Тема смерти во все времена заботила умы человечества и это естественно, ведь по сути все, что у нас есть это жизнь и смерть. Во всех религиях к смерти относятся по-разному, одни посчитали, что погребение в землю будет наилучшим способом почтения памяти усопшего, другие решили, что тела умерших нужно подвергать кремации, ну а третьи пошли дальше и просто стали скармливать бездыханные тела своих родственников грифам. Об этих и других пугающих способах погребения читайте далее.
Китай: невеста для покойника
Этому обряду более двух тысяч лет, и суть его в следующем: считалось, что мужчина,который умер неженатым, будет обречен и на одинокую загробную жизнь, и этот факт очень огорчал его родственников. Поэтому покойнику требовалось как можно скорее найти невесту и устроить свадьбу. В XX веке этот жутковатый ритуал под названием «Инь хунь» с подачи коммунистических властей стали считать пережитком прошлого. Но в отдаленных селениях его продолжают практиковать. Несколько лет назад житель Китая попытался выкрасть тело женщины из дома, в котором с ней прощались родственники, и продать за 25 тысяч юаней(2,5 тысячи долларов) семье, в которой скончался неженатый мужчина.
Южная Корея: бусы из праха усопшего
В конце XX века население Южной Кореи начало стремительно увеличиваться, а вот территория страны,естественно, осталась прежней - очень небольшой. Власти, пытавшиеся убедить корейцев не хоронить своих родных, а кремировать, потерпели неудачу: корейцы верят, что тело усопшего непременно должно быть предано земле. Тогда власти нашли компромисс: с 2000 года в Южной Корее разрешено хоронить людей только на срок не более 60 лет. По прошествии этого времени могилу перекапывают, чтобы захоронить кого-то другого. В итоге на сегодняшний день в земле хоронят лишь 30% покойников. Остальных кремируют, а после прах подвергают воздействию высоких температур, отчего он кристаллизируется и превращается в бусины, которые окрашивают в тот или иной цвет. Бусины можно захоронить в любом месте и таким образом все же предать покойного земле, но почему-то их предпочитают хранить дома, в красивых флаконах.
Тибет: на съедение грифам
Тибетцы верят в переселение душ и новое воплощение каждой души на земле. Но для начала эта самая душа должна попасть на небо. Истоки этих верований вполне очевидны: хоронить покойников в горах невозможно, в скальной породе не выкопаешь могилу; кремировать тела тоже не получится - их просто не на чем сжигать, в горах почти нет деревьев.
И единственным выходом стал обряд «небесные похороны»: после прощания близких с усопшим могильщик забирает тело и уносит его в безлюдную горную местность. Там он делает на теле покойного несколько длинных надрезов и оставляет его на съедение грифам. Тибетцы считают, что птицы, съевшие останки, унесут душу покойного на небеса. Кости, которые остаются на скалах после трапезы птиц, собирают, дробят, смешивают с мукой и маслом и снова оставляют птицам.
Япония: часть праха - семье, часть - начальнику
Почти все японцы - 99,8% - выбирают для своих близких обряд кремации. Странности в обряде начинаются в момент захоронения праха: среднестатистический японец большую часть жизни посвящает своей работе - в этой стране не принято вовремя уходить с работы или брать выходной, если ты здоров.
Поэтому вполне нормальным явлением считается ситуация, при которой прах покойного делят между собой семья и бывшие сотрудники. Первые хоронят урну с прахом в семейной могиле, а вторые - на корпоративном кладбище. Что интересно, форма надгробий на корпоративных кладбищах часто отражает род деятельности компании или ее логотип.
Индонезия: посмертная вечеринка
Похороны в провинции Тона Торайя (Индонезия) больше напоминают всеобщий веселый праздник: играет музыка, все танцуют и выпивают. Пока идет подготовка к вечеринке,покойный остается дома, поскольку хоронить тело до обряда категорически запрещено.
При этом семья усопшего должна сначала собрать угощение для всех гостей, что не всегда легко дается бедным семьям. Соседи и друзья помогают в этом, но до тех пор, пока необходимая сумма не собрана, усопший считается живым. Родственники разговаривают с телом и всячески о нем заботятся. После вечеринки, в которой принимает участие и покойный, тело, наконец, предают земле.
Филиппины: почти как живые
Филиппинский обряд очень похож на индонезийский, с той лишь разницей, что покойного не держат в доме. Ровно наоборот: его одевают в лучшую одежду, сажают в кресло у входа в дом, в руки дают сигарету и стакан с самогоном. Любой желающий может прийти и напоследок поболтать и выпить с усопшим.
Индонезия: самый жуткий ритуал
В провинции Южный Сулавеси практикуют воистину жуткий ритуал под названием MaiNene или Церемония очищения трупов. Каждые три года представители народа Тораджи проводят этот странный обряд. Они откапывают тела усопших, очищают их, моют, причесывают и переодевают в чистую одежду.
