“Гроза” есть, без сомнения, самое решительное произведение Островского; взаимные отношения самодурства и безгласности доведены в ней до самых трагических последствий.
Н. А. Добролюбов
Наверное, не зря мы говорим о нравственной слабости, эгоизме и приспособленчестве. Да, события, описанные Островским, происходили еще в XIX веке. Но, как ни больно об этом говорить, те же черты эгоизма, приспособленчества, нравственной слабости не исчезли из нашей жизни и сегодня.
Снова и снова мы обращаемся к пьесам Островского. Они, эти полные гнева “картинки русской жизни”, стали обличением косности, мракобесия, самодурства. С кипящей ненавистью в душе писал Островский о мире тех, кто под маской благочестия угнетает, унижает человеческое достоинство, убивает в человеке человека, личность, воспитывает в его сознании покорность и безмолвие раба.
Это жестокий, страшный мир. Там хозяйничают дикие и кабановы. Могут ли они создать красоту вокруг себя, могут ли дать волю и радость людям? Нет, они только копят тысячи, враждуют друг с другом, разрушая все чистое и прекрасное вокруг. Они всеми силами стараются укрепить старые порядки, противостоят новому, прогрессивному. Власть денег и безнаказанность привели к тому, что они всюду чувствуют себя хозяевами Перед ними робеют, против них не идут. И живут они “не спеша” в своем тихом городке Калинове, что стоит на волжском берегу. Отправимся и мы туда. Может, разглядим что за высокими заборами, что-то новое узнаем?
Низкое, темное небо. Где-то вдали уже сгущаются тучи. Воздух тяжелый. Душно и тихо. Ни малейшего ветерка. Как хочется свежести, простора, движения! Невыносима эта тишина. Природа как будто затаила дыхание... Все ждет грозы, ждет разрядки. Чернее и чернее небо, и уже слышны вдали первые раскаты грома. Вот он, “мир затаенной, вздыхающей скорби, лишь изредка оживляемый глухим, бессильным раскатом, робко замирающим при самом зарождении”.
Кто принесет людям весть о том, что скоро разразится гроза? Кто нарушит спокойствие провинциального городка Калинова? Пока жизнь здесь идет своим чередом: по-прежнему прогуливаются жители по городскому саду, по-прежнему вещают странницы,- по-прежнему во всем царят степенность и спокойствие. “Бла-алепие!” - произносит Феклуша. Но благочестивость и добродетель здесь фальшивы: застой, равнодушие ко всем проявлениям красоты, запреты на все желания, самодурство и безразличие, отсутствие элементарного уважения к окружающим.
Потому все просьбы и старания Кулигина остаются безответны. Он мечтает создать перпетуум мобиле, установить громоотвод в городе; труженик, он живет не только для себя - все изобретает что-то для людей. Но его не понимают и не принимают власть имущие калиновцы.
“Что я тебе - равный, что ли! - кричит Дикой.- Ишь ты, какое дело нашел важное. Так прямо с рылом-то и лезет разговаривать... Так ты знай, что ты червяк. Захочу - помилую, захочу - раздавлю”.
Здесь бы и возмутиться Кулигину, подняться до протеста в защиту своего человеческого достоинства. Но нет: “Я, сударь, маленький человек...” Он сам скажет, что нужно “стараться угождать как-нибудь”, иначе “съедят, живого проглотят”, поэтому лучшие стерпеть, покориться. Вот она, ограниченность, порожденная общей отсталостью русской жизни тех лет.
Совсем иными качествами наделил Островский Тихона и Бориса, Варвару и Кудряша. Каждый из них жаждет счастья, недоволен домостроевским укладом жизни, но протестует по-своему.
«Гроза», как вы знаете, представляет нам идиллию «темного царства», которое мало-помалу освещает нам Островский своим талантом. Люди, которых вы здесь видите, живут в благословенных местах: город стоит на берегу Волги, весь в зелени; с крутых берегов видны далекие пространства, покрытые селеньями и нивами; летний благодатный день так и манит на берег, на воздух, под открытое небо, под этот ветерок, освежительно веющий с Волги. И жители, точно, гуляют иногда по бульвару над рекой, хотя уж и пригляделись к красотам волжских видов; вечером сидят на завалинках у ворот и занимаются благочестивыми разговорами; но больше проводят время у себя дома, занимаются хозяйством, кушают, спят, - спать ложатся очень рано, так что непривычному человеку трудно и выдержать такую сонную ночь, какую они задают себе. Но что же им делать, как не спать, когда они сыты?
