1. Гудович И.С. Специфика гендерного подхода в анализе современных российских реалий / И.С. Гудович, Е.Ю. Красова // Вестн. Воронеж. гос. ун-та. Сер. 1. Гуманит. науки. – 2006. – № 1. – С. 65-89.

2. Мартынова Т.Н. Гендерные проблемы высшего образования / Т.Н. Мартынова // Фундаментальные исследования. – 2005. – №1. – С. 27–30.

Новые социально-экономические условия развития современного российского общества существенно изменили все стороны жизни, в том числе и сферу образования . В ряду важнейших задач находится социализация нового поколения, в процессе которой создаются условия для эффективного развития личности. Одним из ее видов, существенно сказывающимся на будущем воспитанников, является гендерная социализация. Образование как важнейший социальный институт, выполняющий функцию трансляции основной системы ценностей, норм, ролей от одного поколения к другому, преподносит очень влиятельные уроки гендерных отношений, которые характеризуются в настоящее время гендерной асимметрией.

В настоящее время общество характеризует наличие специфического гендерного конфликта - взаимодействия, в основе которого лежит противоречивое восприятие гендерных ценностей, отношений, ролей, приводящее к столкновению интересов и целей. Конфликтные противоречия возникают между традиционными и новыми ролями представителей разного пола. . Гендерная культура в вузе складывается в ходе образовательного процесса, составляющего основу функционирования любого высшего учебного заведения. Особое значение приобретает поиск новых путей формирования гендерной толерантности, как качественно нового этапа развития гендерной культуры.

Для выявления особенностей проявления гендерной толерантности у студентов вузов была составлена специальная диагностическая программа, состоящая из следующих методик: опросник «Гендерная толерантность» Шустовой Л.П., экспресс-опросник «Индекс толерантности» Г.У. Солдатовой, О.А.Кравцовой, О.Е. Хухлаева, Л.А. Шайгеровой, методика «Диагностика принятия других» (по шкале Фейя), методика «Диагностика общей коммуникативной толерантности» В.В. Бойко, методика «Интолерантность-толерантность» Л.Г. Почебут.

По результатам анализа проведённого диагностического исследования гендерной толерантности показатели респондентов были распределены по четырем уровням выраженности изучаемого признака. У 5 % испытуемых в итоге выявлен высокий уровень гендерной толерантности. Это свидетельствует о том, что у них в достаточной мере закреплены адекватные установки в отношениях с противоположным полом, нет затруднений в принятии своей собственной и чужой гендерной идентичности. Также они способны выстраивать своё поведение с позиции сотрудничества и бесконфликтного взаимодействия, так как внутренне мотивированы к положительному отношению к другому человеку, а также обладают соответствующими практическими умениями разбираться в людях, обстановке, умениями понимать динамическую социальную среду. В целом студенты данного уровня занимают активную жизненную позицию, являются сторонниками и «носителями» таких нравственных ценностей как «гендерная свобода», «гендерное равенство».

70 % респондентов имеют средний уровень гендерной толерантности с тенденцией к высокому. Для этих людей характерны нарушения в эмоциональном компоненте гендерной толерантности, а именно в области эмоционально-ценностных отношений к лицам своего и противоположного пола и типа гендера, чужому мнению, позиции. Кроме того имеют место нарушения некоторых социальных установок, в частности - неверное неадекватное интолерантное отношение к определённым социальным группам (меньшинствам, нищим и др.). Причиной выше указанных особенностей может быть недостаточная содержательность когнитивного компонента гендерной толерантности, то есть отсутствие либо недостаточное количество знаний о понятиях «гендер», «толерантность», о качествах толерантной личности.

И, наконец, 25 % участников нашего исследования отнесены к среднему уровню гендерной толерантности с тенденцией к низкому. Это означает, что студенты могут проявлять предвзятое отношение к представителям другого пола и гендерной идентичности, что может привести к авторитарности в отношениях с ними. Отмечаются сбои в деятельностном компоненте гендерной толерантности. Конкретнее это выражено в следующих проявлениях: 1) использование себя в качестве эталона при оценке людей; 2) чрезмерная категоричность и консервативность в оценке других; 3) интолерантность в стремлении перевоспитания окружающих; 4) затруднение в процессе приспособления к привычкам и характеру другого человека; 5) чрезмерное стремление подогнать партнёра «под себя». Неблагоприятные изменения в деятельностном компоненте гендерной толерантности могут в зависимости от ситуации дополняться нарушениями и в эмоциональном её компоненте. В основе же выше перечисленных отрицательных проявлений вполне вероятно лежит недостаточная содержательность когнитивного компонента гендерной толерантности, отсутствие определённых знаний и личностных установок, касающихся гендерного равенства и принятия отличной от своей гендерной идентичности. Что же касается области низкого уровня гендерной толерантности, то студентов с подобным показателем, выявлено не было.

Проведённое нами контрольного этапа экспериментального исследования показало, что у участников экспериментальной выборки наблюдалась позитивная динамика сформированности проявлений гендерной толерантности. Анализ результатов пяти методик, составивших диагностическую программу, позволяет выявить изменения большинства показателей на когнитивном, эмоциональном и деятельностном уровнях. Использование предложенной коррекционно-развивающей программы позволило студентам расширить понятийный аппарат в области толерантности, более чётко сфокусировать представление о собственной гендерной идентичности и необходимых качествах толерантной личности, а также осознать собственные гендерные установки и стереотипы. Юноши и девушки смогли скорректировать эмоционально-ценностные отношения к лицам своего и противоположного пола и гендера, чужой позиции, в некоторой степени улучшить способность к эмпатии и безусловному принятию собственной и чужой гендерной идентичности. Кроме того, большее число участников эксперимента стали более предрасположенными к поведению на основе сотрудничества и бесконфликтного взаимодействия между представителями различных полов и гендеров. Это делает возможным решение проблем в межличностном общении со сверстниками, формирование каждым своей собственной поведенческой программы и выстраивание жизненной концепции личности.

Отмечаем, что после проведённой работы некоторые из критериев в области социальной толерантности и элементов деятельностного компонента остались без улучшений. Причиной отсутствия позитивных изменений может являться недостаточно сформированные доверительные отношения между студентами во время проводимых занятий, недостаточная частота занятий, а также недостаточное количество методов и приёмов моделирования и проигрывания реально возможных жизненных ситуаций, затрагивающих сферу гендерных отношений.