Эксгумируются все тела, включая тела детей. После обряда очищения тело покойного выставляют в том месте, где он погиб, а после, когда все тела оказались на месте смерти, покойных торжественно несут в деревню. Считается, что так народ Тораджи помогает своим покойным обрести путь назад, к любящей семье. Некоторое время тела усопших остаются на улицах деревни, где с ними фотографируются родственники и друзья. Часть близких тем временем ремонтирует гробы. После усопших хоронят заново, и они обретают покой до следующей церемонии. Ещё больше информации об этом ритуале в другой нашей статье.
Что такое свадьба? И все, наверняка ответят, что это гулянка в несколько дней после регистрации, венчания молодой пары. И будут правы лишь наполовину. Гулянка - это второй акт, «красный стол». А первый акт свадебного обряда назывался - «черный стол». И о нем мы сегодня знаем практически только из сказок. Ведь предупреждали нас: «Сказка ложь, да в ней намек, добрым молодцам урок!» Все мы слышали, все читали, да не все правду распознали.
А ведь по русскому обычаю невеста ехала на свадьбу в том, в чем её должны были похоронить. Да это и были её похороны, но похороны ритуальные. Ещё в начале прошлого века можно было встретить в деревнях более детальное соблюдение ритуала. Да и сейчас иной раз чувствуется отголоски печали среди свадебного веселья.
О покойниках и их влиянии на живых
Обряды посвящения для перехода человека из одного социального статуса в другой, зародились ещё в доклассовом обществе. Каждый этап жизни: рождение, совершеннолетие, брак, смерть - сопровождался обрядом, который обозначал «смерть» человека в одном статусе и «рождение» его в другом статусе. Обряды были нужны для контакта с миром мертвых. Ведь родившийся младенец в представлении древних приходил из мира духов, а умерший - уходил в мир духов. И если в первом случае нужно было, чтобы духи оставили малыша и не вредили через него живым, то во втором - чтобы покойник ушел в мир духов и не тревожил родных визитами.
Рождение и смерть - пограничные мира живых и мира мертвых, однозначно требовали разделения двух миров. А вот переход из статуса детей в статус взрослых - вопрос сложней. В представлении древних - мертвые могли быть и добрыми, и злыми к живым. Их не только боялись, но и почитали потому, что только умершие предки могли дать знания необходимые, чтобы человек стал взрослым. И за знаниями юношам нужно было идти в загробный мир. Это не было аллегорией, первобытные народы и сегодня считают, что во время обряда человек действительно умирает. Чтобы покойные предки приняли тебя за своего, нужно было убедительно умереть, а потом ещё и правильно вернуться к жизни, в мир живых, не став при этом зомби или оборотнем. Именно это должны были гарантировать все действия ритуала и надлежащие обереги.
На практике посвящаемого отводили в священное место, где жрецы или шаманы, в течение определенного времени, совершая определенные обряды, передавали знания необходимые взрослому. Для эффективности воздействия применялись галлюциногены, транс, священные танцы. Испытуемый все время обряда был источником опасности для живых сородичей, как и реальный мертвец. Для невесты обряд начинался с обручения и оканчивался в первую брачную ночь, с приходом христианства - венчанием.
Изначальный смысл действий был забыт уже сотни лет назад. В точных деталях не воспроизводился весь обряд, но… мрачные тени ещё можно было уловить в крестьянских свадьбах наших бабушек и прабабушек.
Живые, но мертвые
После помолвки невесты обряжались в траурные одежды: белые сарафаны и рубахи (белый саван - цвет смерти у славян) или в черное - влияние христианства. А в Архангельской губернии - даже одевали невесте похоронный головной убор - куколь.
Затем по обряду девушка начинала оплакивать свою судьбу. И ошибочно восприятие, что это плач прощания с родительским домом. Из текста ясно видны символы смерти: уход в мир мертвых - «за три леса, три реки, три горы»; о саване в подарок; просьба к кукушке передать весточку родителям (кукушка, по поверью, могла находиться и в мире мертвых и в мире живых)
Во многих странах невестам разрешалось заниматься только приданным - шить и прясть, и то только потому, что душам умерших женщин это дозволяется. Но было запрещено говорить, садиться за общий стол, выходить на улицу, смеяться. Шили специальные рубахи с рукавами ниже кистей - лишить возможности дотронуться до людей или вещей. Прикосновение мертвеца может быть губительным для живых. Да и само слово невеста - это «не веста», неизвестная, безликая, как и все мертвецы. Взгляд невесты, живого покойника, считался дурным, ведьминым и его прятали под покрывало (сегодня - фата).
В Рязани невест называют «русалками». В древности верили, что в русалок превращаются те покойники, которые умерли ранее отведенного срока: утопленники, погибшие на войне, самоубийцы. И должны русалки скитаться между мирами живых и мертвых, принося зло живым, пока не наступит их час, и они не уйдут к покойникам навсегда.