Их жизнь течет ровно и мирно, никакие интересы мира их не тревожат, потому что не доходят до них; царства могут рушиться, новые страны открываться, лицо земли может изменяться как ему угодно, мир может начать новую жизнь на новых началах, - обитатели города Калинова будут себе существовать по-прежнему в полнейшем неведении об остальном мире.
Смолоду еще показывают некоторую любознательность, но пищи взять ей неоткуда: сведения заходят к ним только от странниц, да и тех уж нынче немного, настоящих-то; приходится довольствоваться такими, которые «сами, по немощи своей, далеко не ходили, а слыхать много слыхали», как Феклуша в «Грозе». От них только и узнают жители Калинова о том, что на свете делается; иначе они думали бы, что весь свет таков же, как и их Калинов, и что иначе жить, чем они, совершенно невозможно. Но и сведения, сообщаемые Феклушами, таковы, что не способны внушить большого желания променять свою жизнь на иную.
Феклуша принадлежит к партии патриотической и в высшей степени консервативной; ей хорошо среди благочестивых и наивных калиновцев: ее и почитают, и угощают, и снабжают всем нужным; она пресерьезно может уверять, что самые грешки ее происходят оттого, что она выше прочих смертных: «простых людей, - говорит, - каждого один враг смущает, а к нам, странным людям, к кому шесть, к кому двенадцать приставлено, вот и надо их всех побороть». И ей верят. Ясно, что простой инстинкт самосохранения должен заставить ее сказать хорошего слова о том, что в других землях делается.
И это вовсе не оттого, чтобы люди эти были глупее и бестолковее многих других, которых мы встречаем в академиях и ученых обществах. Нет, все дело в том, что они своим положением, своею жизнью под гнетом произвола все приучены уже видеть безотчетность и бессмысленность и потому находят неловким и даже дерзким настойчиво доискиваться разумных оснований в чем бы то ни было. Задать вопрос - на это их еще станет; но если ответ будет таков, что «пушка сама по себе, а мортира сама по себе», - то они уже не смеют пытать дальше и смиренно довольствуются данным объяснением. Секрет подобного равнодушия к логике заключается прежде всего в отсутствии всякой логичности в жизненных отношениях.
Ключ этой тайны дает нам, например, следующая реплика Дикого в «Грозе». Кулигин, в ответ на его грубость, говорит: «За что, сударь Савел Прокофьич, честного человека обижать изволите?» Дикой отвечает вот что: «Отчет, что ли, я стану тебе давать! Я и поважнее тебя никому отчета не даю. Хочу так думать о тебе, так и думаю! Для других ты честный человек, а я думаю, что ты разбойник, - вот и все. Хотелось тебе это слышать от меня? Так вот слушай! Говорю, что разбойник, и конец. Что ж ты, судиться, что ли, со мною будешь? Так ты знай, что ты червяк. Захочу - помилую, захочу - раздавлю».
Какое теоретическое рассуждение может устоять там, где жизнь основана на таких началах! Отсутствие всякого закона, всякой логики - вот закон и логика этой жизни. Это не анархия, но нечто еще гораздо худшее (хотя воображение образованного европейца и не умеет представить себе ничего хуже анархии).
Положение общества, подверженного такой анархии (если только она возможна), действительно ужасно.
В самом деле, что ни говорите, а человек один, предоставленный самому себе, не много надурит в обществе и очень скоро почувствует необходимость согласиться и сговориться с другими в видах общей пользы. Но никогда этой необходимости не почувствует человек, если он во множестве подобных себе находит обширное поле для упражнения своих капризов и если в их зависимом, униженном положении видит постоянное подкрепление своего самодурства.
