Есть ли будущее у отношений. Бывшие отношения

Попросите вашего партнера выделить немного времени на разговор. Если вы хотите серьезно поговорить с партнером, было бы неплохо отвести на разговор определенный период времени Тогда вам не придется прерывать беседу для телефонных разговоров, телепередач или отвлекаться на других людей. Поэтому спросите у партнера, когда у него будет время для такого разговора.

• Некоторые люди начинают нервничать, когда любимый человек спрашивает о времени для серьезного разговора. Убедите партнера, что вы не планируете расставаться с ним (он подумает, что именно это вы и собрались сделать), и что вы надеетесь, что разговор будет позитивным.

Обсудите ваши желания создать длительные отношения. Расскажите своему партнеру о ваших долгосрочных целях, которые касаются личных отношений. Расскажите, чего вы хотите от отношений в принципе, а не конкретно с вашим нынешним партнером.

• Например, видите ли вы себя в браке, хотите ли вы иметь детей, как вы представляете свой дом (например, большой особняк или небольшая квартира в городе)? Планируете ли вы сами работать или хотите быть мамой-домохозяйкой (или папой).
• Если вы боитесь, что ваш партнер может просто согласиться с вашими целями, чтобы избежать конфликта, попробуйте поговорить с ним и сначала расспросить о его долгосрочных целях.
• Будьте максимально честными со своим партнером, даже если вам придется для этого с чем-то не согласиться. Не стоит заставлять себя делать то, чего вы не хотите.
• Если окажется, что ваши долгосрочные цели отличаются, это не означает, что вы должны немедленно прекращать отношения. Если к вашим целям еще идти и идти (например, вы оба учитесь в средней школе или колледже, и, прежде чем выйти замуж и завести детей, вы хотите еще много чего успеть), но вам нравится проводить время друг с другом, лучше оставить на данный момент все как есть. Однако вы оба должны понимать, что никто не обязан меняться, чтобы оставаться в отношениях.
• Если у вас абсолютно разные цели, не стоит сохранять такие отношения в надежде, что партнер изменится. Иногда такое случается, но, скорее всего, этого не произойдет. В таком случае, вы оба просто попусту потратите время, и в конечном итоге, у вас останется только чувство разочарования и обиды.

Вопрос сам по себе грустный, как и необходимость его обсуждать в преддверии Дня православной книги. Но его задают сегодня многие. А некоторые находят ответ для себя и своих учеников. Как, например, учитель русского языка и литературы МОУ СОШ № 8 г. Новоузенска Светлана Евгеньевна Гузенкова. Своими размышлениями она делится с нами.

Есть ли будущее у книги — той самой, бумажной, в переплете? При современном развитии разного рода воспроизводящих устройств — от телевизора до аудиокниги — вопрос этот не праздный, и задаю я его не только себе, но и своим ученикам. И ответы получаю разные…

Дети, родившиеся на рубеже ХХ и ХХI веков, активно пользующиеся разного рода гаджетами, зачастую без душевного трепета пишут о том, что «мир не стоит на месте, и через 20 лет ВСЁ будет другим…». Действительно, мир дисплеев ярок и интересен, а содержание 300 пожелтелых страничек Тургенева «легко по клику мышки воспроизвести на листе формата А4».

Откуда же тогда берутся строчки о «запахе типографской краски» и «шелесте страниц»? Про прогресс и технологии все понятно, но почему-то «нравится звук, когда перелистываешь книгу», «нравится ощущать подушечками пальцев все шероховатости и неровности листов»…

Читая сочинения моих десятиклассников, понимаешь, что все не так просто. Да, общим местом стали сетования учителей и родителей, что современные дети мало читают, что не каждый школьник может написать текст длиннее sms-ки. Безусловно, есть проблемы, которые не могут не беспокоить тех, для кого очевидно, что понятия «книга» и «культура», «книга» и «духовность» неразрывно связаны.

Вот здесь-то, на мой взгляд, и стоит искать ответ на вопрос о будущем книги. Справочники, энциклопедии действительно медленно, но верно вытесняются Интернетом. Книги как отдых и развлечение тоже имеют альтернативу: развлекательной продукции хватает на телевидении, в социальных сетях.

У книги остается та функция, которая всегда была присуща только ей и которую именно она выполняет: быть проводником в мир культуры, в мир вечных ценностей, помогать в поиске ответов на вечные вопросы человеческого бытия. И в этой своей ипостаси книга, я думаю, будет востребована до тех пор, пока есть те, кто эти вопросы задает.

