет указаний от других, что ему делать и как поступать в той или иной ситуации.
Особый случай представляет собой роль «любимца семьи» («талисмана семьи»). Часто это младший ребенок в семье, которого не принимают всерьез из-за малолетнего возраста. Поняв выгодность такой позиции, он использует гиперактивные действия, штуки, баловство, стремясь привлечь к себе внимание и показать, что проблема, которая так тревожит взрослых, исчезла. С этой же целью он играет роль «клоуна», «шута».
Избалованный всеобщим вниманием и всепрощением, любимец семьи несколько легкомысленно относится к жизни, а поэтому так и не научается справляться с различными стрессами. В школьные годы у него обычно бывают трудности в учебе, а компульсивная потребность во внимании затрудняет межличностные отношения. Не научившись противостоять жизненным трудностям, он ищет пути их разрешения в употреблении наркотиков и алкоголя, зависимость от которых у него возникает очень быстро.
Не менее негативные последствия на формирование личности подрастающего человека может оказать отводимая ему в семье роль «болезненного ребенка» . Обычно подобная роль приписывается детям, здоровье которых требует особого внимания и ухода. И хотя долго болевший ребенок практически выздоравливает и вполне мог бы чувствовать себя равным с другими детьми, кто-то в семье упорно продолжает считать его слабым, беспомощным и требовать от всех такого же отношения. За подобным стремлением сохранить болезненность ребенка может скрываться определенная форма семейного неблагополучия. В частности, кто-то из членов семьи пытается удержать позицию главенства, принося себя в жертву болезненному ребенку и доказывая тем самым свою необходимость постоянного присутствия рядом с ним. Миссия опекающего позволяет продлить родительскую власть и над самим ребенком. Кроме того, отводимая ему роль болезненного может служить средством чьего-то самоутверждения в условиях психологической изоляции. В некоторых случаях взрослым не удается, а иногда и не хочется ломать сложившийся стереотип во взаимоотношениях. Навязывание ребенку роли болезненного может быть не чем иным, как формой мнимого сотрудничества: разногласия и напряжение в отношениях супругов могут на какое-то время отодвинуться на задний план, потому что совместные заботы о больном ребенке на время вынуждают их забыть про собственные ссоры, невзгоды, все начинает крутиться вокруг здоровья малыша. Такая подмена подлинного сотрудничества может продолжаться до тех пор, пока страхи и опасения за состояние не исчезнут, т.е. детский недуг лишь временно нормализует взаимоотношения в семье, улучшает ее психологический климат. Желание продлить мораторий мирного сосуществования побуждает кого-то из взрослых сохранить навязанную ребенку роль больного как можно дольше.
Роль болезненного становится со временем выгодной не только взрослым, но и самому ребенку. Заболев, он, наряду с неприятными ощущениями от болезни, неожиданно для себя начинает чувствовать и что-то приятное, растормаживающее: вдруг он окружается вниманием и заботой. Оба родителя много занимаются им, исполняют любые его желания, потакают всем прихотям. Так неприятная по существу болезнь становится для ребенка условно желаемой, он испытывает ее «прелести» и находит определенные «выгоды». В дальнейшем он неосознанно стремится воспроизвести приятные ощущения общности с другими членами семьи, которые удалось испытать во время болезни, и инициировать «уход в болезнь», чтобы постоянно получать родительскую любовь, заботу, внимание и ласку. Якобы сохранившаяся болезненность позволяет ребенку контролировать отношение родителей к нему и направлять в желаемое русло происходящее вокруг. Так родители невольно становятся заложниками ими же самими навязанной роли «болезненного ребенка».