Но - чудное дело! - в своем непререкаемом, безответственном темном владычестве, давая полную свободу своим прихотям, ставя ни во что всякие законы и логику, самодуры русской жизни начинают, однако же, ощущать какое-то недовольство и страх, сами не зная перед чем и почему. Все, кажется, по- прежнему, все хорошо: Дикой ругает кого хочет; когда ему говорят: «как это на тебя никто в целом доме угодить не может!» - он самодовольно отвечает: «вот поди ж ты!» Кабанова держит по-прежнему в страхе своих детей, заставляет невестку соблюдать все этикеты старины, ест ее, как ржа железо, считает себя вполне непогрешимой и ублажается разными Феклушами.
А все как-то неспокойно, нехорошо им. Помимо их, не спросясь их, выросла другая жизнь, с другими началами, и хотя далеко она, еще и не видна хорошенько, но уже дает себя предчувствовать и посылает нехорошие видения темному произволу самодуров. Они ожесточенно ищут своего врага, готовы напуститься на самого невинного, на какого-нибудь Кулигина; но нет ни врага, ни виновного, которого могли бы они уничтожить: закон времени, закон природы и истории берет свое, и тяжело дышат старые Кабановы, чувствуя, что есть сила выше их, которой они одолеть не могут, к которой даже и подступить не знают как.
Они не хотят уступать (да никто покамест и не требует от них уступок), но съеживаются, сокращаются; прежде они хотели утвердить свою систему жизни, навеки нерушимую, и теперь тоже стараются проповедовать; но уже надежда изменяет им, и они, в сущности, хлопочут только о том, как бы на их век стало… Кабанова рассуждает о том, что «последние времена приходят», и когда Феклуша рассказывает ей о разных ужасах настоящего времени - о железных дорогах и т.п., - она пророчески замечает: «И хуже, милая, будет». - «Нам бы только не дожить до этого», - со вздохом отвечает Феклуша. «Может, и доживем», - фаталистически говорит опять Кабанова, обнаруживая свои сомнения и неуверенность. А отчего она тревожится? Народ по железным дорогам ездит, - да ей-то что от этого?
А вот видите ли: она, «хоть ты ее всю золотом осыпь», не поедет по дьявольскому изобретению; а народ ездит все больше и больше, не обращая внимания на ее проклятия; разве это не грустно, разве не служит свидетельством ее бессилия? Об электричестве проведали люди, - кажется, что тут обидного для Диких и Кабановых? Но, видите ли, Дикой говорит, что «гроза в наказанье нам посылается, чтоб мы чувствовали», а Кулигин не чувствует или чувствует совсем не то, и толкует об электричестве. Разве это не своеволие, не пренебрежение властью и значением Дикого?
Не хотят верить тому, чему он верит, - значит, и ему не верят, считают себя умнее его; рассудите, к чему же это поведет? Недаром Кабанова замечает о Кулигине: «Вот времена-то пришли, какие учителя появились! Коли старик так рассуждает, чего уж от молодых-то требовать!» И Кабанова очень серьезно огорчается будущностью старых порядков, с которыми она век изжила. Она предвидит конец их, старается поддержать их значение, но уже чувствует, что нет к ним прежнего почтения, что их сохраняют уже неохотно, только поневоле, и что при первой возможности их бросят. Она уже и сама как-то потеряла часть своего рыцарского жара; уже не с прежней энергией заботится она о соблюдении старых обычаев, во многих случаях она уже махнула рукой, поникла пред невозможностью остановить поток и только с отчаянием смотрит, как он затопляет мало-помалу пёстрые цветники ее прихотливых суеверий.
Страница: [ 1 ]
Библиографическое описание:
Нестерова И.А. Хозяева темного царства в драме Островского Гроза [Электронный ресурс] // Образовательная энциклопедия сайт
Что же сделало Кабанову и Дикого полными хозяевами "темного царства"?
Драма Островского Гроза была написана в 1859 году.
В этот период Россия переживала тяжелый кризис. В обществе закон сливался с беззаконием и требовались серьезные преобразования для преломления общественного сознания.
Действие драмы Гроза происходит в городе Калинове.
Калинов – это провинциальный город, в котором процветает мещанство и невежество. Его можно смело назвать "темным царством", так как луч любви, искренности и надежды не в силах проникнуть в мир холодного расчета и жестокости.
Хозяевами в "темном царстве" являются Кабанова и Дикой.
Савел Прокофьевич Дикой богатый купец, "значительное лицо" в городе. В его руках сосредоточена неограниченная власть. Как личность Дикой слаб. Ему чужды высокие идеалы.