Так что и обычай мыть невесту перед свадьбой в бане, ничто иное, как омовение покойника. В карельских деревнях даже клали в красный угол под образа, как реального мертвеца. Но не любят люди мрачного и начинают придавать иной, менее устрашающий смысл - омовение в бане, чтобы детей было больше. А с XV века в бане проводится девичник, последняя девичья вечеринка в кругу подруг
Откуда сказка сказывается.
Семью мог заводить только взрослый мужчина. То есть - он уже прошел ритуал посвящения и живой. Теперь, чтобы завести семью, он должен отправиться в мир мертвых, найти там невесту и вернуть её к жизни, сделав женщиной. Всё прощание жениха с родственниками это речь умирающего.
По древним представлениям, чтобы живому пройти в царстве мертвых, нужно правильно назвать имена входа и выхода. Позже универсальным ключом стали деньги. Вот и жених, приехал к невесте, а подружки его не пускают (а в Нижнем Новгороде так прямо и заявляли - в доме покойник) требуя выкуп за ворота, лестницу, двери и т.п. Подружки невесты выступают в роли покойниц, одинаково одеты, и жених должен был узнать среди них свою суженую - вернуть ей индивидуальность. Давалось три попытки. Если все неудачные - дурная примета, брак будет недолговечным
Такая задача, как путешествие в мир мертвых, не под силу одному и в помощь жениху дается два помощника: дружка (главный распорядитель, женатый) и тысяцкий (крестный жениха, казначей). Один, без помощников, живой в мире мертвых очень уязвим, там есть и более коварные обитатели, чем подружки невесты. Для защиты существует более 400 оберегов. Тысяцкий выкупает все, что по обряду положено. Дружка отпугивает бесов и другую мелкую нечисть кнутом и помогает жениху искать невесту. Через плечо дружки повязывают символ пути в иной мир, особое полотенце - красный рушник. А на полотенцах, до сих пор, опускают гроб в могилу.
И вот пройдены все препоны, получено благословение родителей невесты и свадебный обоз тронулся к церкви. Невеста едет со свахой, может, даже, лежать у неё на коленях изображая мертвую. А в руках у невесты обязательно веник, оберегающий от нечистой силы, пытающейся удержать её. А чтобы духи предков не остались в обиде, заезжали повидаться с ними на кладбище.
Обряд подходит к концу, и после венчания обязательным было кропление колодезной водой и очищение огнем во дворе жениха всего свадебного обоза - дабы очиститься после общения с мертвым миром. Невеста переодевалась в свадебный наряд, коса девичья обрезалась и надевался головной убор замужней женщины - кичка. После этого молодожены уходили в спальню, а наутро гостям представляли заново рожденного человека. Женщина меняла не только фамилию, но иногда и имя. Официально это закреплялось «поиском» на следующий день невесты в доме её родителей и в числе покойников. Этим, как бы, ставилась ритуальная точка в перерождении человека, получении нового статуса.
Ах, эта свадьба!..
Век, ушедший многое изменил в свадебном обряде. И вместо священного, пугающего обряда свадьба стала лишь поводом к хорошей вечеринке по случаю регистрации союза двух молодых людей через штамп в паспорте. Платье невесты - это уже не саван, жених - хозяин положения, а не чужак, пробирающийся в мир мертвых. Свидетели нужны лишь подтвердить факт записи акта, а функции дружки и тысяцкого за них выполняет тамада. Лишь лента через плечо напоминает о погребальном полотенце. Веник для отпугивания нечистой силы превратился в букет, фата не обязательна. Из всех запретов соблюдается лишь один: при обмене кольцами нельзя смотреть друг другу в глаза. Ну да что я вам об этом рассказываю - это вы знаете не хуже меня! А прочитав эту статью, можете сами отыскать следы древнего обряда в свадьбе наших дней. Счастья вам и вашим детям!
ВЫ МОЖЕТЕ:
или
(а научитесь Вы действительно важным вещам)
Дорогие друзья! Если вы считаете эту страницу интересной и достойной внимания, пожалуйста, нажмите на иконку одной из социальных сетей. Это не займет много времени, но будет полезно для ваших друзей и знакомых, а также для этого сайта.
Что для вас русская свадьба? Безудержное веселье, песни и пляски, счастливые молодые, а может ломящийся от всевозможных яств стол?
В настоящее время именно так нам и видится торжество.
В древности и средние века русский обряд заключения брака был печален (не вся свадьба от сватовства до пира, а только этот обряд). На Руси день свадьбы - это ритуальные похороны невесты, но которые она облачалась в траурное платье. В некоторых губерниях это были белые рубахи, символизирующие снег и смерть, в других – черные одеяния. Эти наряды имели длинные рукава, закрывающие кисть, чтобы девушка не могла дотронуться до чего либо (прикосновение мертвеца считалось опасным для людей и вещей). Также, например, в Архангельской губернии голову невесты покрывал куколь, в нем обычно хоронили умерших женщин (куколь представляет собой подобие капюшона, с которого ниспускаются на грудь и спину две широкие полосы материи). Но наиболее распространено было покрывало, накинутое на голову девушки. Это делалось, чтобы скрыть от людей взгляд невесты (он тоже считался недобрым).