Анализ гендерных отношений в ходе работы с экспериментальной группой позволяет утверждать, что на формирование гендерной толерантности у студентов юношеского возраста огромное влияние оказывают не всегда верные установки сознания и гендерные стереотипы, которые, реализуясь в поведении людей, в свою очередь, оказывают существенное влияние на формирование социальной реальности. Для коррекции подобных установок и стереотипов в ходе применявшихся тренинговых занятиях была создана обстановка, которая обеспечивала понимание участниками группы того, какие индивидуальные и групповые психологические события развертываются в процессах межличностного общения, включающих и гендерные отношения. В обычных условиях юноши и девушки не осознают до конца тех ситуаций, в которых он участвует, однако в ходе формирующего занятия с группой такой опыт дополнительно получает научное объяснение.

При работе с экспериментальной группой наиболее успешно были применены такие приёмы совместной деятельности как разбор конфликтных ситуаций, дискуссии и диалоги. Затруднения у участников встречались в некоторых случаях индивидуальной рефлексии, при использовании сюжетно-ролевых игр.

1) изучение особенностей формирования гендерной толерантности у лиц с различными типами гендерной идентичности;

2) уточнение факторов воздействия, способствующих гармонизации и регуляции гендерных отношений;

3) включение проблемы формирования культуры гендерного равенства в тематику практических занятий по соответствующим дисциплинам (социальная психология, социальная антропология и др.).

Библиографическая ссылка

Н. В. Круглова

ПЕРСПЕКТИВЫ ГЕНДЕРНОЙ ТОЛЕРАНТНОСТИ В РОССИИ

Работа представлена кафедрой теоретической и прикладной культурологии СПбГУ.

Статья посвящена проблеме обретения гендерной толерантности в современной России. Представлено понятие гендерной толерантности и результаты ее реализации. Анализируются основные черты гендерного порядка в России, тенденции в политической, социальной, профессиональной, приватной и сексуальной сферах. Трансформация современной российской культуры делает проблематичным обретение гендерной толерантности в ближайшее время.

Ключевые слова: гендерные исследования, толерантность, эмансипация, публичный дискурс, приватный дискурс, равноправие, критицизм, либерализация.

PERSPECTIVES OF GENDER TOLERANCE IN RUSSIA

The article is devoted to the problem of establishment of gender tolerance in modern Russia. The concept of gender tolerance and the results of its realisation are described. The basic features of gender order, the main tendencies in political, social,

professional, private and sexual spheres are analysed. The transformation of modern Russian culture makes it difficult to establish gender tolerance in the nearest future.

Key words: gender study, tolerance, emancipation, public discourse, private discourse, equality of rights, criticism, liberalisation.

Для современной России актуален вопрос освоения толерантных отношений во всех сферах: политической, социальной, экономической, профессиональной, религиозной, а также межэтнической, межпоколен-ной, межполовой. Вопрос о гендерной толерантности, относящийся к сфере межполо-вых отношений, является для нашей страны не только совсем новым, но и особенно актуальным и сложным, так как касается этого рода отношений не только в семье, но и в профессиональной, социальной, политической, интимной сферах. И все эти сферы культуры находятся в фазе трансформации, переопределения. Этому проблемному типу толерантности, его особенностям и перспективам формирования в нашей стране посвящена данная статья*.

Под гендерной толерантностью понимается непредвзятое отношение к представителям другого пола или другого отношения к полу, недопустимость априорного приписывания человеку недостатков другого пола, следования стереотипным мнениям, выражения превосходства, проявления дискриминации по признаку как биологического (мужчина-женщина), так и социально-культурного (сконструированного и/или с которым происходит идентификация) пола.

Важнейшие принципы толерантности в гендерных отношениях сводятся к следующему: 1) сотрудничество, дух партнерства между представителями полов, группами;

2) готовность принимать мнение противоположного по полу партнера, либо имеющего иное отношение к полоролевым установкам;

3) уважение человеческого достоинства независимо от биологического или социальнокультурного пола, половой самоидентификации; 4) уважение прав другого и права на другое; 5) принятие другого таким, какой он есть, без априорного наделения его стереотипными недостатками; 6) способность поставить себя на место другого; 7) уважение

права быть иным; 8) признание многообразия подходов к половой и гендерной самоидентификации; 9) признание равенства; 10) терпимость к иному поведению; 11) отказ от доминирования, причинения вреда и насилия .

Понятие гендерная толерантность - порождение западной культуры, как и понятие толерантность в целом. Оно связано исторически с процессом эмансипации человека, начатым буржуазными революциями, и формированием новой эры - эры прав человека, в рамках которой пересматриваются властные отношения в обществе: из субъект-объектных они становятся субъект-субъектными. Оформляется и субъектность женщины как полноценного, равноправного члена общества. Строительство этой субъектности в рамках либерально-демократического общества связано с оформлением целого ряда новых субъектов социальных взаимоотношений, поскольку «неравенство в распределении плодов патриархата распространяется не только на женщин, но и на мужчин: гегемонистская маскулинность белых гетеросексуальных мужчин среднего и высшего класса конструируется в противовес не только фемининностям, но и подчиненным (классовым, расовым, сексуальным) маскулинностям» .

В западных странах завоевание женщинами социального статуса, сопоставимого по основным параметрам с мужским социальным статусом, связано с обретением политических (гражданских), социально-экономических, репродуктивных прав. Процесс этот идет в три этапа: первый - буржуазные революции, как революции «права» и «правосознания»; второй - промышленная революция, несущая равноправие в социально-экономической сфере; третий - культурные революции: гендерная, связанная с феминистским движением и появлением гендерных исследований; сексуальная революция, обозначившая изменение подхода к репродуктивной функ-

ции, распространение женской гормональной (наиболее надежной) контрацепции, поставившая вопрос о «нормализации» женской сексуальности, об изменении взглядов на любовь, рождение детей; семейная революция, пересматривающая цели и функции семьи, принципы и сроки ее формирования.

Результатом активности и наступатель-ности женского движения стала оптимизация социального, экономического, профессионального, политического и сексуального статусов западной женщины, обретение ею автономности и самодостаточности к концу XX в. «В самых развитых демократических государствах, таких как Канада, Финляндия, Исландия, Швеция, Норвегия, Дания в последние 30 лет завершается «тихая женская революция». Женщины этих стран добились почти половины мест во всех структурах власти и изменили содержание политики. Ее главные приоритеты - повседневная жизнь людей: здравоохранение, пенсионное обеспечение, образование и т. д. Сюда идет большая часть бюджетных средств. Женщины не просто заполняют пространство политики, а заявляют, что намерены в корне изменить ее правила и содержание, что призваны морально совершенствовать, гуманизировать отношения в ней. Под воздействием женщин, пришедших к власти, эти страны стали самыми спокойными и пригодными для проживания рядового человека» .

