В пьесе речь идет о браке между сыном бригадира Иваном и дочерью советника Софьей. Оба молодых людей жениться друг на друге категорически не хотят. Софья обладала возвышенными качествами и идеалами, а Иван был глупым, напыщенным простаком, пытающимся строить из себя француза. Он недавно был в Париже, да и воспитывался французским кучером, поэтому понятия у него были исключительно французскими.
Обе семьи собрались в гостях у советника, в его личной деревне. Брак был выгоден бригадиру с материальной точки зрения, - у советника было много имений, а советнику очень нравилась бригадирша, поэтом он готов был, ради того, чтобы ее чаще видеть, выдать замуж дочь за ее сына. В свою очередь бригадир влюблен был в жену советника, и сын его Иванушка также питал к ней чувства. Советница, в свою очередь, отвечала взаимностью молодому Ивану. Они играли, обедали, беседовали друг с другом, ухаживали, признаваясь по кругу в своих чувствах.
Софья любила Добролюбова, - порядочного, чистого помыслами мужчину, который был беден, но пытался отсудить наследство в 2 тысячи душ, что впоследствии ему удалось. Собравшись все в одном доме из-за путаницы в чувствах одного к другому, все начинают узнавать сокровенные тайны друг друга. Абсурд этой ситуации довел до того, что обе семьи не на шутку разругались и стали врагами. Советнику стало стыдно за свои мотивы в браке дочери, поэтому он решил действовать по совести.
Добролюбову и Софье разрешили пожениться, чистота ее чувств и намерений победили корыстность и похоть окружающих ее людей.
Главная мысль
Автор в этой сатирической комедии пытается показать зрителю и читателю невежество, низкие помыслы и пресловутую необразованность главных героев. Пытается показать, как смешно выглядит тот, кто лишь пытается казаться умным и добронравным, но на самом деле живет своими мелкими делишками ради собственного наслаждения и обогащения.
Можете использовать этот текст для читательского дневника
Фонвизин. Все произведения
- Бригадир
- Недоросль
Бригадир. Картинка к рассказу
Сейчас читают
- Дюма
Это великий писатель, который смог проявить себя в различных сферах деятельности. Не ни одного жанра, существовавшего на момент его жизни, в котором он себя бы не попробовал. Человек, который не поддавался политическим взглядам
- Краткое содержание оперы Верди Аида
Джузеппе Верди написал «Аиду» на заказ для египетского паши. Ее впервые представили в Каирском оперном театре. Опера повествует о событиях, происходивших в Мемфисе и в городе Фивы во времена правления фараонов.
- Краткое содержание Гаргантюа и Пантагрюэль Франсуа Рабле
Читая, пейте, ешьте, не грустите, - так обращается рассказчик повествования к читателю. Автор говорит, что это повесть об ужасной жизни ее героев.