Наши предки считали, что невеста «умирает» в роду своего отца и «рождается» в роду мужа. Подтверждением этого является и неделя причитаний и вытия незадолго до свадьбы ─ невеста прощалась со своими родителями, подругами и девичьей жизнью (кстати, девушек не выданье специально обучали умению причитать и петь со слезами). Кроме того, заново родившаяся брала не только фамилию жениха, но и меняла имя.
А накануне свадьбы невесту отправляли мыться в бане. И смысл этого действия не гигиенический. Это, по сути, омовение тела перед похоронами. У наших предков баня считалась сакральным местом, где всякий желающий может пообщаться с миром мертвых.
Жених принадлежит к миру живых. Он должен отправиться в мир мертвых, чтобы найти там свою невесту и вернуть ее к жизни (в процессе дефлорации). В Нижегородской губернии подруги невесты открытым текстом заявляли жениху, что в доме лежит покойница. Чтобы забрать ее, необходимо заплатить выкуп.
Жениху найти невесту помогали его друзья. У самого главного и почетного дружка через плечо был перекинут красный рушник – это символ пропуска в загробным мир (в древности на рушниках опускали гроб в могилу).
Итак, невеста найдена, выкуплена, родители благословили молодых. В этот момент невесте вручался в руки веник (веник считался оберегом от нечистой силы, которая может помешать девушке попасть в мир живых).
Далее жених с друзьями и невеста с подругами садились в повозки (это называлось свадебным поездом) и ехали … на кладбище. На кладбище надлежало почтить умерших родственников, дабы они разрешили забрать невесту из царства мертвых.
А потом был свадебный пир и первая брачная ночь. Они были столь интересны, что заслуживают более пристального внимания, чем пару абзацев в этом тексте (ждите следующий пост).
Прошло много времени, свадебные обряды забыты, а многие символы трансформировались. Что мы видим? Красный рушник на плечах у свидетелей стал красной лентой и служит лишь для обозначения этих почетных ролей на свадьбе. Теперь у невесты в руках не веник-оберег, а красивый букет, дополняющий образ новобрачной. Покрывало на голове заменила фата и цель ее лишь эстетическая. На кладбище теперь не заезжают, некоторые пары возлагают цветы к вечному огню. Остался выкуп, но и он теперь представляет собой веселое мероприятие, проводимое лишь по желанию молодых.
Современная свадьба в России стремится быть похожей на западные торжества (индивидуальность, тяга к свободе, отрицание традиций и всего старого). Но хорошо ли это?
Русская культура самодостаточная и богата. Нельзя отрицать тот факт, что она формировалась под влиянием не только Запада, но и Востока. Особенно много восточных традиций пришло в нашу жизнь в период Золотой Орды (коллективизм, ориентир на семью и семейные ценности).
А как считаете вы, Россия должна развивать свою культуру по западному сценарию, стремясь догнать Европу и Америку, или же надо создавать и вспоминать свои традиции?
Мы привыкли представлять себе русскую народную свадьбу
как многодневное
безудержное веселье: гости лихо пьют, хорошо закусывают, до
упаду пляшут,
до хрипоты поют, а потом с упоением дерутся. Но в
действительности эти гулянья
- лишь вторая часть народного свадебного ритуала,
когда-то называвшаяся
«красным столом». Первая его часть - «черный стол» -
почти полностью забыта.
В древности, согласно правилам «черного стола», невеста должна
была ехать
на обряд освящения семейного союза не в праздничном платье,
как это часто
показывают в фильмах, а в траурном одеянии, словно на похороны.
Да это и
были её ритуальные похороны, а в глазах сопровождающих
обрученная была
никем иным, как живым мертвецом.
Представления о невесте как о лиминальном
(от латинского limen, liminis - порог, врата) существе,
находящимся между
миром живых и миром мертвых, своими корнями уходят в эпоху
доклассовых
обществ и встречаются у многих народов. Речь идет
о рудиментах так
называемых обрядов перехода (инициациях), с помощью
которых человек
менял свой экзистенциальный статус: рождение -
совершеннолетие - брак
и смерть (число стадий у разных народов варьировалось).
Все эти обряды
объединяло одно: они были нужны для удачного контакта
с миром мертвых.
С превращением подростков во взрослых членов племени
(совершеннолетием у мальчиков и браком у девочек) - ситуация
была более сложная. Покойников не только боялись, но и почитали
как источник разного рода знаний: предсказаний, советов и опыта.
И дабы эти знания добыть, необходимо уйти в царство мертвых, то
есть временно умереть.