И суть проблемы потому вовсе не в том, что дети мало читают. Потребность в чтении придет, если подросток, а затем и юноша живет не только материальными интересами и проблемами, но и духовной жизнью. Если человек не мыслит своей жизни без добра, красоты и правды, то он обязательно откроет для себя Пушкина и Достоевского, Толстого и Блока, Булгакова и Пастернака…

Надо «воспитывать душу», и тогда придет интерес к литературе, в том числе к русской классической литературе, которую Томас Манн когда-то назвал святой. И мне представляется, что нельзя изучать русскую классику в отрыве от той национальной культуры, которая эту литературу создала. А культура эта, безусловно, была православной.

С некоторых пор в моей классной библиотечке появилась Библия. Теперь уже и не вспомню, когда я впервые на уроке литературы почувствовала необходимость прочитать библейский текст… Но сейчас для меня абсолютно очевидно, что изучение русской классики без обращения к христианским образам невозможно.

При изучении повести А. С. Пушкина «Станционный смотритель» мы читаем притчу о блудном сыне. И становится понятней и сюжет повести, и авторская оценка, а чувства старика-смотрителя и запоздалые слезы Дуни на могиле отца приобретают ту нравственную высоту, понимание которой может дать только вера.

Читая пушкинского «Пророка», нельзя не обратиться к образу библейского пророка Исайи. Понять это хрестоматийное стихотворение невозможно и без обращения к церковнославянскому языку, особенностям его грамматики. Но когда библейская история пророка Исайи прочитана, а «зеницы», «персты» и «глаголы» переведены на современный русский, то идея стихотворения, которое в начале урока было «вообще ни о чем», «вообще непонятное», предстает во всем величии пушкинского замысла.

Ода Г. Р. Державина «Властителям и судиям» после чтения 81-го псалма царя Давида, поэтическим переложением которого она является, предстает перед учащимися как на редкость актуальное, даже злободневное произведение. При этом древняя библейская мудрость, обличение российского самодержавия и непреходящая актуальность воедино слились в строках Державина:

Воскресни, Боже! Боже правых!

И их молению внемли!

Приди, суди, карай лукавых

И будь един царем земли!

При изучении творчества Ф. М. Достоевского Библия всегда лежит на моем столе. Духовные искания самого писателя, нашедшие отражение в образах князя Мышкина, Ивана Карамазова, Родиона Раскольникова, без обращения к тексту Евангелия понять невозможно. Причем это не только прямые цитаты, как, например, история воскресения Лазаря, которая приведена в тексте романа «Преступление и наказание» как символ возможного, с Богом и Евангелием, воскресения души Раскольникова. Анализируя художественные детали: церковь, куда любил ходить маленький Родион со своим отцом; теплое воспоминание о стареньком священнике, которого они встречали там; и противопоставленные этому доброму и светлому миру пьяные мужики «без креста», забивающие лошадь, и сам Раскольников, в гордыне своей Божьи творения назвавший «тварями дрожащими»,— понимаешь, что роман Достоевского о сложном пути, который душа человеческая проходит в своем пути к обретению веры.

Неоднократно мы возвращаемся к Библии и в 11 классе. Почему столь ожесточенно спорили современники А. Блока об «Исусе», который появляется в его поэме «Двенадцать»? Он ли ведет красногвардейцев или они его конвоируют? И без евангельской цитаты о «труждающихся и обремененных», ради которых и пришел Христос, финал поэмы был бы непонятен.

Одним из самых сложных для меня всегда было изучение романа М. Булгакова «Мастер и Маргарита». Очень уж велика опасность «соблазнить малых сих»! Потому всегда начинаю с сопоставления так называемых библейских глав романа об Иешуа Га-Ноцри, Левии Матвее и Понтии Пилате и Евангелия от Матфея. И пусть вопросов при этом анализе возникает больше, чем ответов. Есть вечные вопросы, ответы на которые мы ищем всю жизнь.

Более того, свою задачу как учителя литературы я в том и вижу, чтобы попытаться научить детей думать, ставить вопросы и искать на них ответы, уметь сочувствовать и сопереживать, любить «ближних» и «дальних», любить свою землю, стремиться к добру, красоте и правде. Очень надеюсь, что на этом пути им обязательно помогут книги.

Для меня ответ на вопрос: «Есть ли будущее у книги?» — очевиден. Безусловно, есть. Особенно если эта книга — Библия.