- Краткое содержание Честертон Тайна отца Брауна
Главный герой рассказа «Тайна отца Брауна» - священник. Мужчина обладал внешностью, которая не вязалась с его образом грозы преступного мира. Он был ничем не примечательным довольно
«Бригадир» - первая русская национально-самобытная комедия", которую Фонвизин писал с 1766 по 1769 г. Тема комедии, казалось бы, не нова. Еще со времен Кантемира русскими писателями велась борьба с раболепством перед иностранным, с французоманией. Заслугой Фонвизина явилось то, что он сумел показать французоманию дворянства как страшное социальное зло, разобщающее дворянское сословие с народом, Родиной, и запечатлел это с большой художественной убедительностью. Раскрытие этой темы заключено, прежде всего, в образах Иванушки и Советницы, которые стыдятся, что родились в России, и презирают русский язык как достояние «подлого» народа. Речь их пересыпана французскими словечками, и речевая характеристика, которой наделил своих персонажей Фонвизин, помогает раскрыть их невежественное и убогое «французобесие», презрение ко всему отечественному. Выведенные Фонвизиным персонажи комедии на редкость жизненны. Это почувствовали уже современники Фонвизина. Фонвизин уже в этой комедии стремится дать социальную детерминированность характеров, показать значение воспитания для формирования характера человека. В «Бригадире» тема значения воспитания, окружающей среды прозвучала отчетливо, и в дальнейшем она получает более глубокое и реалистическое осмысление в комедии Фонвизина «Недоросль». «Бригадир» - первая русская бытовая комедия, в которой жизненные ситуации, быт выведены на сцену. На сцене показана домашняя жизнь (вспомним дом Советника), здесь пьют чай, играют в карты, загадывают на картах. В этом также заключалось новаторство Фонвизина как драматурга, разрушавшего каноны комедии классицизма. Вместе с тем в комедии еще много традиционного, идущего от поэтики классицизма. Построение комедии довольно условно, фабула несложна. Комедия «Бригадир» оказала влияние на развитие русской комедии вообще и поздних комедий Сумарокова в частности. Она способствовала признанию Фонвизина-писателя в общественных кругах и его дружбе с Н. Паниным, которого Фонвизин называл «мужем истинного разума и честности, превыше нравов сего века».
Выведенные Фонвизиным персонажи комедии на редкость жизненны. Фонвизин уже в этой комедии стремится дать социальную детерминированность характеров, показать значение воспитания для формирования характера человека. Не только содержание речей персонажей, но и язык, которым они говорят, способствуют раскрытию характеров персонажей. В комедии Фонвизина индивидуализация языка Бригадира, Советника, Иванушки, Бригадирши и др. способствовала типизации характеров. Достаточно вспомнить диалоги Бригадира с Советницей, Советника с Бригадиршей, Иванушки с Советницей. Создавая реалистические типы помещиков-крепостников и раскрывая закономерность подобного произвола, Фонвизин в духе «Рассуждения о непременных государственных законах» надеется на возможность благоденственных перемен в государстве с по мощью введения «непременных» законов. Комедия Фонвизина обращена к реальной жизни. На глазах у зрителей развертывается жизнь семьи Простаковых, учителей, слуг. На сцене урок Митрофана, Тришка с кафтаном, которого ругает Простакова, драка Скотинина с Простаковой. Авторские ремарки тоже направлены на то, чтобы сделать более жизненными своих персонажей, раскрыть их психологическое состояние: «Софья, увидев Стародума, к нему подбегает». Такие ремарки, как «с досадой», «с робостью», «в восторге», «задрожав и грозя» и т. д., говорят о том или ином эмоциональном настрое действующих лиц. Для Фонвизина - писателя-публициста характерно, что, выступая в разных жанрах: комедиях, сатирах, письмах собственно публицистических произведениях, он стремится разъяснить свои политические воззрения, повлиять на изменение общественного порядка
ВОПРОС № 23
Сатирические произведения Д. И. Фонвизина ("Лисица-казнодей", "Послание к слугам моим ", "Всеобщая придворная грамматика ")
Принадлежность Фонвизина к просветительскому лагерю прослеживается в самых ранних его произведениях, как переводных, так и оригинальных. В начале 60-х годов он перевел и издал басни датского писателя Гольберга, антиклерикальную трагедию Вольтера «Альзира», дидактический роман Террасона «Геройская добродетель, или Жизнь Сифа, царя Египетского» и ряд других книг. К числу оригинальных опытов относится «Послание к слугам моим - Шумилову, Ваньке и Петрушке». Автор вспоминал впоследствии, что за это сочинение он прослыл у многих безбожником. В «Послании» сочетаются две темы: отрицание гармонического устройства мироздания, на котором настаивали церковники, и, как подтверждение этой мысли, - сатирическое изображение жизни Москвы и Петербурга. В стихотворении выведены реальные слуги Фонвизина, имена которых упоминаются в его письмах. Писатель обращается к ним с философским вопросом: «На что сей создан свет?», т. е. какую цель преследовал бог, создавая человека и человеческое общество. Задача оказывается слишком сложной для неподготовленных собеседников, в чем сразу же признается дядька Шумилов. Кучер Ванька, человек бывалый, может сказать лишь одно: мир держится на корысти и обмане:
Попы стараются обманывать народ,
Слуги дворецкого, дворецкие господ,
Друг друга господа, а знатные бояре
Нередко обмануть хотят и государя.