Довольно распространенным явлением в неблагополучных семьях может быть неосознанный выбор самим ребенком определенной роли, которая помогает ему психологически противостоять тем невзгодам, с которыми он сталкиваются в родительской семье. Так, например, некоторые дети сосредоточены на том, чтобы все делать идеально и нести ответственность за все происходящее в семье. В таких случаях они могут брать на себя роль «героя семьи» («ответственного ребенка» ). Чаще всего подобную роль принимают на себя старшие дети из явно неблагополучных (алкогольных и конфликтных) семей. Очень рано они вынуждены становиться взрослыми, чтобы поддержать нуждающихся в помощи младших братьев и сестер, а иногда и своих «заблудших» родителей. Таким детям нравится быть опорой и защитником более слабых, особенно когда их действия подкрепляются похвалой; они чувствуют себя ответственными за происходящее в семье. Поэтому сначала вынужденно, а затем и вполне охотно заботятся не только о младших членах семьи, но и берут на себя функции «семейных громоотводов» в ситуациях родительских конфликтов; им приходится выслушивать, физически и эмоционально поддерживать и мирить родителей, делать их жизнь более или менее удобной и комфортной, т.е. дети становятся родителями для своих родителей, прикрывают дезорганизацию семейной жизни, берут на себя не свойственную их возрасту заботу о семье.
Добровольное или вынужденное принятие на себя роли «героя семьи» таит в себе множество опасных моментов, которые дадут о себе знать во взрослой жизни. Недополучив в родительском доме причитавшихся им детских радостей, любви и ласки, они начинают претендовать на особую заботу и внимание к ним окружающих. Со временем у них появляется смутное ощущение «украденного детства»: ублажая и доставляя удовольствие другим, они не научились играть и искренне выражать свои чувства, не понимают легкомыслия и фривольности, не умеют просто наслаждаться жизнью. Естественный процесс взросления подталкивался, был под прессом семейных обстоятельств, поэтому даже в зрелом возрасте «герой семьи» может ощущать себя «псевдовзрослым», продолжающим бороться за то, чтобы вернуть детские радости и удовольствия, которых он был лишен в родительской семье. Кроме того, став взрослым, самостоятельным и независимым, он продолжает считать себя ответственным за все происходящее вокруг, не может справиться с ошибками и поражениями, очень много работает и становится «трудоголиком».
Некоторые дети, испытывая психологический дискомфорт в семье, удаляются в мир фантазий и держатся изолированно от всех, принимая на себя роль «потерянного ребенка» (кроткого ребенка). Такой ребенок проводит время в одиночестве за тихими занятиями, не досаждая никому в доме. Родители считают, что он не нуждается во внимании, так как сам может позаботиться о себе. Любит помогать оказавшимся в беде, свои трудности и интересы считает менее важным, чем проблемы и увлечения других, во всем уступает другим. Вместе с тем он сильно страдает от одиночества и из-за своей замкнутости склонен к дальнейшей изоляции. По мере взросления может приобщиться к употреблению наркотиков с целью достижения психологического комфорта.
Вконтакте
Роль ребенка в семье
Наиболее типичные роли ребенка в семье
- Козел отпущения. Ребенок отводит на себя негативные эмоции родителей.
- Любимчик. Родители не испытывают друг к другу чувств и эмоциональный вакуум заполняется преувеличенной заботой о ребенке (демонстративная любовь).
- Бэби. Кукла, вечный ребенок. Нужен родителю лишь в определенный момент, когда ему хочется заняться ребенком. Если родители очень близки друг другу, они лишь изредка обращают свою любовь на ребенка, но, как правило, он остается третьим лишним.
- Примиритель. Ребенок регулирует и устраняет конфликты между родителями. Часто такие дети играют роль взрослого в семье.
В некоторых схемах в основе лежит эмоциональное отношение родителей (принятие или непринятие родителями ребенка).
- Гиперопека. Родители диктуют каждый шаг ребенку, контролируют его, проверяют. Дети привыкают повиноваться, они привыкают к тому, что за них все решают и все продумывают. Такие дети безвольны, безынициативны, склонны к алкоголизму и наркомании (безволие в антисоциальной компании). Могут объявлять бойкоты родителям и т.д.
- Гипоопека. Ребенок предоставлен сам себе, ощущает себя ненужным, нелюбимым, вынужден сам заботиться о себе. Потребности детей не удовлетворяются, у них не хватает игрушек, книг и т.д. Крайняя форма – беспризорность и дети-маугли. Это основной источник пополнения преступных группировок, где существуют негласные законы – кто сильнее, тот и прав.