Были эмоции,был неподдельный интерес,тянуло друг к другу,все чувства и ощущения были накалены до предела,краски были яркими,запахи острыми..Но сходится было трудно.Мы оба немного необычные люди.Не очень общительные,направленные вглубь себя,склонные к самоанализу и размышлениям,к идеализированию и надумыванию,мнительные.Для нас обоих это первый опыт серьезных отношений.Было сложно мне раскрываться новому человеку,каждый раз пересиливала себя,чтобы ехать на встречу,но тем не менее интерес был очень сильный,но и очень боялась.Замыкалась в себе,мало говорила.А ему тоже было со мной в этом плане сложно,сложно разговорить,расслабить.Он видел во мне угрюмую и неразговорчивую и незаинтересованную даму,тем не менее тоже тянулся и надеялся,что я привыкну и раскроюсь.Собственно так и произошло,не быстро,но тем не менее.Были ссоры и попытки расставания на этом и другом фоне,но преодолевали,росли,разбирались в проблемах,искали решения и компромиссы. Но вот по истечении второго года,я не могу сказать,что полностью счастлива в этих отношениях.В голове много вопросов и сомнений.Конечно,мы притерлись и привыкли,острота чувств ушла,нет той страсти и эмоций,все сменилось на спокойное гладкое и такое домашнее течение.Может это и нормально и хорошо,но того юношеского задора не хвататет.Он предпочитает чмокать меня в лоб или щечку,вместо серьезного поцелуя.Говорит,ему это больше нравится,более нежно и мило и душевнее,чем пошлые "облизывания".Интимная близость бывает раз-два в неделю полторы.Ему больше не надо,говорит,нет такой потребности,нет интереса.Приелось,теже ощущения,теже движения..И совсем не совпадает в с тем,как он это себе в юности представлял (как я считаю слишком идеализированно),как это показывают на телеэкранах.Тоже самое касается и отношений в целом.Изначально он все видел иначе,рисовал в мечтах идеальную картинку:чтобы никаких ссор,чтобы полное взаимопонимание,чтобы страсть не угасала,чтобы чувства не притуплялись,чтобы разделяла все его мысли,чувства и взгляды..Чтобы любовь-это когда сносит крышу и видишь только объект,мечтаешь о нем днями и ночами.В действительности все оказалось не так,что,видимо,его и сбвает с толку.За два года таки не разу не сказал,что любит,объясняя тем,что он не знает,что это такое и не может сказать то это или нет.В принципе ничего внятного по поводу чувств ко мне так и не сказал,кроме того,что я для него уже родной и близкий человек,кровиночка и без меня уже ничего не представляет.Бывает,не видимся два-три дня,а при встрече есть небольшая дистанция как будто.Оба замечаем,ощущение будто неделю не виделись,но не так,что соскучились,а так что отвыкли и как будто видим друг друга второй раз в жизни.Хотя с друзьями такое у него тоже бывало.Да,он оказывает знаки внимания и совершает какие-то поступки,которые помогают мне понять,что чувства то есть и я для него действительно важна.Помнит,что люблю мармелад и покупает именно тот самый.Звонит всегда сам,первый.Начал делать приятные вещи,которые всегда считал глупостью и не понимал,зачем нам,девушкам,это нужно.Бывает, напишет "любимая... "Но мне этого недостаточно,я чувствую себя подвешенной и не чувствую себя любимой и действительно нужной.Я хочу семью,хочу детей,хожу жить с этим человеком.А от него мне важно услышать и увидеть готовность к тому же.Я даже не понимаю чего мне ждать.А он не может сказать хочет ли,готов ли,когда..Ему и страшно и молодой еще,погулять хочется..А я чувствую себя несчастной,закомплексованной и вместо четкого будущего вижу туман.В идеале,когда-нибудь,он видит и семью и детей.А еще мне страшно,что он делает все потому что так надо и так лучше.Боится сделать больно мне,боится порвать отношения и начинать новые,заново все проходить,боится не найти того,кто будет принимать его со всеми потрохами..И что со мной не из-за любви.Пусть такой для него непонятной,а потому что я хорошая девушка и была бы примерной женой и хозяйкой. Я не знаю,есть ли смысл,действительно ли ему нужно еще время,стоит ли ждать?Может это особенность воздушных знаков зодиака?Или молодость? Как быть и что делать?