Вступив на этот путь в конце XX в., Россия в этом вопросе существенно отстает от Европы, хотя в целом начинает воспроизводить его этапы. Своеобразие ситуации в России задано не только мучительным, возвратно-поступательным характером модернизации, реформирования, трансформации, но и спецификой гендерных отношений и соотношений. Прежде всего необходимо отметить факт катастрофической убыли мужского населения в стране в течение всего XX в. Первая и Вторая мировые войны с необъяснимо высокими человеческими потерями, индустриализация, коллективизация, систематические репрессии, афганская война, первая и вторая чеченские компании, криминальные войны и другие издержки модерни-

зации (наркомания, алкоголизм, депрессии, суицид) породили устойчивый феномен дефицита мужчин. По данным Госкомстата, соотношение мужчин/женщин с 1959 по 2000 г. (данные на начало года) показывает весьма слабую динамику, не изменяющую главную тенденцию: мужчины находятся в меньшинстве: примерно на 13 млн человек их меньше в 1959 г. и только на 9 млн в 2000 г. Такое же соотношение прогнозируется до 2016 г. Наибольший дефицит мужчин наблюдается в относительном сопоставлении в возрастных категориях 25-49 лет, т. е. в период расцвета женской фертильности (детородности). Уровень смертности среди мужчин в трудоспособном возрасте в целом в 4 раза больше, чем у женщин, особенно от таких видов причин, как болезни органов кровообращения, дыхания, несчастных случаев, некоторых инфекционных болезней (в отдельных видах до 5-7 раз) . На таком демографическом фоне трудно развернуть ту самую «войну полов», которая привела к разительным переменам в положении женщины в Европе.

Несмотря на то, что женщины в России образуют устойчивое большинство на протяжении всего XX в. (с сохранением ситуации на начало XXI в.), в политическом и социальном плане они рассматриваются как меньшинство, страдающее от неравенства, несправедливости, эксплуатации, дискриминации. Гендерные зависимости пронизывают все основополагающие социальные отношения, «гендер оказывается одним из базовых принципов социальной стратификации. Другими такими принципами выступают этнич-ность (национальность), возраст, социальная принадлежность. Сочетание этих стратификационных принципов усиливает действие каждого из них» . Расширение прав женщины есть общий принцип всякого социального прогресса (Ш. Фурье), однако есть ли признаки реального их расширения в публичном пространстве (политическом, социальном, профессиональном)?

Вовлечение женщин в политику может принимать две формы: 1) интеграция, которая предполагает массовое участие женщин, интеграцию их в политический процесс, что

снимает неоправданную напряженность не только между полами, но и в нормативном взаимодействии сфер публичной и приватной; напряженность, подрывающую основы консолидирующей демократии; 2) маргинализация, при которой женщины, недостаточно представленные в структурах власти, исключены из процесса принятия решений, принуждены приспосабливаться к чужим и чуждым политическим решениям, находиться в ожидании покровительства, состоянии иждивенчества . Представленность в настоящее время российских женщин в политике явно свидетельствует о преобладании второго варианта, на что пока существенно не влияет даже введение трех женщин-министров в состав нынешнего кабинета министров. Это воспроизводит ситуацию советского периода, свидетельствуя, что изменения в данной сфере минимальны. Несмотря на квоты, введенные на присутствие женщин в Верховном Совете СССР, они не меняли сути «чисто вывесочной» советской демократии, при которой ключевые решения принимали именно мужчины, находящиеся в высшем партийном руководстве. Так, в «1966-1967 гг. в составе населения было 45,8% мужчин и 54,2% женщин, в Политбюро и секретариате - 100% мужчин, в составе партии их было - 79,1% и 20,9% - женщин, в составе ЦК КПСС - 97,2% мужчин и 2,85% женщин. Маргинальность, необходимость приспосабливаться к чужому взгляду на политический процесс была их уделом» . Характерно высказывание, обращенное к российскому настоящему (но соответствующее и советскому прошлому) журналиста

А. Аронова: «Мы тут не в Индии, женщину во власть никогда не выберем!» [цит. по: 2, с. 102].

Перестройка и последующее постпере-строечное время не привели к модернизации системы гендерных отношений, скорее к ее архаизации, к усилению гендерной асимметрии не только в политической, но и в социальной, и профессиональной сферах. Женщине в советский период отводилось две роли: «труженицы» и «матери». Они были обязательными и обеспечивали ей статус граж-

данки. Государство создавало условия для совмещения этих ролей. Советская женщина практически не знала, что значит быть просто женщиной, заботиться о своем здоровье и внешности, а также иметь собственные интересы вне интересов социалистического производства и семьи. Эмансипация по-советски означала ее постоянную усталость и перегруженность как непомерную плату за навязанный государством и обществом «компромисс»: совмещение производительного труда на предприятии, материнских забот и изнуряющего домашнего труда. Учитывая это, женщины постоянно стремились к образованию и были более успешны в обучении. «По данным социологов (1994 г.): 47% работающих женщин и 34% работающих мужчин имеют: высшее, среднее специальное и техническое образование, т. е. работающие женщины были более образованны... Однако с момента перестройки происходит формирование двух секторов на рынке труда (т. е. произошел резкий возврат к патриархатному порядку в экономической сфере): 1) новый, рыночный, «:мужской», престижный и высокооплачиваемый и 2) «женский», традиционный, государственный, где сохраняется чисто внешне высокий социальный статус, но с низкой оплатой труда: в образовании трудится 78% женщин, здравоохранении и социальном обслуживании - 83%, торговля, общественное питание - 76%, связь - 71%, культура и искусство - 72%. Резко обозначилось вытеснение с рынка труда слабых, но более образованных женщин как незащищенного меньшинства» . Женщин усиленно отправляют в сферу частной жизни, освобождая от нее поле экономики и политики.

Разделение сфер частной и общественной жизни - явление позитивное, помогающее индивиду обрести независимость и самостоятельность. Но оно двойственно и противоречиво: семья в буржуазное время является воплощением патриархата. С переходом к свободным рыночным отношениям ситуация женщины в России менялась самым различным образом и нарастающими темпами меняется до сих пор. Несмотря на то, что за советский период четыре поколения женщин

были приучены расценивать роль домохозяйки как не престижную, с началом перестройки обозначился и добровольный, и вынужденный возврат, тяга к домоводству и статусу домохозяйки. Изменение повседневных практик касается прежде всего быта и включенности в него женщин. «Сфера быта рассматривается как сфера самореализации женщины, как сфера свободы и укрытие от работы и государства, от «дикой публичности». Однако это и сфера борьбы нового и старого. Формирование нового быта обеспеченных классов становится возможным за счет процессов стратификации» .