Шапкин. Унять-то ею некому, вот он и воюет!
Савел Прокофьевич чувствует себя безнаказанно только с теми, кто от него зависит. Он не может противостоять вышестоящим сильным мира сего. Его промашки дорого обходятся домочадцам:
Шапкин. Одно слово: воин!
Кудряш. Еще какой воин-то!
Борис. А вот беда-то, когда его обидит такой человек, которого он обругать не смеет; тут уж домашние держись!
Кудряш. Батюшки! Что смеху-то было! Как-то его на Волге, на перевозе, гусар обругал. Вот чудеса-то творил!
Борис. А каково домашним-то было! После этого две недели все прятались по чердакам да по чуланам.
Дикой сварлив, раздражителен и чувствует свое полновластие в Калинове. Он может выплеснуть свое недовольство на первого попавшегося человека:
Попал на базар, вот и конец! Всех мужиков переругает. Хоть в убыток проси, без брани все-таки не отойдет.
Савел Прокофьевич не просто сварливый и грубый человек, он еще хитер и изворотлив, а в довесок еще и жаден. Для него не имеет значения способ, которым он получит прибыль. Ради лишней копейки он готов не просто уничтожить любого, но и пресмыкаться и льстить, если это необходимо. А.Н. Островский подчеркивает, что Дикой в обществе губернатора, и Дикой в семье – это совершенно разные люди. В присутствии губернатора он мягок и податлив, преданно смотрит в рот и со всем соглашается:
Стоит ли, ваше высокоблагородие, нам с вами об таких пустяках разговаривать! Много у меня в год-то народу перебывает; вы то поймите: недоплачу я им по какой-нибудь копейке на человека, а у меня из этого тысячи составляются, так оно мне и хорошо!
Куда только подевалась властность и грубость?!
Однако не только высокопоставленная, но и просто сильная личность способна утихомирить Дикого. Такой личностью является Кабанова. Она знает, что неограниченная власть стала почвой для самодурства Савела Прокофьевича. Она ему прямо говорит: "Нет над тобой старших, вот ты и куражишься".
Несмотря на всю ярко выраженную неприязнь Островского к Дикому, автор сохранил ему зерно человечности:
О посту как-то, о великом, я говел, а тут нелегкая и подсунь мужичонка; за деньгами пришел, дрова возил. И принесло ж его на грех-то в такое время! Согрешил-таки: изругал, так изругал, что лучше требовать нельзя, чуть не прибил. Вот оно, какое сердце-то у меня! После прощенья просил, в ноги кланялся, право, так. Истинно тебе говорю, мужику в ноги кланялся. Вот до чего меня сердце доводит: тут на дворе, в грязи ему и кланялся; при всех ему кланялся.
Характер Кабановой гораздо сильнее. Кабаниха стремиться подчинить себе окружающих. Она ханжа. В процессе знкомства с персонажем, читатель понимает, что её слова расходятся с мыслями. Она использует традиционные ценности в своих целях. В действии первом явлении пятом Островский особенно подчеркивает ханжество Кабановой. На протяжении всей сцены речи её звучат мудро, но каждое слово имеет ядовитую подоплеку. Она хочет казаться праведной. Лишь домочадцам приходится сталкиваться с оборотной стороной её натуры:
Ханжа, сударь! Нищих оделяет, а домашних заела совсем.
Власть Кабановой опирается на страх окружающих. Жестокость и властность – вот чем она удерживает повиновение:
Как зачем бояться! Как зачем бояться! Да ты рехнулся, что ли? Тебя не станет бояться, меня и подавно. Какой же это порядок-то в доме будет? Ведь ты, чай, с ней в законе живешь. Али, по-вашему, закон ничего не значит?
Кабанова не терпит неповиновения, но не выдерживает натиска сильной натуры, какой является Катерина.
Что же сделало Кабанову и Дикого полными хозяевами "темного царства"? Конечно мещанство и беззаконие. Взятничество и беззаконие – почва для прорастания таких личностей как Дикой. Консерватизм нравов, патриархальность семьи – вот на чем строят свою власть Дикой и Кабанова. Однако в образах Дикого и Кабановой отчетливо читается мысль Островского о том, что старый уклад изжил себя. Он отчаянно цепляется за невежество и безнаказанность, но конец уже близко.