Какая модель общественного устройства имеет больше прав на существование? Правые любят говорить о вечности и естественности капитализма. Левые - о прогрессивности и неизбежности победы социализма. Но если мы будем следовать старому доброму принципу «практика - критерий истины», то будем вынуждены констатировать, что две эти модели развивались параллельно. И реальный капитализм, и реальный социализм – это две формы организации индустриального общества. Перед странами и народами стоит возможность выбора между альтернативными моделями – левыми и правыми. И чаще всего обществу предлагаются не два варианта, а несколько моделей устройства и одного и другого фланга. А общество в процессе политической борьбы в зависимости от баланса сил между классами, от социально-экономического положения, от внешних факторов выбирает для себя наиболее подходящий вариант.

В чем же состоит разница между двумя общественными моделями? В чем разница между левыми и правыми?

Принципиальная черта левых идеологий – преодоление неравенства во всех его проявлениях:

• борьба с экономическим неравенством в условиях труда, доходах и потреблении;
• преодоление социального неравенства;
• создание возможности для каждого участвовать в принятии решений на всех уровнях власти и в различных организациях;
• преодоление дискриминации по каким бы то ни было признакам;
• борьба с ограничением чьей-либо свободы.

Правые видят в неравенстве естественный порядок вещей и даже стимул для развития. Правые стремятся либо к сохранению неравенства, либо к его усилению.

И правые, и левые могут быть прогрессивными, предлагать и продвигать реальные модели общественного развития, но основанные на различных принципах. Правые альтернативы характеризуются стремлением к иерархии, конкуренции и эксплуатации. Левые альтернативы базируются на эгалитаризме, солидарности и сотрудничестве.

И правые, и левые могут быть консервативными, то есть не предлагать программы развития. Правые консерваторы стремятся к удовлетворению интересов верхов за счет низов. Левые же консерваторы видят единственный путь улучшения общества в перераспределении прав и ресурсов при сохранении существующей экономической основы. Левая реакция несет не меньшую угрозу общественному развитию, чем правая.

Обратившись к истории России в XX веке, мы увидим не только противостояние правых и левых, но и противостояние левых консерваторов с левыми модернизаторами.

Наиболее ярким примером российского левого консерватизма начала прошлого века являются эсеры – наследники российского народничества. Эсеры предлагали построение социализма при сохранении в стране существующей аграрной экономики, фактически предлагали провести перераспределение просто в масштабе всей страны. Принципиально иной путь предлагали марксисты. Они также концентрировались на проблеме неравенства, но преодоление его, по их мнению, должно было происходить через развитие. Марксисты считали возможным построение в России социализма только при переходе на следующую ступень – при переходе от аграрного к индустриальному обществу. В этом центральное содержание левых модернизаторских программ, программ общественного развития – преодоление неравенства через развитие.

Важный факт: модернизаторские проекты прошлого, такие как Великая Французская Революция или Великая Русская Революция, вопреки мифам успешно включали в новые структуры и большую часть представителей старой элиты, причем зачастую на ведущих позициях. Уничтожалась лишь ее малая наиболее реакционная часть, не способная приспособиться к новым реалиям, но не готовая отказаться от своих привилегий. Этот факт лишний раз показывает нам, что и левые, и правые предлагают альтернативу для всего общества, а не для какой-то его части.

По сути, марксизм и социал-демократия были идеологической составляющей социализма индустриальной эпохи, его информационной сферой. Они описывали его, формулировали принципы и идеалы. В то время марксизм и социал-демократия, несомненно, несли позитивный заряд. Но на сегодняшний день становится ясно, что индустриальная эпоха уходит в прошлое. На смену ей приходит новая.

Контуры нового общества только прорисовываются. Сейчас адекватным кажется определение «информационное», но, возможно, в дальнейшем найдется более точное. Но марксизм и социал-демократия не могут осмыслить его.

Подобно физиократам, которые в преддверии промышленной революции презрительно называли третье сословие, будущих буржуазию и пролетариат, «бесплодным классом», современные марксисты и социал-демократы называют новую реальность «спектаклем». Марксистские и социал-демократические активисты не могут предложить пути решения задач левого движения в новых социальных, экономических и политических реалиях, когда промышленность уже не обеспечивает развития общества, а промышленный пролетариат сократился, постарел и явно больше не является авангардным классом. Марксисты и социал-демократы не могут предложить ничего нового. Они могут лишь попробовать войти второй раз в ту же реку. Поэтому они выбрали для себя стратегию защиты интересов своего сокращающегося электората и идеалов своей молодости. Настало время, когда к марксистам и социал-демократам можно отнести слова самого Маркса, которыми он описывал левых консерваторов своего времени:

«…Этот социализм прекрасно умел подметить противоречия в современных производственных отношениях. Он разоблачил лицемерную апологетику экономистов. Он неопровержимо доказал разрушительное действие машинного производства и разделения труда, концентрацию капиталов и землевладения, перепроизводство, кризисы, неизбежную гибель мелких буржуа и крестьян, нищету пролетариата, анархию производства, вопиющее неравенство в распределении богатства, истребительную промышленную войну наций между собой, разложение старых нравов, старых семейных отношений и старых национальностей.