Поиски путей организации жизни в новых условиях (совмещение профессиональной и семейной жизни, быта и досуга) заставляют современных образованных городских женщин анализировать свой жизненный опыт, оценивать ресурсы по самостоятельному выстраиванию такого варианта жизни, при котором они минимизируют зависимость как от семьи, так и от внешних социальноэкономических условий. Специалисты именуют такой тип женщин автономным , и появление его в России означает освоение европейского варианта освобождения женщины от контроля, обретение ею независимости и возможности принимать самостоятельные решения как в публичной, так и приватной сферах.

Изменения, происходящие в российской семье, по-своему свидетельствуют о неоднозначности гендерных отношений, о подспудно происходящей их ломке. Она заметна и в отказе одного пола от жесткого и безусловного подчинения другому, и в общей десакрализации отношений власти - будь-то в семье или в государстве. Возникло несколько устойчивых тенденций в обществе, приводящих к модернизации семьи: 1) вытеснение «государственного» российского человека человеком «приватным»; 2) тенденция к разграничению сфер государственной и частной жизни. «Моя семья - моя крепость» - это институт, который находится как бы вне сферы вмешательства государства. Помощь государства стала столь несущественна, что только члены семьи несут тяготы семейной жиз-

ни и отвечают за ее благополучие; 3) распространение в семье нормы реципрокности -взаимности. В средней российской семье отсутствуют авторитарно-иерархические отношения - нет жесткого подчинения одного пола другому. Причем нет ни бесспорного, как бы формализованного признания авторитета отца, ни полного контроля над жизнью семьи со стороны матери. Другие параметры -степень подчиненность индивида семье или степень участия в принятии решений говорят об устойчивой демократизации внутрисемейных отношений. «Это следствие кризисного состояния рынка труда, общей социально-экономической нестабильности, что приводит к отказу от четкой ориентации на традиционное разделение семейных функций в пользу иных, более современных и гибких правил поведения, в частности демократического правила «взаимозаменяемости» всех семейных обязанностей. Экономическое положение людей настолько тяжело, что они на практике готовы меняться гендерными ролями, выполняя то роль добытчика, то роль няни или воспитателя для ребенка, только бы дожить до завтрашнего дня. Эволюция внутрисемейных отношений в России идет, хоть и со своими особенностями, но примерно в том же направлении, что и в основной массе европейских стран, т. е. семья рассматривается как любовный, личностный союз, а не социально-функциональное партнерство » .

Разительными темпами меняется и сексуальная жизнь женщины, но здесь также проявляются противоположные тенденции: с одной стороны, либерализация женской сексуальности, ее автономизация, сфера репродукции отрывается от брака; с другой, - ре-патриархализация, т. е. «сексуальные потребности женщин считаются вторичными, от женщины продолжают ожидать обслуживания мужчины, в том числе сексуального. появление рыночных сценариев, при которых секс становится предметом торга и обмена» .

Не менее сложным предстает и процесс институционализации гендерных исследований в России. Гендерные исследования - это

политизированная и идеологизированная область знаний, связанная с независимым женским движением, возникшим и набирающим силу в нашей стране с момента перестройки. Как отмечают специалисты, «для либерального эссенциализма российского образца характерно сегодня отождествление феминизма с мужененавистничеством, индивидуальной депривированностью женщин-инициато-ров гендерных исследований, политической ангажированностью и гомосексуальной ориентацией сторонников гендерного подхода. Эти культурные барьеры приводят к тому, что гендерные и феминистские исследования рассматриваются в обществе как ориентированные на нежелательные изменения в сфере отношений между полами и, прежде всего, на разрушение института семьи» . В этой ситуации автономизация и интеграция выступают как сознательные стратегии институционализации гендерных исследований, с целью преодолеть возникающие барьеры и использовать имеющиеся возможности, в том числе поддержку мирового научного сообщества (финансовую и организационную).

Набирают темпы и размах гендерное просвещение и гендерная социализация в России, которые помогут сформировать гендерную компетентность. По мнению психолога И. С. Клециной, формирование гендерной компетентности направлено на преодоление неравенства между людьми разного пола**. Задача данных усилий - понять причины неравенства и разработать способы его преодоления. Эффективность гендерных отношений будет связана со стремлением замечать гендерное неравенство, преодолевать его, не быть субъектом и объектом такого рода неравенства. Но кто эффективнее в обучении этой компетентности: вуз, семья или реальная практика социальных и интимных отношений, а, может быть, масс-медиа? Или эти социальные институты учат по-разному? И не заложено ли противоречие в представление об эффективности гендерной компетентности? Иными словами, какая компетентность предпочтительнее: в рамках неравенства, т. е. уже сейчас, или компетентность

в преодолении неравенства, т. е. в неопределенном будущем? Многие специалисты, преподающие данный предмет («Введение в гендерную проблематику») в вузах, свидетельствуют, что российские студенты, особенно студентки, не готовы к его восприятию в полном и актуальном объеме, ориентируются на традиционное разделение «мужского» и «женского», более компетентны в том, что они хотят от «мужского мира» и что «мужской мир» ждет от них, т. е. строят свою личную жизненную стратегию в свете «маскулинной проекции». «Потребность мужчины в уме и честолюбии не распространяется на женщин, которые более умны и честолюбивы, чем он сам. Иными словами, мужчины не хотят сближаться с женщинами, которые умнее и честолюбивее их самих, и это ставит женщин перед трудным выбором: нравиться или вызывать уважение», - замечает И. С. Кон . И это не истина полувековой давности, а результаты современных (2007 г.) американских исследований у студентов Колумбийского университета при использовании такой популярной, специально организованной формы знакомства, как спид-дейтинг (англ. speed-dating. - быстрое свидание) .