- Кумир семьи. На первый взгляд ребенок кажется любимым, им восторгаются, выполняют любые его желания. Такие дети верят в свою исключительность, превосходство над другими. Они эгоистичны, привыкают потреблять и не отдавать ничего взамен. Отстают от сверстников в плане самообслуживания, необъективно оценивают себя и окружающих. Выходя во взрослую жизнь, не могут вписаться в иерархию подчинения, им трудно адекватно вести себя. Также возникают затруднения с установлением нормальных отношений с лицами другого пола и как следствие, трудности с созданием семьи. Они часто инфантильны. Такие дети бывают успешны в жизни, если родители вкладывают в них определенные навыки.
- Золушка. Ребенка периодически оскорбляют, унижают, они не знают заботы, ласки, их все время противопоставляют другим, более хорошим детям. Ребенок старается делать все, чтобы соответствовать идеалу и угодить родителям, но никогда не получает поощрения. Ребенок считает себя обузой. Чаще всего такие дети уходят в мир фантазий, туда, где все проблемы решаются как в сказке. Такие дети безынициативны, тихие, действуют по принципу «лишь бы угодить», редко добиваются в жизни чего-либо существенного.
- Повышенная моральная ответственность. На плечи ребенка возлагается ответственность, не соответствующая возрасту. Чаще всего это бывает, когда родители видят в ребенке реализацию своей мечты, или когда на ребенка возлагается ответственность за более младшего или за престарелого члена семьи. Здесь могут быть два варианта:
- ребенок справляется, становится не по возрасту серьезным, взрослым, умеет решать сложные проблемы.
- ребенок не справляется, становится озлобленным, нервным, скрытным и хитрым. В таких случаях нередки самоубийства, если ребенок не справляется с грузом ответственности (например, отличник вдруг получил двойку).
- Воспитание в культе болезни. В случае если ребенок сам болеет или если родители видят в нем болезненного ребенка – использование создавшейся ситуации, дети входят в состояние болезни и шантажируют родителей. Болезнь воспринимается как привилегия, дающая особые права. Ребенок спекулирует этим, может стать тираном для родителей. Когда в семье болен (или считается больным) кто-то из членов семьи – все пляшут вокруг этого человека, ему подчинен весь режим. У ребенка формируется определенное отношение к болезни и к жизни.
- Трон принца. Чаще – в обеспеченных семьях, где родители заняты добыванием материальных благ и времени на воспитание ребенка нет. Как компенсация – задаривание ребенка. Такие дети чаще всего протестуют против того, что было святым для родителей. Они идут своей дорогой и часто губят все то, чего добились родители. Если такие дети и выбирают путь по стопам родителей, то часто оказываются неспособными.
- Противоречивое воспитание. Может быть два варианта: противоречивость между разными родителями, например, мама говорит одно – папа другое, или мама одно – бабушка другое. Второй вариант – противоречивость в требованиях одного родителя (особенно, если родитель невротик или шизофреник). Например: Ты все время должен сидеть и учиться! А почему ты не сходил в магазин? (ребенок идет в магазин) А куда ты пошел? И т.д. Такому ребенку приходится самому определять — что можно, а чего нельзя. Ему непонятно, кого слушать, кому угождать, все это способствует развитию невроза.
- Смена образцов воспитания. Сначала ребенок воспитывается по одной схеме, потом по другой (развод, рождение еще одного ребенка, смерть кого-то из родителей). Ребенок или не может адаптироваться к смене стилей или с трудом адаптируется. Ребенок может протестовать, могут возникнуть невротические реакции, уход из семьи и т.д.
« Кумир семьи». Ребенок вызывает всеобщее восхищение домашних, как бы он не вел себя. Обращаются к нему умильным тоном. Любая прихоть немедленно выполняется. Жизнь семьи посвящена ребенку. В такой атмосфере он вырастает изнеженным, капризным, глубоко эгоцентричным, поскольку с детства привыкает ставить свою персону в центр мироздания. Но не исключено, что возведение его в «кумиры» является отображением соперничества взрослых. Кто-то из них путем демонстрации привязанности к ребенку пытается утвердить свое главенство в семье. При этом ребенок оказывается козырем в игре взрослых. Возможен и другой вариант: кумир семьи» сам того не зная, выполняет функцию цементирующего фактора, поддерживающего семейный очаг в условиях мнимого сотрудничества взрослых. Истинного взаимопонимания, готовности к эмоциональной поддержке друг друга в семье нет, но все заинтересованы в сохранении видимости благополучия4 и общее восхищение ребенком превращено в символ семейного псевдоединства.