Во многих своих драмах Островский изображал социальную несправедливость, человеческие пороки и негативные стороны. Бедность, алчность, бесконтрольное желание быть при власти – эти и многие другие темы можно проследить в пьесах «Свои люди сочтёмся», «Бедность не порок», «Бесприданница». «Грозу» также следует рассматривать в контексте вышеперечисленных произведений. Мир, описанный драматургом в тексте, критики назвали «тёмным царством». Оно представляется неким болотом, из которого невозможно найти выход, которое засасывает человека всё сильнее, убивая в нём человечность. Таких жертв «тёмного царства» в «Грозе» на первый взгляд совсем немного.
Первая жертва «тёмного царства» – Катерина Кабанова. Катя частая и честная девушка. Её рано отдали замуж, но полюбить мужа ей так и не удалось. Несмотря на это, она всё же старается найти в нём положительные стороны, чтобы сохранить налаженные отношения и сам брак. Катю терроризирует Кабаниха, одна из ярких представительниц «тёмного царства». Марфа Игнатьевна оскорбляет невестку, всеми силами стараясь сломить её. Однако не только противостояние характеров делает Катерину жертвой. Это, конечно же, и обстоятельства. В «тёмном царстве» честная жизнь априори невозможна. Здесь всё строится на лжи, притворстве и лести. Силён тот, у кого есть деньги. Власть в Калинове принадлежит богачам и купцам, например, Дикому, чья моральная планка очень низка. Купцы обманывают друг друга, воруют у простых жителей, стремясь к собственному обогащению и увеличения своего влияния. Мотив лжи часто встречается и при описании бытовой жизни. Варвара говорит Кате, что только ложь скрепляет семью Кабановых, а Борис удивлён желанием Кати рассказать Тихону и Марфе Игнатьевне об их тайных отношениях. Катерина часто сравнивает себя с птицей: девушка хочет вырваться из этого места, но возможности нет. «Тёмное царство» найдёт Катю где угодно, ведь оно не ограничивается рамками вымышленного города. Выхода нет. Катя принимает отчаянное и окончательное решение: либо жить честно, либо никак. «Живу, маюсь, просвету себе не вижу. Да и не увижу, знать!» Первый вариант, как говорилось ранее, невозможен, поэтому Катя выбирает второе. Девушка совершает самоубийство не столько потому, что Борис отказывается брать её в Сибирь, сколько потому, что понимает: Борис оказался такой же, как и другие, а жизнь, полная упрёков и позора больше продолжаться не может. «Вот вам ваша Катерина. Тело её здесь, возьмите его; а душа теперь не ваша: она теперь перед судиёй, который милосерднее вас!» – с этими словами Кулигин отдаёт тело девушки семье Кабановых. В этой реплике важно сравнение с всевышним судьёй. Оно заставляет читателя и зрителя задуматься о том, насколько прогнил мир «тёмного царства», что даже Страшный Суд оказывается милосерднее, чем суд «самодуров».
Жертвой в «Грозе» оказывается и Тихон Кабанов. Очень примечательна фраза, с которой Тихон появляется в пьесе: «Да как же я могу, маменька, вас ослушаться!» Жертвой его делает деспотизм матери. Сам по себе Тихон добрый и, в некоторой степени, заботливый. Он любит Катю и жалеет её. Но авторитет матери непоколебим. Тихон – безвольный маменькин сынок, которого чрезмерная опека Марфы Игнатьевны сделала зибитым и бесхарактерным. Он не понимает, как можно противиться воли Кабанихи, иметь собственное мнение или прочее. «Да я, маменька, и не хочу своей волей жить. Где уж мне своей волей жить!» – так Тихон отвечает матери. Тоску Кабанов привык топить в алкоголе (он нередко выпивает с Диким). Его характер подчёркивает имя. Тихон не в состоянии понять силу внутреннего конфликта своей жены, не может ей помочь, однако, желание вырваться из этой клетки у Тихона есть. Например, он рад своему отъезду на коротких 14 дней, ведь всё это время у него есть шанс быть самостоятельным. Над ним не будет «грозы» в виде контролирующей матери. Последняя фраза Тихона говорит о том, что мужчина понимает: лучше умереть, чем жить такой жизнью, но на самоубийство Тихон решиться не может.