Что же все-таки способно привнести в общество развитие толерантности, в том числе гендерной, в случае ее обретения? Перечислим важнейшие моменты. Развитие данного вида толерантности определяет многомерность среды и разнообразных взглядов, учет и позитивное использование различия в опыте; обеспечивает гармоничное мирное сосуществование представителей, отличающихся друг от друга по полу или другим признакам, ориентациям; служит общественным гарантом неприкосновенности и ненасилия по отношению к полоролевым установкам и легализует их положение с помощью закона (например, альтернативная служба); позволяет сдержать неприязнь в сочетании с отлаженной позитивной реакцией либо заменить неприязненное отношение на позитивное; предоставляет конструктивный выход из конфликтных ситуаций; ориентирует отношения на соблюдение равноправия, уваже-

ния, свободы личности на основе не детерминированной биологически философии и мировоззрения; служит основой для нормализации психологической атмосферы в личной жизни индивидуума, в группе, в обществе (атмосфера доверия, уважения, признания, поддержки); формирует и развивает гендерное самосознание; обеспечивает позитивную гендерную и социальную самоидентификацию; поддерживает и развивает самооценку личности, группы; обеспечивает передачу опыта позитивного социального взаимодействия между индивидуумами, представителями групп и опыта человечества в целом; является совершенным образцом организации жизнедеятельности в семье и социуме; обеспечивает успешную социализацию независимо от биологии; развивает нравственное понимание, сопереживание, умение лояльно оценивать поступки других; развивает готовность к общению, сотрудничеству, взаимо-обогащению и пониманию; обеспечивает возможность творческого преобразования окружающей действительности; создает условия для безопасного проявления дивер-гентности, творческой активности; создает условия для творческого самоутверждения; позволяет получить счастье от общения с представителями иного пола и осознание своей индивидуальности, от признания группой и миром; повышает качество жизни индивидуума, группы и общества в целом .

Вклад гендерной толерантности в нормализацию гендерных отношений бесспорен, но российская реальность еще бесконечно далека от осуществления этого проекта. Плюрализм гендерных самоидентификаций, как и личных стратегий в межполовых отно-

шениях достаточно велик. В этом ситуация в России опять-таки закономерно отражает европейский путь в его начальной стадии: период эмансипации женщины и индивидуализации ее интересов. «Государство, наука, политика, права человека, семья, любовь оказались «нанизанными» на одну ось, названную «гендерный режим». Мы от него зависим, хотим или не хотим этого. Гендерный режим стал зоной рефлексии: философии, социологии, политологии на исходе XX в. XXI в. будет веком разительных изменений внутри его жесткого каркаса. Придавая ему более гибкие контуры, общество откроет новый источник сохранения своей живой ткани» . Институционализация гендерных исследований, развитие женских независимых движений, модернизация семейных отношений, оптимизация женской сексуальности, появление феномена автономной женщины свидетельствуют, что наметился вектор движения от женщины как средства к женщине как цели, цели-в-себе и для себя, а не только для государства, общества, семьи, мужчины. Недаром так трудно было доказать в советский период полноправность такого члена общества, как женщина-труженица и женщина-мать, для признания которого (т. е. полноправия) требуется специальное исполнение назначенных обществом (государством) ролей. Сейчас может казаться, что ситуация катастрофически ухудшается и трагически неуправляема, но это только начало движения, которое обозначает, быть может, негативную стадию кризиса, который способен принести оздоровление сферы межполо-вых отношений и оформление гендерного порядка, свидетельствующего о рождении новых культурных норм.

ПРИМЕЧАНИЯ

* Статья написана по материалам доклада «На пути к гендерной толерантности в России: проблемы и перспективы», представленного на международной научной конференции «Мужское и мужественное в современной культуре» (4-6 марта 2009 года, г. Санкт-Петербург, СПбГУ, факультет философии и политологии,).

** Материалы круглого стола «Как возможно формирование гендерной компетентности в системе высшего образования» обозначенной выше конференции (готовятся к печати).

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Айвазова С. Г. Гендерное равенство как проблема российских реформ: политический аспект. Научно-аналитический доклад. М.: ИСП РАН, 2002. 54 с.

2. Айвазова С. Г. Русские женщины в лабиринте равноправия. Очерки политической теории и истории. Документальные материалы. М.: РИК Русанова,199В. 40В с.

3. Воронина О. А. Формирование гендерного подхода в социальных науках // Гендерный калейдоскоп / под общ. ред. М. М. Малышевой. М.: Academia, 2001. 520 с.

4. Женщины и мужчины в России: Краткий статистический сборник. М.: Госкомстат России,

5. Здравомыслова Е. А., Темкина А. А. Институционализация гендерных исследований в России// Гендерный калейдоскоп / под общ. ред. М. М. Малышевой. М.: Aсademia, 2002. 520 с.

6. Кон И. С. История и теория «мужских исследований» // Гендерный калейдоскоп / под общ. ред. М. М. Малышевой. М.: Academia, 2001. 520 с.

7. Кон И. С. Мужчина в меняющемся мире. М.: Время, 2009. 49б с.

В. Малышева М. М. Современный патриархат. Социально-экономические эссе. М.: Academia,

9. Новый быт в современной России: гендерные исследования повседневности: коллективная монография / под ред. Е. Здравомысловой, А. Роткирх, А. Темкиной. СПб.: Изд-во Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2009. 524 с.

10. Обучение толерантности: метод. пособие / под ред. Г. Л. Бардиер. СПб.: Норма, 2005. 13В с.

11. Повседневные практики и процессы институциональной трансформации в России. М.: ИСП РАН, 2002. 123 с.

12. Темкина А. А. Сексуальная жизнь женщины: между подчинением и свободой. СПб.: Изд-во Европейского университета в Санкт-Петербурге, 200В. 37б с.

13. Чепурная О. Автономная женщина: жизненная стратегия и ее эмоциональные издержки // Новый быт в современной России: гендерные исследования повседневности: коллективная монография / под ред. Е. Здравомысловой, А. Роткирх, А.Темкиной. СПб.: Изд-во Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2009. 524 с.

1. Ayvazova S. G. Gendernoye ravenstvo kak problema rossiyskikh reform: politicheskiy aspekt. Nauchno-analiticheskiy doklad. M.: ISP RAN, 2002. 54 s.

2. Ayvazova S. G. Russkie zhenshchiny v labirinte ravnopraviya. Ocherki politicheskoy teorii i isto-

rii. Dokumental"nye materialy. M.: RIK Rusanova,199В. 40В s.

3. Voronina O. A. Formirovanie gendernogo podkhoda v sotsial"nykh naukakh // Genderny kaley-

doskop / pod obshch. red. M. M. Malyshevoy. M.: Academia, 2001. 520 s.

4. Zhenshchiny i muzhchiny v Rossii: Kratkiy statisticheskiy sbornik. M.: Goskomstat Rossii, 2000. 110 s.

5. Zdravomyslova E. A., Temkina A. A. Institutsionalizatsiya gendernykh issledovaniy v Rossii// Genderny kaleydoskop / pod obshch. red. M. M. Malyshevoy. M.: Asademia, 2002. 520 s.