«Мамино или папино сокровище». Это похоже на роль «кумира в семье», но в данном случае ребенок является не всеобщим любимцем, а чьим-то личным. За навязыванием ребенку подобной роли может таиться немало психологических причин. Например, мама, неудовлетворенная своим супружеством, бессознательно пытается «излить» на ребенка всю, присущую ее натуре страстность, нежность. То же самое может иметь место в отношении папы. Ребенок при этом ставится в нелегкое положение. Он прекрасно чувствует особое отношение кого-то из взрослых, но не менее остро воспринимает отсутствие такого же отношения других. Мальчик, являющийся «маминым сокровищем», вынужден сносить насмешки других членов семьи, детей и взрослых как «маменькин сынок». Девочка – «папино сокровище» - может расцениваться остальными «как папенькина дочка». Ребенок, сделавшийся «бабушкиным сокровищем», подчас воспринимается своими родителями так, словно его «подменили» («а все бабушкино влияние»). Для детей мучительно «разрываться» между несколькими старшими, отчетливо понимая, что с одними надо вести себя не так, как с другими.
«Паинька». Обычно всех радует воспитанный, послушный, примерный ребенок: с ним и хлопот меньше и больше оснований для родительской гордости. А между тем, за попыткой взрослых сделать ребенка безукоризненным нередко скрывается атмосфера недостаточного сотрудничества в семье. Люди не считают нужным эмоционально проникать друг в друга, делиться в семье сокровенным и наболевшим. Предпочтительнее сделать вид, что конфликтов нет, чем искать способы разумного разрешения. От ребенка ждут соблюдения приличий; эти ожидания он и подтверждает своим образцовым поведением, за это и вознаграждается старшими. Каково действительное содержание внутренней жизни ребенка, до этого никому нет дела. И постоянное лицемерие становится нормой существования.
При этом у ребенка формируются завышенные притязания к себе и страх несоответствия своих достижений этим притязаниям. Если поначалу каждый промах ставится «на вид», то в последствии он сам ставит себе в вину любую неудачу.
«Болезненный ребенок». Есть немало детей, здоровье которых требует внимания и ухода. Однако в жизни можно наблюдать и такую картину: долго болевший ребенок практически выздоравливает и хотел бы чувствовать себя равным со всеми другими детьми, однако кто-то в семье упорно продолжает трактовать его как слабого, болезненного и требовать от остальных такого же отношения к нему. Тут-то и раскрывается условная выгода болезненности ребенка для кого-то из членов семьи. То ли он призван служить козырем в чьих-то руках, толи средством чьего-то самоутверждения. В иных случаях взрослым не удается, а может быть и не хочется ломать сложившийся стереотип их взаимоотношений с ребенком. Куда легче общаться с ним как с больным, продолжая привычно хлопотать вокруг него (режим, лекарства), чем искать новые полноценные формы духовного контакта. К тому же, миссия опекающего продлевает родительскую власть.
В менталитете человека часто выражена установка: больного ребенка нельзя бросать. Ребенок «как носитель симптома» позволяет семье удерживать старые родительские отношения.
«Ужасный ребенок». Ребенок, вынужденный играть эту роль, воспринимается в семье как субъект, создающий лишь хлопоты и напряженные ситуации. Он непослушен, своеволен, расхлябан, лишен чувства долга и даже злонамерен. Все только и делают, что приводят его к порядку бесконечными выговорами и наказаниями. Поскольку часто это не дает эффекта, ребенок кажется ужасным. У него появляется роль мучителя. За приписыванием данной роли подчас удается увидеть ситуацию мнимого сотрудничества в семье. Из плохого поведения делается внутрисемейный фетиш, парадоксальным способом сплачивающих холодных друг к другу людей. В других случаях речь идет о внутрисемейном соперничестве: перекладывая друг на друга ответственность за распущенность ребенка, взрослые подсознательно добиваются самоутверждения (как захватывая главенство в доме, так и представляя себя жертвой семейной несправедливости). Подобный ход кого-либо из старших может служить также средством самоустраняться.