Кулигин показан как мечтающий изобретатель, ратующий за общественное благо. Он постоянно думает о том, как бы улучшить жизнь города, хотя прекрасно понимает, что никому из жителей Калинова это не нужно. Он понимает красоту природы, цитирует Державина. Кулигин образованнее и выше простых обывателей, однако, он беден и одинок в своих стараниях. Дикой лишь смеётся над ним, когда изобретатель говорит о пользе громоотвода. Савл Прокофьевич не верит, что деньги можно заработать честным путём, поэтому открыто издевается и угрожает Кулигину. Возможно, Кулигин понимал истинные мотивы самоубийства Кати. Но он предпринимает попытки смягчить противоречия, найти компромисс. Перед ним нет выбора либо так, либо никак. Молодой человек не видит активного способа противостоять «самодурам».
Жертвами в пьесе «Гроза» выступают несколько персонажей: Катерина, Кулигин и Тихон. Бориса нельзя назвать жертвой по двум причинам: во-первых, он приехал из другого города, а во-вторых, по сути, он такой же лживый и двуличный, как и остальные жители «тёмного царства».
Приведенным описанием и списком жертв «тёмного царства» могут воспользоваться ученики 10 классов при написании сочинения на тему «Жертвы тёмного царства в пьесе «Гроза»».
Тест по произведению
“Гроза”, как вы знаете, представляет нам идиллию “темного царства”, которое мало-помалу освещает нам Островский своим талантом. Люди, которых вы здесь видите, живут в благословенных местах: город стоит на берегу Волги, весь в зелени; с крутых берегов видны далекие пространства, покрытые селеньями и нивами; летний благодатный день так и манит на берег, на воздух, под открытое небо, под этот ветерок, освежительно веющий с Волги. И жители, точно, гуляют иногда по бульвару над рекой, хотя уж и пригляделись к красотам волжских видов; вечером сидят на завалинках у ворот и занимаются благочестивыми разговорами; но больше проводят время у себя дома, занимаются хозяйством, кушают, спят, – спать ложатся очень рано, так что непривычному человеку трудно и выдержать такую сонную ночь, какую они задают себе. Но что же им делать, как не спать, когда они сыты?
Их жизнь течет ровно и мирно, никакие интересы мира их не тревожат, потому что не доходят до них; царства могут рушиться, новые страны открываться, лицо земли может изменяться как ему угодно, мир может начать новую жизнь на новых началах, – обитатели города Калинова будут себе существовать по-прежнему в полнейшем неведении об остальном мире.
Смолоду еще показывают некоторую любознательность, но пищи взять ей неоткуда: сведения заходят к ним только от странниц, да и тех уж нынче немного, настоящих-то; приходится довольствоваться такими, которые “сами, по немощи своей, далеко не ходили, а слыхать много слыхали”, как Феклуша в “Грозе”. От них только и узнают жители Калинова о том, что на свете делается; иначе они думали бы, что весь свет таков же, как и их Калинов, и что иначе жить, чем они, совершенно невозможно. Но и сведения, сообщаемые Феклушами, таковы, что не способны внушить большого желания променять свою жизнь на иную.
Феклуша принадлежит к партии патриотической и в высшей степени консервативной; ей хорошо среди благочестивых и наивных калиновцев: ее и почитают, и угощают, и снабжают всем нужным; она пресерьезно может уверять, что самые грешки ее происходят оттого, что она выше прочих смертных: “простых людей, – говорит, – каждого один враг смущает, а к нам, странным людям, к кому шесть, к кому двенадцать приставлено, вот и надо их всех побороть”. И ей верят. Ясно, что простой инстинкт самосохранения должен заставить ее сказать хорошего слова о том, что в других землях делается.
И это вовсе не оттого, чтобы люди эти были глупее и бестолковее многих других, которых мы встречаем в академиях и ученых обществах. Нет, все дело в том, что они своим положением, своею жизнью под гнетом произвола все приучены уже видеть безотчетность и бессмысленность и потому находят неловким и даже дерзким настойчиво доискиваться разумных оснований в чем бы то ни было. Задать вопрос – на это их еще станет; но если ответ будет таков, что “пушка сама по себе, а мортира сама по себе”, – то они уже не смеют пытать дальше и смиренно довольствуются данным объяснением. Секрет подобного равнодушия к логике заключается прежде всего в отсутствии всякой логичности в жизненных отношениях.