Путешествие в загробный мир не было аллегорией: у современных
первобытных народов до сих пор считается, что человек во время
инициации покидает этот свет по-настоящему. В иной реальности
он проводил некоторое время. Все это время инициируемый
считался
живым мертвецом и реальным источником опасности для
своих живых
соплеменников. Именно в таком положении находилась и невеста
после обручения и до дефлорации в брачную ночь (с принятием
христианства - обычно до венчания).
Конечно, у славян, как и у других европейских народов, изначальный
смысл происходящего был забыт много сотен лет назад. Уже никто
не шел к мертвецам, но смутное ощущение того, что с невестой
происходит
что-то неладное, можно было уловить в крестьянской обрядности,
которую помнили ещё наши прадедушки и прабабушки.
По традиции после домашней помолвки невесты сразу надевали траур:
в одних областях белые рубахи и сарафаны (белый цвет - цвет снега
и смерти у славян), в других - черные (влияние христианского
представления о скорби). В Архангельской губернии вообще голов
у невесты покрывал куколь, в котором обычно хоронили. После этого
для девушки наступала пора исполнять обряд оплакивания
своей судьбы.
Невеста оплакивала себя как покойника: на Новгородчине,
например,
до сих пор поется о саване, который она хочет получить
в подарок.
Во многих странах невестам было запрещено говорить,
смеяться,
выходить на улицу, иногда даже садиться за общий стол.
Они мертвы, им нельзя заниматься ничем, кроме приданого,
и то лишь потому, что по поверьям, женским душам в
потустороннем
мире разрешено прясть и шить. Само слово «невеста» значит
«неизвестная» (от «не ведать»), то есть обезличенная,
как все покойники.
Некоторые обычаи хранят память о страхе, который когда-то
испытывали родители перед своими «умершими» дочерьми.
Именно он лежал в основе традиции запирать невест в чулане.
Наконец, и традиционное покрывало, трансформировавшееся
позднее в фату, изначально было средством скрыть невестин
взгляд, который некогда воспринимался всё равно что ведьмин.
Жених же принадлежал к миру живых. Соответственно, в его
задачу входило отправиться в мир мертвых, найти там свою
невесту и вернуть её к жизни, сделав женщиной.
Само прощание
жениха с родителями и родственниками перед отъездом за
невестой воспроизводит речь человека,
лежащего на смертном одре.
Приехав к невесте, юноша обнаруживал, что её подруги не
пускают его в дом. В Нижегородской губернии «охранницы»
прямо завляли, что в доме лежит мертвец. Единственный
способ попасть туда - заплатить выкуп за ворота, двери,
лестницу и т. п. В архаичных представлениях это
типичная ситуация для живого, попавшего в потусторонний мир
. Изначально надо было правильно назвать имена всех входов
и выходов, дабы они открылись. Позже ритуал называния
рансформировался в требование денежного выкупа.
Но жених являлся к невесте тоже не в одиночку, с ним были
дружка (главный распорядитель из женатых
родственников жениха)
и тысяцкий (крестный жениха). Без них живой в мире мертвых
очень уязвим, поскольку рискует встретиться с куда более
коварными обитателями потустороннего мира,
чем подруги невесты.
Дружка орудовал кнутом, хлеща им крест-накрест,
отпугивая бесов.
Он же мог помогать жениху искать невесту.
Через плечо у него
было повязано особое полотенце - вышитый
красным рушник.
Это был символ пути в иной мир: на рушниках опускали
гроб в могилу, а иногда даже клали на покойного. После
благословения родителей невесты свадебный поезд.
В её руках был веник - оберег от нечистой силы, чтобы
та не удерживала её от возвращения в мир живых.
Но вот все предосторожности соблюдены, невеста выкуплена,
совершен обряд освещение семейного союза и ее привезли
в дом к жениху. В доме мужа невеста надевала белую рубаху
с пестрой вышивкой и праздничную поневу (юбку)
красного цвета
. Девичья коса расплеталась, а на голову надевалась кичка -
головной убор замужних женщин.
После молодых провожали в спальню. Наутро перед гостями
появлялся заново рожденный человек, причем в древности
это понималось буквально: та, что стала женой, меняла не только
фамилию (родовое имя), но и личное имя.
За ХХ столетие содержание и порядок традиционного
свадебного
обряда забылся окончательно. Из некоего сакрального
акта
пробуждения женского начала свадьба
превратилась в большую
вечеринку по случаю получения двумя молодыми
людьми штампа
в паспорте. Белоснежное платье невесты не имеет
ничего общего
с трауром. Жених из опасливо крадущегося по
миру мертвых
чужака стал безусловным хозяином положения.
Он сам
выкупает невесту и сам отгадывает загадки её подруг,
вошедшие в моду в 1950-е годы.
Свидетели, пришедшие на смену дружке, нужны только
для того, чтобы поставить свою подпись в ЗАГСе. За них
все делает тамада или ресторанный распорядитель
. Об их
прежней роли напоминает лишь лента через плечо, в которую
трансформировалось погребальное полотенце.