Лакей Петрушка дополняет мысль Ваньки сугубо практическим выводом. Если мир так порочен, то нужно извлечь из него как можно больше выгоды, не брезгуя никакими средствами. Однако зачем создан столь дурной свет, не знает и он. Поэтому все трое слуг обращаются за ответом к барину. Но и он не в силах решить этот вопрос. Форма «Послания» приближается к маленькой драматической сценке. Четко очерчены характеры каждого из собеседников: степенный дядька Шумилов, бойкий, смышленый Ванька, повидавший большой свет и составивший о нем свое нелестное мнение, и, наконец, Петрушка с его лакейским, циничным взглядом на жизнь.
Басня «Лисица-казнодей» (т. е. Лисица-проповедник) была написана около 1785 г. и опубликована анонимно в 1787 г. Сюжет ее заимствован из прозаической басни немецкого просветителя Х.Ф.Д. Шубарта. На похоронах Льва надгробную речь произносит Лисица, «с смиренной харею, в монашеском наряде». Она перечисляет «заслуги» и «добродетели» покойного царя, что дает Фонвизину возможность пародировать жанр похвального слова. Проблематика басни - осуждение деспотизма и раболепия - характерная черта творчества Фонвизина, равно как и тема «скотства» (Лев «был пресущий скот», «Он скотолюбие в душе своей питал»), широко представленная в его комедиях.
Особенностью творчества Фонвизина является органическое сочетание в большинстве его произведений сатирической остроты с общественно-политической направленностью. Сила Фонвизина - в его писательской и гражданской честности и прямоте. Он отважно и прямо выступал против социальной несправедливости, невежества и предрассудков своего класса и своей эпохи, разоблачал помещичий и самодержавно-бюрократический произвол.
ВОПРОС № 26
«Жанрово-стилевое своеобразие поэзии Г.Р. Державина 1779 года»
Как считал сам Державин, его собственная настоящая поэтическая деятельность началась с 1779 г., когда он окончательно отказался от попыток подражания своим поэтическим кумирам. В 1805 г., создавая автобиографическую записку и называя себя в ней в третьем лице, Державин так определил смысл происшедшего в его позиции перелома: «Он в выражении и стиле старался подражать г. Ломоносову, но, хотев парить, не мог выдержать постоянно, красивым набором слов, свойственного единственно российскому Пиндару велелепия и пышности. А для того с 1779 года избрал он совсем другой путь».
Некоторое представление о направлении, избранном Державиным в поэзии, могут дать три поэтические миниатюры 1779 г., символически связанные с его дальнейшим творчеством тем, что в живой поэтической ткани текстов выражают основу эстетической позиции Державина, определяя ее главные параметры:
Посвящения Ломоносову и Кантемиру воскрешают в эстетическом сознании Державина жанрово-стилевые традиции оды и сатиры. Эпитафия, развивающая традиционную тему скоротечности земной жизни и славы, выстроена на контрастном столкновении понятий «сияние - ничтожество», «герой - тлен». Именно контрастным соотношением элементов взаимопроникающих одических и сатирических мирообразов, контрастом жанра и стиля, контрастом понятийным отличается лирика Державина в тот момент, когда его поэтический голос набирает силу и происходит становление индивидуальной поэтической манеры в русле общей тенденции русской литературы 1760-1780-х гг. к синтезу ранее изолированных жанров и взаимопроникновению противоположных по иерархии жанрово-стилевых структур.