Ключ этой тайны дает нам, например, следующая реплика Дикого в “Грозе”. Кулигин, в ответ на его грубость, говорит: “За что, сударь Савел Прокофьич, честного человека обижать изволите?” Дикой отвечает вот что: “Отчет, что ли, я стану тебе давать! Я и поважнее тебя никому отчета не даю. Хочу так думать о тебе, так и думаю! Для других ты честный человек, а я думаю, что ты разбойник, – вот и все. Хотелось тебе это слышать от меня? Так вот слушай! Говорю, что разбойник, и конец. Что ж ты, судиться, что ли, со мною будешь? Так ты знай, что ты червяк. Захочу – помилую, захочу – раздавлю”.
Какое теоретическое рассуждение может устоять там, где жизнь основана на таких началах! Отсутствие всякого закона, всякой логики – вот закон и логика этой жизни. Это не анархия, но нечто еще гораздо худшее (хотя воображение образованного европейца и не умеет представить себе ничего хуже анархии).
Положение общества, подверженного такой анархии (если только она возможна), действительно ужасно.
В самом деле, что ни говорите, а человек один, предоставленный самому себе, не много надурит в обществе и очень скоро почувствует необходимость согласиться и сговориться с другими в видах общей пользы. Но никогда этой необходимости не почувствует человек, если он во множестве подобных себе находит обширное поле для упражнения своих капризов и если в их зависимом, униженном положении видит постоянное подкрепление своего самодурства.
Но – чудное дело! – в своем непререкаемом, безответственном темном владычестве, давая полную свободу своим прихотям, ставя ни во что всякие законы и логику, самодуры русской жизни начинают, однако же, ощущать какое-то недовольство и страх, сами не зная перед чем и почему. Все, кажется, по – прежнему, все хорошо: Дикой ругает кого хочет; когда ему говорят: “как это на тебя никто в целом доме угодить не может!” – он самодовольно отвечает: “вот поди ж ты!” Кабанова держит по-прежнему в страхе своих детей, заставляет невестку соблюдать все этикеты старины, ест ее, как ржа железо, считает себя вполне непогрешимой и ублажается разными Феклушами.
А все как-то неспокойно, нехорошо им. Помимо их, не спросясь их, выросла другая жизнь, с другими началами, и хотя далеко она, еще и не видна хорошенько, но уже дает себя предчувствовать и посылает нехорошие видения темному произволу самодуров. Они ожесточенно ищут своего врага, готовы напуститься на самого невинного, на какого-нибудь Кулигина; но нет ни врага, ни виновного, которого могли бы они уничтожить: закон времени, закон природы и истории берет свое, и тяжело дышат старые Кабановы, чувствуя, что есть сила выше их, которой они одолеть не могут, к которой даже и подступить не знают как.
Они не хотят уступать (да никто покамест и не требует от них уступок), но съеживаются, сокращаются; прежде они хотели утвердить свою систему жизни, навеки нерушимую, и теперь тоже стараются проповедовать; но уже надежда изменяет им, и они, в сущности, хлопочут только о том, как бы на их век стало… Кабанова рассуждает о том, что “последние времена приходят”, и когда Феклуша рассказывает ей о разных ужасах настоящего времени – о железных дорогах и т. п., – она пророчески замечает: “И хуже, милая, будет”. – “Нам бы только не дожить до этого”, – со вздохом отвечает Феклуша. “Может, и доживем”, – фаталистически говорит опять Кабанова, обнаруживая свои сомнения и неуверенность. А отчего она тревожится? Народ по железным дорогам ездит, – да ей-то что от этого?
А вот видите ли: она, “хоть ты ее всю золотом осыпь”, не поедет по дьявольскому изобретению; а народ ездит все больше и больше, не обращая внимания на ее проклятия; разве это не грустно, разве не служит свидетельством ее бессилия? Об электричестве проведали люди, – кажется, что тут обидного для Диких и Кабановых? Но, видите ли, Дикой говорит, что “гроза в наказанье нам посылается, чтоб мы чувствовали”, а Кулигин не чувствует или чувствует совсем не то, и толкует об электричестве. Разве это не своеволие, не пренебрежение властью и значением Дикого?