Ритуальный
веник давно превратился в невестин букет.
Фата не обязательна:
взор новобрачной теперь никого не пугает. От прежнего
обычая остался лишь запрет молодоженам смотреть друг
другу в глаза во время обмена кольцами, а то будут
изменять.
Плакать невесте теперь тоже незачем. Всплакнуть
можно разве
что с утра перед приездом жениха. Вместо кладбища
новобрачные
теперь заезжают к вечному огню или памятникам.
Сохранились
подношение каравая, осыпание зерном и монетами -
это понятно: семейного согласия и достатка хочется во все
времена. По этой же причине остались и
многочисленные обереги.
Смутным напоминанием о воскрешении новобрачной
служит
обряд её кражи в конце свадебного банкета, но здесь
произошло явное смешение с кавказской традицией.
И ищут её теперь не родственники, а молодой муж -
так логичнее с точки зрения здравого смысла, ведь об
истинном значении традиции уже никто не помнит.
Мне много раз приходилось отвечать на вопрос, почему невеста надевает белое платье, и почему на Руси белые свадебные одежды считались цветом траура. Почему невесты плакали, прощаясь с отчим домом, и что означало покрывало на волосах, оно же венчальная фата. А тут в этой статье даже сам термин "невеста" хорошо объясняется - как "неведающая". Состояние перехода из одного облика в другой - статья нынешнего времени Перехода - Самайнского времени...
Ну и здорово объяснялось, почему предсвадебный девичник имел место в истории, а мальчишник (пьянка с дружками и голой негритянкой - от авт) - образование последнего времени.
Спасибо, сохраню этот текст на память.
Оригинал взят у tigra_olga в Зачем умирают невесты
От Ольга_Тигра: как-то сразу переосмысливаешь все русские сказки!)))
Мы привыкли представлять себе русскую народную свадьбу как многодневное безудержное веселье: гости лихо пьют, хорошо закусывают, до упаду пляшут, до хрипоты поют, а потом с упоением дерутся. Но в действительности эти гулянья — лишь вторая часть народного свадебного ритуала, когда-то называвшаяся «красным столом». Первая его часть — «черный стол» — почти полностью забыта. В древности, согласно правилам «черного стола», невеста должна была ехать на обряд освещения семейного союза не в праздничном платье, как это часто показывают в фильмах, а в траурном одеянии, словно на похороны. Да это и были её ритуальные похороны, а в глазах сопровождающих обрученная была никем иным, как живым мертвецом. Рудименты этих представлений можно было встретить в русских деревнях ещё в начале XX века. Да и сейчас их тени иногда проступают среди беспечного свадебного веселья.
Договориться с покойными
Представления о невесте как о лиминальном (от латинского limen, liminis — порог, врата) существе, находящимся между миром живых и миром мертвых, своими корнями уходят в эпоху доклассовых обществ и встречаются у многих народов. Речь идет о рудиментах так называемых обрядов перехода (инициациях), с помощью которых человек менял свой экзистенциальный статус: рождение — совершеннолетие — брак и смерть (число стадий у разных народов варьировалось). Все эти обряды объединяло одно: они были нужны для удачного контакта с миром мертвых. Так, родившийся младенец в архаическую эпоху воспринимался как существо, пришедшее из мира духов, и нужен был обряд, который разорвал бы его связь с мертвым царством. В противном случае, мертвецы могли причинить через него значительный вред живым. Во время похорон, напротив, было важно, чтобы мертвец навсегда ушел к предкам и не мучил родных своими страшными визитами.
Но рождение и смерть — это ситуации на границах жизненного цикла, требующие однозначного разделения двух миров. С превращением подростков во взрослых членов племени (совершеннолетием у мальчиков и браком у девочек) — ситуация была более сложная. Дело в том, что представление о духах в ранних обществах всегда амбивалентно: мертвые могут быть одновременно и добры, и злы к живым. Поэтому покойников не только боялись, но и почитали как источник разного рода знаний: предсказаний, советов и опыта. В частности, считалось, что знания, необходимые для того, чтобы человек стал взрослым, могут дать только умершие предки. И дабы эти знания добыть, необходимо уйти в царство мертвых, то есть временно умереть.
Путешествие в загробный мир не было аллегорией: у современных первобытных народов до сих пор считается, что человек во время инициации покидает этот свет по-настоящему. Ситуация была довольно непростой: сначала надо было успешно умереть, чтобы предки приняли тебя за своего, а потом благополучно вернуться в этот мир, не потеряв человеческую природу и не став оборотнем. Именно это должны были гарантировать обереги и особые ритуалы.