Но по своему положительному содержанию этот социализм стремится или восстановить старые средства производства и обмена , а вместе с ними старые отношения собственности и старое общество, или – вновь насильственно втиснуть современные средства производства и обмена в рамки старых отношений собственности, отношений, которые были уже ими взорваны и необходимо должны были быть взорваны. В обоих случаях он одновременно и реакционен и утопичен…» .

Какие же условия позволят левому движению развиваться дальше?

Первое, что необходимо сделать - это перестать повторять догматы прошлого. Невозможно, третий век подряд говоря одно и тоже, оставаться актуальными. Если в XIX веке марксизм и социал-демократия находились в авангарде, а в XX веке были адекватны эпохе, то в XXI веке они стали реакционными. Перед левым движением вновь встала задача сформулировать новую программу преодоления неравенства через развитие, уже благодаря переходу от индустриального общества к информационному. Тщетно искать ответы на вопросы сегодняшнего дня у классиков. Они решали актуальные задачи своего времени. Только мы сами сможем сформулировать необходимые ответы.

Второе, что должны сделать левые, – принять народ таким, какой он есть, и отстаивать его интересы. Левые находят тысячи причин недовольства народом. Он и не прогрессивен, и не образован, и реакционен, и прочее, прочее, прочее. Список может быть бесконечным. Все это чушь! В отличие от правых, у левых нет права на такую вольность как игнорирование интересов народа. Левые, не отстаивающие идеи большинства, перестают быть таковыми.

Третьим необходимым условием является концентрация усилий на изучении и развитии информационного общества. В левой среде вновь чрезвычайно популярны идеи «закономерного» конца капитализма. Такой взгляд казался утопичным сто лет назад, таким он кажется и сейчас. Мы не дождемся того, что капитализм сложит лапки и добровольно пойдет ко дну. Мы не раз видели в прошлом, как он адаптируется к экономическим, политическим и социальным изменениям. И сегодня можно наблюдать, как правые предлагают свою модель развития общества. Они активно внедряют отношения собственности в информационную сферу, ограничивают доступ широких слоев к качественному образованию и медицине, переносят рыночные механизмы в новые сектора экономики.

Пора и левым сформулировать свою альтернативную модель будущего. Необходимо бороться за доступность действительно качественных и современных образования и медицины, добиваться отсутствия ограничений в информационном пространстве, расширять сектор эмерджентных технологий (нано-, био-, информационные и когнитивные технологии) и количество качественных рабочих мест в нем. Современные технологии сделали реальностью прямую демократию. Как никогда актуальным становится для человека наличие свободы передвижения.

Наконец, четвертой необходимой составляющей для успешного развития левого движения является задача формулирования и последовательного отстаивания новых идеалов, близких современному человеку, идеалов свободного творчества и развития.

И, думается, у левого движения здесь есть потенциал. Уже марксистами поднималась идея не освобождения труда, а его упразднения. Вспомним одновременно Маркса и Маркузе: «Тем не менее, будущий способ труда представлялся Марксу настолько отличным от господствующего, что он не хотел одним и тем же термином «труд» обозначать материальный процесс капиталистического и коммунистического общества. Термин «труд» он использует для того, чтобы обозначить то, что, в конечном счете, подразумевается под ним при капитализме. Таким образом, наличие труда означает, что человеку, который трудится, отказано в свободном и универсальном развитии, и, стало быть, ясно, что при таком положении дел освобождение индивида в то же время является отрицанием труда…» Но идеи эти слишком опережали свое время и до сих пор не были актуальны.

Таковы самые общие принципы, которые позволят левым задать актуальную альтернативную повестку дня. Следуя им, левое движение сможет преодолеть все более нарастающую маргинализацию и способствовать одновременному развитию каждого человека, нашей страны и Мира.

Апр 22, 2016 Антон Антипов

«Боюсь, что у русской литературы есть только одно будущее - ее прошлое» .

Евг. Замятин.