6. Kon I. S. Istoriya i teoriya «muzhskikh issledovaniy» // Genderny kaleydoskop / pod obshch. red. M. M. Malyshevoy. M.: Academia, 2001. 520 s.

7. Kon I. S. Muzhchina v menyayushchemsya mire. M.: Vremya, 2009. 49б s.

В. Malysheva M. M. Sovremenny patriarkhat. Sotsial"no-ekonomicheskie esse. M.: Academia, 2001. Зб9 s.

9. Novy byt v sovremennoy Rossii: gendernye issledovaniya povsednevnosti: kollektivnaya mono-grafiya / pod red. E. Zdravomyslovoy, A. Rotkirkh, A. Temkinoy. SPb.: Izd-vo Yevropeyskogo univer-siteta v Sankt-Peterburge, 2009. 524 s.

10. Obuchenie tolerantnosti: metod. posobie / pod red. G. L. Bardier. SPb.: Norma, 2005. 1ЗВ s.

11. Povsednevnye praktiki i protsessy institutsional"noy transformatsii v Rossii. M.: ISP RAN, 2002. 123 s.

12. Temkina A. A. Seksual"naya zhizn" zhenshchiny: mezhdu podchineniem i svobodoy. SPb.: Izd-vo Yevropeyskogo universiteta v Sankt-Peterburge, 200В. 37б s.

13. Chepurnaya O. Avtonomnaya zhenshchina: zhiznennaya strategiya i eyo emotsional"nye izderz-hki // Novy byt v sovremennoy Rossii: gendernye issledovaniya povsednevnosti: kollektivnaya mono-grafiya / pod red. E. Zdravomyslovoy, A. Rotkirkh, A.Temkinoy. SPb.: Izd-vo Yevropeyskogo universiteta v Sankt-Peterburge, 2009. 524 s.

6.4. Проявления гендерной толерантности и интолерантности на внутриличностном уровне

На уровне отдельной личности гендерная интолерантность проявляется в наличии жестких гендерных стереотипов, предрассудков и предубеждений, а также в склонности прибегать к дискриминационным гендерным практикам.

Гендерные стереотипы – стандартизированные представления о моделях поведения и чертах характера, соответствующие понятиям «мужское» и «женское» (Воронина О.А., Клименкова Т.А., 1992). Другими словами, гендерный стереотип – это организованная совокупность представлений о том, что значит быть мужчиной или женщиной (Colombok S., Fivush R., 1994).

Выделяют несколько групп гендерных стереотипов (Клецина И.С., 1998). К первой группе гендерных стереотипов относятся стереотипы маскулинности – фемининности . В стереотипном представлении маскулинности приписывается «активно-творческие» характеристики, инструментальные черты личности, такие как активность, доминантность, уверенность в себе, агрессивность, логическое мышление, способность к лидерству. Фемининность наоборот рассматривается, как «пассивно-репродуктивное начало», проявляющееся в экспрессивных личностных характеристиках, таких как зависимость, заботливость, тревожность, низкая самооценка, эмоциональность. Маскулинные характеристики обычно противопоставляются фемининным, рассматриваются как противоположные, взаимодополнительные. Вторая группа гендерных стереотипов включает представления о распределении семейных и профессиональных ролей между мужчинами и женщинами. Наконец, третья группа гендерных стереотипов определяется спецификой содержания труда . В соответствии с традиционными представлениями предполагается, что женский труд должен носить исполнительский, обслуживающий характер, быть частью экспрессивной сферы деятельности. Женщины чаще всего работают в сфере торговли, здравоохранения, образования. Для мужчин возможна творческая и руководящая работа, их труд определяется в инструментальной сфере деятельности.

Есть все основания предполагать, что существующая система гендерных стереотипов, с одной стороны, отражает, а с другой – подпитывает отношения власти и подчинения, в наибольшей степени характеризующие гендерные отношения, существующие в патриархатном обществе. Именно характеристики силы-слабости, доминантности-подчинения формируют центральную часть стереотипов маскулинности-фемининности.

Это положение подтверждается и данными экспериментальных исследований. Например, в работе Smoreda Z . (1995) показано существование сильной взаимосвязи между представлениями наблюдателя о разделении власти в гетеросексуальной паре и приписывании личностных особенностей членам этой пары. Приписывание инструментальных черт возрастало (а экспрессивных уменьшалось) в соответствии со степенью власти, которая, по мнению участника эксперимента, принадлежала воспринимаемому человеку любого пола.

Существуют данные, говорящие о том, что в современном обществе гендерные стереотипы оказывают негативное влияние на функционирование как общества в целом, так и отдельных его членов. Так Воронина О.А. и Клименкова Т.А. (1992) считают, что негативные последствия традиционной системы гендерных ролей можно проследить на трёх уровнях: индивидуальном, межличностном и социетальном.

На индивидуальном уровне следование жёсткой гендерной роли может отражаться на здоровье. Агрессивность и стремление достичь цели, которые общество требует от мужчин, сокращает их жизнь по сравнению с женщинами, ведут к большей преступности и к большему числу убийств и самоубийств среди мужчин.

В исследовании J.L. Rosen, G. L. Bibring (1968) доказывается наличие связи между представлениями мужчин о маскулинных ценностях и степенью выраженности у них негативной реакции на перенесённый инфаркт миокарда, естественно, что эта реакция существенно влияет на протекание процесса лечения и реабилитации больных.

У женщин требование пассивности и жертвенности приводит к большему, по сравнению с мужчинами, числу депрессий, тревожности, расстройств аппетита (Воронина О.А., Клименкова Т.А., 1992).

Гендерные стереотипы негативно коррелируют с самореализацией у мужчин и женщин, выступают барьером в развитии индивидуальности. Следование гендерным стереотипам часто связано с механизмами долженствования. По мнению К.А. Абульхановой-Славской, самореализация и самовыражение невозможно, если деятельность выполняется на основании чувства долга. В подобной ситуации не учитываются личные интересы, теряется чувство «Я», формируется покорность и зависимость. Подобные самоощущение и самовосприятие не соответствует идеям самореализации и свободного выбора. (Клецина И.С., 1998).

На уровне межличностных отношений мужчины имеют гораздо менее близкие связи и контакты с друзьями, родителями, детьми - действует традиционное табу на мужскую эмоциональность.