Зачем умирают невесты
В реальности инициируемый уходил в установленные места, где, как считалось, был возможен контакт с иной реальностью. Там он проводил некоторое время, от нескольких дней до трех месяцев, пока жрецы и шаманы совершали над ним соответствующие обряды и передавали знания, доступные только взрослым членам племени. Ощущение реальности контакта с другим миром, надо полагать, было полным: участники ритуала принимали галлюциногены, входили в транс и забывались в священных танцах. Все это время инициируемый считался живым мертвецом и реальным источником опасности для своих живых соплеменников. Именно в таком положении находилась и невеста после обручения и до дефлорации в брачную ночь (с принятием христианства — обычно до венчания).
Конечно, у славян, как и у других европейских народов, изначальный смысл происходящего был забыт много сотен лет назад. Уже никто не шел к мертвецам, но смутное ощущение того, что с невестой происходит что-то неладное, можно было уловить в крестьянской обрядности, которую помнили ещё наши прадедушки и прабабушки.
Живые мертвецы
По традиции после домашней помолвки невесты сразу надевали траур: в одних областях белые рубахи и сарафаны (белый цвет — цвет снега и смерти у славян), в других — черные (влияние христианского представления о скорби). В Архангельской губернии вообще голову невесты покрывал куколь, в котором обычно хоронили. После этого для девушки наступала пора исполнять обряд оплакивания своей судьбы. Мы уже привыкли за многие века считать, что так невеста прощалась с родительским домом. Но на самом деле из текста прощальных песен ясно, что речь идет о смерти: «за три леса, три горы и три реки», то есть в обитель нежити. По крайней мере, так расшифровывает эту формулу Владимир Пропп (1895-1970) в своей знаменитой книге «Исторические корни волшебной сказки». Невеста оплакивала себя как покойника: на Новгородчине, например, до сих пор поется о саване, который она хочет получить в подарок. Нередко девушка в плачах обращалась к кукушке с просьбой передать весточку родителям. Это тоже не случайно: кукушка считалась птицей, беспрепятственно летавшей между двумя мирами.
Во многих странах невестам было запрещено говорить, смеяться, выходить на улицу, иногда даже садиться за общий стол. Они мертвы,
им нельзя заниматься ничем, кроме приданого, и то лишь потому, что по поверьям, женским душам в потустороннем мире разрешено прясть и шить. Само слово «невеста» значит «неизвестная» (от «не ведать»), то есть обезличенная, как все покойники.
Некоторые обычаи хранят память о страхе, который когда-то испытывали родители перед своими «умершими» дочерьми. Именно он лежал в основе традиции запирать невест в чулане. В XIX веке этот обычай ещё практиковался, конечно чисто символически, в селах Рязанской и Псковской губерний. Для невест также шили специальные рубахи с рукавами ниже кистей, чтобы они не дотрагивались до людей и вещей — прикосновение мертвеца могло быть губительным. Наконец, и традиционное покрывало, трансформировавшееся позднее в фату, изначально было средством скрыть невестин взгляд, который некогда воспринимался всё равно что ведьмин.
В Рязани невест до сих пор называют «русалками». Сейчас это метафора, а раньше — нет: в русской демонологии русалками были заложные покойники, то есть те, кто умер раньше отмеренного ему срока: убитые не на войне, утонувшие или наложившие на себя руки. Они превращались в живых мертвецов, скитающихся между двумя мирами и приносящих зло живым, пока не выживут свой век и не уберутся к покойникам навсегда. Такими же были и невесты.
В этом контексте становится понятен изначальный смысл обычая устраивать для невесты накануне свадьбы баню. Это не что иное, как омовение перед похоронами. В карельских деревнях новобрачную после этого даже клали, как покойника, в красном углу под образами. За нашу долгую историю этот обычай был многократно переосмыслен. В большинстве случаев его воспринимали как ритуальное бракосочетание с духом воды — чтобы было больше детей. С XV века баню стали использовать ещё и для проведения последней девичьей вечеринки (мальчишников, кстати, тогда не было).
Зачем умирают невесты
Алексей Корзухин (1835-1894). «Девичник» (1889).
Баня всегда считалась самым «нечистым» местом в деревне или во дворе, кому надо пообщаться с бесами — пожалуйте сюда. Связь с миром мертвых здесь вполне очевидна
Замуж за медведя
Жених к свадьбе был уже инициирован и принят во взрослые члены племени, иначе он не имел права заводить семью. Отголоском этого обычая звучат особые фольклорные имена новобрачного, сохранившиеся в некоторых областях Центральной России. Так, в Смоленской губернии в XIX веке жениха все ещё называли «волком», а во Владимирской — «медведем». Уподобление зверю было забытым свидетельством того, что жених прошел обряд вступления в мужской союз, во время которого юношам необходимо было «превратиться» в своего тотемного предка. А волк и медведь считались мифологическими предками у большинства восточнославянских племен.
Итак, жених принадлежал к миру живых. Соответственно, в его задачу входило отправиться в мир мертвых, найти там свою невесту и вернуть её к жизни, сделав женщиной. Само прощание жениха с родителями и родственниками перед отъездом за невестой воспроизводит речь человека, лежащего на смертном одре.