Семейные роли детей алкоголиков.
«Семейный герой». Почти в каждой разрушенной или нездоровой семье бывает ребенок, часто старший, который берет на себя обязанности отсутствующего или перегруженного родителя. Это ответственный, заменяющий взрослого ребенок готовит еду, заботится о финансах, обеспечивает благополучное существование младших и пытается поддержать нормальное функционирование семьи. Иногда этот ребенок выступает в роли советчика, разрешая споры между родителями и пытаясь наладить испорченные отношения.
В школе семейный герой является сверх-успевающим. Он много работает для достижения цели и завоевывает одобрение учителей. Часто он является одаренным организатором или же пользуется авторитетом среди своих одноклассников.
Сверх-успевающие дети, повзрослев, прикрывают пробелы в эмоциональном развитии интенсивной работой и самодисциплиной.
Хотя внешне эти интенсивно работающие мужчины и женщины кажутся умелыми и самоуверенными, внутренне они страдают от низкой самооценки и неуверенности в себе.
«Козел отпущения». В большинстве дисфункциональных семей есть, по крайней мере, один ребенок, имя которому – хлопоты. Для этого ребенка правила существуют, чтобы их нарушать. Он так постоянен в том, чтобы причинять хлопоты, что становится семейным «козлом отпущения», отвлекая внимание от алкоголика.
Непослушный ребенок открыл для себя важный принцип детского развития: отрицательное внимание лучше, чем отсутствие всякого внимания вообще. Его самооценка даже ниже, чем самооценка его положительно ориентированных братьев и сестер. Свое хрупкое чувство собственного «я» он основывает на знании, что он «плохой», и он тяготеет к друзья, подобно ему, имеющих низкую самооценку. Поскольку наркотики и алкоголь являются обычным центром подросткового мятежа, «козел отпущения» часто в раннем возрасте экспериментирует с наркотическими веществами или злоупотребляет ими. Наследственная предрасположенность может увеличивать развитие пагубного пристрастия еще до окончания юношеского возраста.
Во взрослой жизни наследие прошлого проявляется в форме сопротивления руководству, вызывающего поведения и неконтролируемой вспыльчивости и неистовства. Часто козлы отпущения» готовы оскорбить, обидеть других людей. Они часто бросают школу, рано женятся и заводят незаконного ребенка, уклоняются от профессиональной подготовки и влезают в долги, которые невозможно выплатить. Несмотря на свое желание быть другими, они становятся очень похожими на своих родителей, которых они ненавидят.
«Потерянный ребенок». Потерянные дети страдают от ощущения неадекватности в сравнении с другими, потерянности и одиночества в мире, который они не понимают, а в действительности даже боятся. Они даже и не пытаются самостоятельно действовать, вместо этого выбирая плыть по течению». Их низкая самооценка, их мироощущения заметны и внешне: они часто бывают застенчивыми и замкнутыми. Они предпочитают оставаться в одиночестве, научившись тому, что грезы безопаснее и приносят больше удовлетворения, чем непредсказуемые отношения с людьми.
Становясь взрослым, «потерянный ребенок» продолжает себя чувствовать человеком бессильным, не имеющим выбора или альтернатив. Обычно он тяготеет к таким же эмоционально обособленным людям, как и он сам, или вступает в брак с партнером, воссоздающим хаос его детства.
Эмоциональную обособленность и апатию потерянного ребенка часто ошибочно принимают за безмятежность. Приспосабливающийся ребенок, к сожалению, принимает как факт то, что он никогда и ничего не сможет изменить.
«Семейный шут». Эти необычайно восприимчивые дети обладают способностью даже самые тягостные моменты обращать в шутку и привыкают с помощью умелого чувства юмора нейтрализовать раздражение и гнев. Взрослея, «семейные шуты» часто превращаются в неспособных остановиться болтунов и взвинченных людей. Даже в самые мучительные моменты они прикрывают свои глубочайшие чувства шуткой. Лишь самым настойчивым и восприимчивым из их друзей удается прорваться сквозь покров юмора к находящимся за ними ранам.
Они могут быть очень талантливыми, но не умеют радоваться своим успехам даже вместе с другими..