…В последнее время маститые писатели и читатели, критики и книгоиздатели оживленно спорят о том, убьет ли Интернет литературу.

Мнения, как всегда, разделились.

Писатели считают, что Интернет УБИЛ литературу. Больше всего их волнует то, что теперь писать и публиковать всё, ЧТО угодно, может КТО угодно.

А раз писательство стало таким общедоступным - это уже не профессия избранных (помнится, в Советском Союзе был Союз писателей, насчитывавший в своих рядах 10 тысяч членов - целая дивизия писателей, а ну - каждый выдал бы по шедевру, где бы мы сейчас были?!).

Да, сейчас любой желающий (чукча не читатель, чукча - писатель!) может быстро опубликовать в Сети все, что ему заблагорассудится, без всякой цензуры (в роли цензора - лишь собственная совесть!). Появился даже такой термин - сетевая литература, и производный компьютерный сленг - сетература, кибература.

Чтобы «выложить» что-нибудь в Интернете, ныне уже не нужно быть веб-мастером - к услугам желающих уже готовые всевозможные сайты и блоги. Книгоиздатели же считают, что повода для беспокойства нет, ведь они издают столько книг и такими тиражами!

Но их не волнует, что читают сейчас больше всего. Кроме «глянцевых» журналов и книг типа «сделай сам», - иронические «дефективы», так называемые женские романы и бульварные романы-однодневки - чтиво для поездов дальнего следования! Большим спросом также пользуется обучающая литература по ПК и ИТ-технологиям, но это понятно - идет вселенский компьютерный ликбез!

По результатам социологических опросов, книги читает не более 16% «читабельного» (т.е. грамотного) населения Земли. Пытаются бороться с этим государственные мужи. Борются с неЧтением книг и иностранцы, например, совсем недавно у канадских школьников существовал «читальный» час DEAR, во время которого они каждый день должны были бросать все и читать…

Но даже люди моего поколения, выросшие и воспитанные на «бумажных» книгах, читать стали намного меньше! Сужу, конечно, по себе: если есть редкая возможность прилечь почитать, - увы, засыпаю на первой строчке (но это, скорее всего, от усталости)…

Дети не хотят читать, они всему предпочитают компьютерные игры, Виртуалье заменяет им Реалье. Смотрю на своего годовалого внука, - хотя мы стараемся пока не подпускать его к ПК, - он больше тянется к «Клаве» и монитору, чем к книжкам. Хотя сейчас выпускают чудесные детские книжки, книжки-игрушки, книжки-машинки, книжки-корзинки, красочные, их не порвешь.

В советское время все мы были завзятыми книголюбами и книгочеями. За вожделенной книгой толкались в очередях, сдавали макулатуру и букинистическую литературу, выписывали через магазины «Книга - почтой», обменивались друг с другом, брали друг у друга что-нибудь почитать с обещанием вернуть утром…

Эра Персонального Компьютера (помню, как мы сдавали зачеты по такой «ЭВМ», как логарифмическая линейка! А все расчеты в дипломном проекте я выполнял на таком чуде отечественной вычислительной техники, как МЕХАНИЧЕСКАЯ счетная машинка «Феликс» - тогда это казалось круто!) развивалась семимильными шагами: программируемые «микрокуркуляторы», ZX-«Спектрумы» (недостающее дополнить)…

Персональный Компьютер, а следом за ним Интернет, стремительно ворвались в нашу сонно-размеренную книжно-газетно-журнальную жизнь. Атомный век сменился веком ИТ-технологий, цифровым веком. Фактически книгу и газету начал убивать еще телевизор: человек от природы ленив, зачем читать, когда можно посмотреть!..

Богатейшее книжное наследие землян стремительно оцифровывается и выкладывается в свободный доступ - Information must be free! - в сотнях сетевых библиотек. Практически любой землянин ныне может иметь на своем персональном компьютере литературное наследие всех времен и народов (с удобной системой навигации и поиска по ключевым словам!).

В последнее время маститые писатели и читатели, критики и книгоиздатели оживленно спорят о том, убьет ли Интернет литературу. Но, видимо, спорить уже поздно, надо констатировать, что убийство произошло на наших глазах (хотя, убийство - это, наверное, сильно сказано, скажем так, - перерождение).

Так что на вопрос, вынесенный в заголовок статьи, видимо, уже можно ответить утвердительно.

На смену Homo legens - человеку, читающему книгу, - пришел Homo computerus - человек с компьютером, пришел, как русская революция, всерьез и надолго…