Приехав к невесте, юноша обнаруживал, что её подруги не пускают его в дом.
В Нижегородской губернии «охранницы» прямо завляли, что в доме лежит мертвец. Единственный способ попасть туда — заплатить выкуп за ворота, двери, лестницу и т.?п. В архаичных представлениях это типичная ситуация для живого, попавшего в потусторонний мир. Изначально надо было правильно назвать имена всех входов и выходов, дабы они открылись. Нечто подобное описывалось ещё в Египетской книге мертвых. Позже ритуал называния трансформировался в требование денежного выкупа.
Подруги, не желающие отпускать невесту, выступают здесь в роли её загробных спутниц. Одинаково одетые, они требовали у жениха, чтобы тот угадал среди них свою суженую, иными словами, снял с нее мертвенную безликость. Угадывать надо было до трех раз. Если все попытки были неудачны, это считалось дурной приметой — брак не будет крепким.
Но жених являлся к невесте тоже не в одиночку, с ним были дружка (главный распорядитель из женатых родственников жениха) и тысяцкий (крестный жениха).
Это те, кого Пропп называет «волшебными помощниками», вроде Конька-Горбунка. Без них живой в мире мертвых очень уязвим, поскольку рискует встретиться с куда более коварными обитателями потустороннего мира, чем подруги невесты. Отсюда огромное количество свадебных оберегов — более четырехсот. Тысяцкий являлся держателем свадебной казны и выкупал все, что положено по обряду. А дружка орудовал кнутом, хлеща им крест-накрест, отпугивая бесов. Он же мог помогать жениху искать невесту. Через плечо у него было повязано особое полотенце — вышитый красным рушник.
Это был символ пути в иной мир: на рушниках опускали гроб в могилу, а иногда даже клали на покойного.
После благословения родителей невесты свадебный поезд. Невеста ехала со своей свахой и в некоторых случаях ложилась ей на колени, изображая умершую. В её руках был веник — оберег от нечистой силы, чтобы та не удерживала её от возвращения в мир живых.
В Костромской и Ростовской губерниях свадебный поезд по дороге заезжал на кладбище, дабы духи предков не были в обиде, что у них забирают некогда им принадлежавшее.
Но вот все предосторожности соблюдены, невеста выкуплена, совершен обряд освещение семейного союза и ее привезли в дом к жениху.
Здесь все участники свадьбы кропились колодезной водой, а телеги проезжали сквозь разложенный костер: полагалось очиститься после общения с миром мертвых. Тот же самый обряд, кстати, соблюдался на родинах, и на похоронах. В доме мужа невеста надевала белую рубаху с пестрой вышивкой и праздничную поневу (юбку) красного цвета. Девичья коса расплеталась, а на голову надевалась кичка — головной убор замужних женщин.
После молодых провожали в спальню. Наутро перед гостями появлялся заново рожденный человек, причем в древности это понималось буквально: та, что стала женой, меняла не только фамилию (родовое имя), но и личное имя. Эта метаморфоза «официально» закреплялась на следующий день через обряд поиска родственниками жениха невесты в доме её родителей: был человек — и нет. С той же целью проводились и поиски покойного. Так ставилась ритуальная точка.
Совсем не страшно
За ХХ столетие содержание и порядок традиционного свадебного обряда забылся окончательно. Из некоего сакрального акта пробуждения женского начала свадьба превратилась в большую вечеринку по случаю получения двумя молодыми людьми штампа в паспорте. Белоснежное платье невесты не имеет ничего общего с трауром. Жених из опасливо крадущегося по миру мертвых чужака стал безусловным хозяином положения. Он сам выкупает невесту и сам отгадывает загадки её подруг, вошедшие в моду в 1950-е годы.
Свидетели, пришедшие на смену дружке, нужны только для того, чтобы поставить свою подпись в ЗАГСе. За них все делает тамада или ресторанный распорядитель. Об их прежней роли напоминает лишь лента через плечо, в которую трансформировалось погребальное полотенце. Ритуальный веник давно превратился в невестин букет. Фата не обязательна: взор новобрачной теперь никого не пугает. От прежнего обычая остался лишь запрет молодоженам смотреть друг другу в глаза во время обмена кольцами, а то будут изменять. Плакать невесте теперь тоже незачем. Всплакнуть можно разве что с утра перед приездом жениха. Вместо кладбища новобрачные теперь заезжают к вечному огню или памятникам. Сохранились подношение каравая, осыпание зерном и монетами — это понятно: семейного согласия и достатка хочется во все времена. По этой же причине остались и многочисленные обереги. Смутным напоминанием о воскрешении новобрачной служит обряд её кражи в конце свадебного банкета, но здесь произошло явное смешение с кавказской традицией. И ищут её теперь не родственники, а молодой муж — так логичнее с точки зрения здравого смысла, ведь об истинном значении традиции уже никто не помнит.