Следование стереотипным представлениям об особенностях поведения и чертах характера мужчин и женщин приводит к замещению тонких механизмов построения межличностных отношений «готовыми рецептами» манипулятивных приемов и техник.

На уровне общества традиционная система гендерных ролей мешает активному участию женщин в политической и экономической жизни страны, что особенно негативно сказывается в ситуации того социально-экономического кризиса, в котором наше государство перманентно пребывает (Успенская В., 1996).

Гендерные стереотипы определяют статусные характеристики мужчин и женщин, таким образом они закрепляют доминирующее положение мужчин и дискриминационные практики в отношении женщин. (Джейс Ф.Л., 2001).

Говоря о гендерных стереотипах как о форме проявления гендерной интолерантности, необходимо отметить, что они, как и другие виды социальных стереотипов, все же выполняют необходимую роль, позволяя человеку быстро ориентироваться в социальной обстановке, «экономя» мышление. Гендерные предубеждения (или предрассудки) являются более выраженной формой гендерной интолерантности, и для них уже гораздо сложнее найти и описать какие-то «полезные» функции, скорее, их роль однозначно можно описать как негативную.

Гендерные предубеждения (или гендерные предрассудки )– это социальная установка с негативным и искаженным содержанием, это предвзятое мнение по отношению к представителям другого пола. От гендерного стереотипа гендерное предубеждение отличается именно ярко выраженным эмоиональным компонентом, это не просто знание, но и в значительной степени выраженная негативная эмоциональная оценка объекта предубеждения (Клецина И.С., 2007).

Существующие в сознании гендерные предрассудки проявляются, в том числе, в особенностях восприятия предполагаемого вклада мужчин и женщин в совместную деятельность. Например, исследователи Натали Портер, Флоренс Гейс и Джойс Дженнингс Уолстедт показывали студентам фотографии группы выпускников университета, работающих над исследовательским проектом в одной команде, а затем просили ответить на вопрос о том, кто из этой команды, по их мнению, мог внести наибольший интеллектуальный вклад в данный проект. Когда группа на фотографии состояла только из мужчин, студенты преимущественно выбирали того, кто занимал место во главе стола. Когда группа была разнородной по полу, опять же выбирали мужчину, сидевшего во главе стола. Если же во главе стола сидела женщина, ее обычно просто игнорировали. В целом результаты исследования показали, что каждый из мужчин выбирался на роль лидера в три раза чаще, чем все три женщины вместе взятые (Майерс Д., 2004).

Такого рода предубеждения вызывают и более негативное эмоциональное отношение к женщинам-лидерам, которое проявляется в двух аспектах: во-первых, восприятие женщин как субъектов, менее достойных занимать лидерскую позицию, по сравнению с мужчинами; во-вторых, оценивании предписываемого ролью лидера поведения более негативно, когда оно демонстрируется женщиной (Eagly A.H., Karau S.J., 2002).

Интересно, что в последние годы зарубежные исследователи обнаруживают одну интересную тенденцию: гендерные предубеждения становятся менее выраженными в отношении женщин, и более – в отношении мужчин.

Например, в довольно современном исследовании Hosoda M., Stone D.L. (2000) участвовали 173 студента, которым предложили 300 личностных характеристик и попросили разделить их на «мужские» и «женские». Затем другая группа испытуемых (в количестве 57 человек) оценивала предпочтительность этих характеристик. Как показали результаты, хотя содержание качеств, приписываемых мужчинам и женщинам, не изменилось за последние годы, изменилась их эмоционально-оценочная составляющая: большее количество негативных личностных характеристик приписывается мужчинам, чем женщинам, формируя тем самым более негативный стереотип маскулинности. Подобные результаты были получены и в исследованиях Fiebert M.S, Meyer M.W. (1997), Nesbitt M.N., Penn N.E. (2000), Feingold A. (1998). Эти данные интересны тем более, что они приходят в противоречие с результатами, полученными на российском материале: отечественные исследования по-прежнему показывают, что мужчинам приписывается больше положительно оцениваемых характеристик, чем женщинам (Клецина И.С., 2004). Возможно, эти различия – результат усилий, которые во многих западных странах прилагаются для достижения гендерного равенства и гендерной толерантности.

Гендерные стереотипы и предубеждения не всегда являются осознаваемыми, некоторые исследователи говорят даже об эксплицитных (явных, высказываемых и осознаваемых) и имплицитных (скрытых, не всегда проговариваемых) гендерных стереотипах (см., например, Kiefer A.K., Sekaquaptewa D., 2007).

Вместе с тем, даже не осознаваемые гендерные стереотипы оказывают существенное влияние на поведение человека в различных областях жизни. Как, например, показывают исследования особенностей взаимодействия взрослых с маленькими детьми в зависимости от сообщаемого пола младенца («гендерного ярлыка», который может совпадать или не совпадать с реальным полом ребенка), при опросах люди высказывали предположения о наличии небольшого количества различий между мальчиками и девочками. Однако при реальном взаимодействии с детьми эти же испытуемые вели себя совершенно по-разному с детьми в зависимости от заданного «гендерного ярлыка»: с «девочками» старались больше разговаривать, побуждать к общению, играть более осторожно; с «мальчиками» же испытуемые вели себя более активно, побуждая их двигаться; также «гендерный ярлык» оказывал свое влияние и на выбор игрушек при общении с детьми (Colombok S., Fivush R., 1994).

Чуракова Г.Б. (2007) выделяет следующие уровни гендерной толерантности (интолерантности) как социально-психологической характеристики личности: 1 уровень – ярко выраженная гендерная интолерантность; 2 уровень – осознанная гендерная интолерантность; 3 уровень – скрытая гендерная интолерантность; 4 уровень – пассивная гендерная толерантность; 5 уровень – осознанная гендерная толерантность; 6 уровень – активная гендерная толерантность.

Важнейшей характеристикой гендерно толерантной личности является гендерная компетентность – социально-психологическая характеристика человека, позволяющая ему быть эффективным в системе межполового взаимодействия. Гендерная компетентность включает в себя: 1) знания о существующих ситуациях гендерного неравенства, факторах и условиях, их вызывающих; 2) умения замечать и адекватно оценивать ситуации гендерного неравенства в разных сферах жизнедеятельности; 3) способность не проявлять в своем поведении гендерно дискриминационных практик; 4) способность разрешать свои гендерные проблемы и конфликты, если они возникают (Клецина И.С., 2007).