Не хотят верить тому, чему он верит, – значит, и ему не верят, считают себя умнее его; рассудите, к чему же это поведет? Недаром Кабанова замечает о Кулигине: “Вот времена-то пришли, какие учителя появились! Коли старик так рассуждает, чего уж от молодых-то требовать!” И Кабанова очень серьезно огорчается будущностью старых порядков, с которыми она век изжила. Она предвидит конец их, старается поддержать их значение, но уже чувствует, что нет к ним прежнего почтения, что их сохраняют уже неохотно, только поневоле, и что при первой возможности их бросят. Она уже и сама как-то потеряла часть своего рыцарского жара; уже не с прежней энергией заботится она о соблюдении старых обычаев, во многих случаях она уже махнула рукой, поникла пред невозможностью остановить поток и только с отчаянием смотрит, как он затопляет мало-помалу пестрые цветники ее прихотливых суеверий.
Оттого, разумеется, внешний вид всего, на что простирается их влияние, более сохраняет в себе старины и кажется более неподвижным, чем там, где люди, отказавшись от самодурства, стараются уже только о сохранении сущности своих интересов и значения; но в самом-то деле внутреннее значение самодуров гораздо ближе к своему концу, нежели влияние людей, умеющих поддерживать себя и свой принцип внешними уступками. Оттого-то так и печальна Кабанова, оттого-то так и бешен Дикой: они до последнего момента не хотели укротить своих широких замашек и теперь находятся в положении богатого купца накануне банкротства.
(Пока оценок нет)
Другие сочинения:
- В атмосфере “темного царства”, под гнетом самодурной силы тускнеют, чахнут живые человеческие чувства, слабеет воля, меркнет разум. Если же человек наделен энергией, жаждой жизни, то, применяясь к обстоятельствам, он начинает лгать, хитрить, изворачиваться. Под давлением этой темной силы развиваются характеры Read More ......
- Литератор Юрьев отмечал: “Грозу” не Островский написал, “Грозу” Волга написала”. Действие пьесы происходит в городе Калинове, расположенном на берегу реки Волги. Это вымышленный провинциальный городок, в котором царят жестокие нравы. И это кажется очень странным, поскольку живописная природа этого уютного Read More ......
- В драме Островского “Гроза” широко поставлены проблемы нравственности. На примере провинциального города Калинова драматург показал царящие там воистину жестокие нравы. Островский изобразил жестокость людей, живущих по старинке, по “Домострою”, и новое поколение молодежи, отвергающее эти устои. Персонажи драмы делятся на Read More ......
- Пьеса А. Н. Островского “Гроза” была написана в 1859 году. В том же году она была поставлена в театрах Москвы и Петербурга и вот уже много лет не сходит со сцен всех театров мира. За это время пьеса претерпела множество Read More ......
- Читая произведения Островского, мы невольно попадаем в ту атмосферу, которая царит в данном обществе, и становимся непосредственными участниками тех событий, которые происходят на сцене. Мы сливаемся с толпой и как бы со стороны наблюдаем за жизнью героев. Так, оказавшись в Read More ......
- А. Н. Островский считается новатором отечественной драматургии. Пожалуй, он первый, кто показал в своих произведениях мир “темного царства”. В своем очерке “Записки замоскворецкого жителя” писатель как бы “открыл” страну “до сего времени в подробности не известную и никем из путешественников Read More ......
- Драма Островского “Гроза” – самое значительное произведение известного драматурга. Она была написана в 1860 году в период общественного подъема, когда трещали устои крепостничества, и в душной атмосфере действительности собиралась гроза. Пьеса Островского переносит нас в купеческую среду, где домостроевские порядки Read More ......
- Основой конфликта пьесы А. Н. Островского “Гроза” является противостояние темной и невежественной купеческой среды со светлой личностью. В итоге побеждает “темное царство” города Калинова, которое, как показывает драматург, очень сильно и имеет огромное влияние. Что же представляет собой это “темное Read More ......