Проблема, которая обозначена в монографии, относится к новой отрасли педагогических знаний - гендерной педагогике. В развитии гендерных подходов в воспитании подрастающего поколения на приоритетное место нами выдвигается проблема формирования у подрастающего поколения толерантного сознания и установки на гендерную толерантность. Актуальность этой работы подтверждается необходимостью психолого-педагогической поддержки процесса гендерной социализации личности в связи с изменениями в гендерных отношениях в современном российском обществе.

В первой главе монографии «Теоретический анализ проблемы воспитания гендерной толерантности школьников» представлен обзор философской и психолого-педагогической литературы по проблемам толерантности и гендерных исследований; обозначены подходы к их изучению; раскрыта сущность понятия «гендерная толерантность»; обоснован выбор ранней юности как cензитивного периода в формировании гендерной толерантности; обоснована модель ее формирования у старшеклассников, проанализирован комплекс педагогических условий, влияющих на ее становление.

В монографии содержится анализ аксиологических, экзистенциальных, культурологических, диалогических и гуманистических основ толерантности в историческом ракурсе. Анализируя содержание понятия «толерантность» в педагогическом аспекте, в работе акцентируется внимание на том, что наличие толерантности свидетельствует об активной и диалогической позиции личности в познании и принятии себя и других.

Анализ научной литературы по проблемам пола/гендера показывает, что основы для появления понятия «гендер» заложены в области философии, социальной психологии и социологии. Долгое время предметом дискуссии в данных науках являлось различение понятий «пол» и «гендер», которые в настоящее время четко дифференцируются. В современных педагогических исследованиях признается социальный характер понятия «гендер» в отличие от биологического значения понятия «пол».

Теоретический анализ проблем толерантности и гендерных исследований позволил определить новое содержание научного понятия «гендерная толерантность», как психолого-педагогической готовности к пониманию, принятию и признанию различных типов гендерной идентичности, многообразия проявлений гендерного поведения, идей гендерного равноправия в социуме на основе активной нравственной позиции личности.

Гендерная толерантность выступает в качестве активной жизненной позиции, подразумевающей, что человек находится в позиции субъекта, осознанно и самостоятельно определяющего свою судьбу. Это позиция личностная: в ней проявляются установки, ценности, мотивы и смыслы личности, а на их основе осуществляется осмысленный и ответственный выбор. Это позиция нравственная: личность характеризуется как носитель определенных нравственных ценностей.

Гендерная толерантность рассматривается в работе через призму двуединства психологической готовности как внутреннего состояния, мотивации и способности положительного отношения к другому человеку, и психолого-педагогической подготовленности, включающей практические умения понимания и коммуникации.

В качестве понимания характеризуется способность личности взглянуть на мир с другой точки зрения. Гендерная толерантность опирается на модель «человека понимающего», заинтересованного в «другом», в его уникальности как в необходимом звене самопознания и становления собственного «я». Принятие интерпретируется как положительное отношение к проявлениям «инаковости», как эмоциональная категория, сопровождающаяся переживанием ценности «другого».

В исследовании используется понятие гендерная идентичность не как результат, а как процесс, в результате которого могут возникать разные варианты «мужественностей» и «женственностей». Согласно гендерному подходу, подчеркивается индивидуальность и пластичность гендерных различий. В соответствии с континуальной моделью гендерной социализации личности признается множественность вариантов гендерного поведения и гендерных ролей, вариативность в овладении полоролевым репертуаром.

Гендерная толерантность выражается в стремлении достичь согласования без применения давления, преимущественно методом убеждения. В исследовании акцентируется ценность гендерного равноправия как равного правового статуса мужчин и женщин, равных возможностей для его реализации, позволяющих лицам того и другого пола свободно развивать свои потенциальные способности в различных сферах жизни.

Анализ проблемы гендерной идентичности позволяет констатировать, что ее развитие является стадиальным процессом. Большинство исследователей указывают на важность юношеского этапа, который является решающим для формирования личности будущих мужчин и женщин. В юности заканчивается процесс первичной социализации личности, усиливается склонность к общению с противоположным полом, способность к рефлексии и самоанализу, возрастная переоценка жизненных ценностей, готовность к гражданскому, личностному и профессиональному самоопределению. Все это делает раннюю юность сензитивным периодом для формирования гендерной толерантности.

В качестве педагогических условий, специально созданных для формирования гендерной толерантности старшеклассников, рассматриваются следующие: использование специально подобранного содержания, оформленного в виде программы занятий «ГормониЯ»; организация среды, включающей множественность гендерных различий; применение комплекса педагогических средств, носящих личностно-ориентированный, диалогический и рефлексивный характер; гуманистическая позиция педагога.

Формирование гендерной толерантности у воспитанников рассматривается как процесс поэтапного становления трех взаимосвязанных компонентов: когнитивного (осознание гендерных установок), эмоционального (овладение способами эмоциональной саморегуляции и развитие эмпатического понимания) и деятельностного (освоение модели конструктивного взаимодействия между полами). В монографии рассматривается, как они проявляются в таких сферах жизнедеятельности личности, как:

1) межличностное общение юношей и девушек;

2) индивидуальные интересы и увлечения;

3) семейные отношения;

4) профессиональная деятельность;

5) общественно-политическая деятельность.

Во второй главе монографии «Программа формирования у старшеклассников установки на гендерную толерантность» представлены содержание и методические рекомендации по проведению занятий. К методам и приемам, способствующим формированию у воспитанников установки на гендерную толерантность, относятся: дискуссии, психотехнические упражнения, ролевые и деловые игры, направленные на развитие эмпатийного понимания, рефлексии и умения выстраивать конструктивное общение.

Главной целью программы является формирование гендерной толерантности как условия осуществления успешной гендерной социализации старшеклассников. В монографии рассмотрены те представления, знания, умения, навыки, способности, ценностные установки, которые приобретает старшеклассник в результате реализации педагогических задач. В программе представлены следующие блоки занятий:

Блок 1. Феномен гендерной толерантности.

Блок 2. Гендер и межличностное общение юношей и девушек.

Блок 3. Гендер и индивидуальные увлечения.

Блок 4. Гендер и семья.

Блок 5. Гендер и профессиональная деятельность.

Блок 6. Гендер и общественно-политическая жизнь.

Таким образом, содержанием занятий охвачены все ведущие сферы жизнедеятельности человека, в которых проявляются отношения между представителями различных полов, рассматриваемые нами как базовые человеческие отношения. Решение поставленных выше задач позволяет сформировать позитивную установку юношей и девушек на развитие всех ключевых социальных компетентностей и ролей старшеклассников.

Библиографическая ссылка