Первый пример такого сложного жанрового образования в лирике Державина - «Стихи на рождение в Севере порфирородного отрока» (1779), посвященные рождению будущего императора Александра I, старшего, внука Екатерины II. Тематически стихотворение, бесспорно, является торжественной одой. Но Державин называет свое стихотворение иначе - «Стихи», придавая ему тем самым характер камерной, домашней лирики. То, что впоследствии станут называть «стихами на случай», относится всецело к области интимной частной жизни человека. Таким образом, соединяя одический предмет с жанровой формой «стихов на случай», Державин упраздняет дистанцию между исторически и социально значимым фактом жизни государства и частной человеческой жизнью.
Это исчезновение дистанции определило поэтику «Стихов». Для своего произведения Державин подчеркнуто выбирает признанный метр анакреонтической оды - короткий четырехстопный хорей и начинает стихотворение подчеркнуто бурлескной картинкой русской зимы, созданной по традициям смешения высокой и низкой образности в бурлескном соединении античных аллегорических образов с достоверным пластически-бытовым описанием русской зимы. А чтобы адресат полемики стал очевиден, Державин начинает свои стихи слегка перефразированным стихом из знаменитейшей оды Ломоносова 1747 г.: «Где с мерзлыми Борей крылами…» :
Эстетический результат такого соединения аналогичен тому, которого достиг Богданович в поэме «Душенька»: соединяя миф и фольклор, Богданович нейтрализовал бытописание как художественный прием. Державин немного изменил сочетание этих категорий, соединив быт с мифологическим мирообразом, но сумма осталась приблизительно той же: в плясовом ритме четырехстопного хорея и в образе беловолосого седобородого «лихого старика» Борея, больше похожего на сказочного Деда Мороза, зазвучали фольклорные ассоциации, а общий тон повествования приобрел интонацию, которую Богданович назвал «забавным стихом», а Державин позже, в подражании оде Горация «Exegi monumentum» назовет «забавным русским слогом».
В результате того, что одическое государственное событие рождения престолонаследника предельно сближается с частной человеческой жизнью как ее равноправный факт, это событие и само по себе претерпевает изменения. В стихах Державина удачно использован интернациональный сказочный мотив принесения гениями даров царственному младенцу. Порфирородное дитя получает в дар все традиционные монаршие добродетели: «гром <...> предбудущих побед», «сияние порфир», «спокойствие и мир», «разум, духа высоту». Однако последний дар из этого смыслового ряда заметно выбивается: «Но последний, добродетель // Зарождаючи в нем, рек: // «Будь страстей твоих владетель, // Будь на троне человек!» (27).
В мотиве самообладания монарха и осознании его человеческой природы, естественно уравнивающей властителя с любым из его подданных, трудно не услышать отзвука основного лейтмотива сатирической публицистики 1769-1774 гг., впервые в истории русской литературы нового времени высказавшей мысль о том, что властитель - тоже человек, но сделавшей это в плане сатирического обличения человеческого несовершенства властителя. В «Стихах на рождение в Севере порфирородного отрока», при всех сложностях их синтетической жанрово-стилевой структуры, эта идея переведена в высокий одический план: «Се божественный, - вещали, - // Дар младенцу он избрал!».
Другое синтетическое жанровое образование в лирике 1779-1783 гг. предлагает ода «На смерть князя Мещерского» (1779). Тема смерти и утраты - традиционно элегическая, и в творчестве самого Державина последующих лет она будет находить как вполне адекватное жанровое воплощение (проникновенная элегия на смерть первой жены Державина, Екатерины Яковлевны, написанная в 1794 г.), так и травестированное: тема смерти, при всем своем трагизме, всегда осознавалась и воплощалась Державиным контрастно. Так, может быть, одно из самых характерных для державинского стиля поэтического мышления стихотворений, сжато демонстрирующее в четырех стихах неповторимость его поэтической манеры, тоже написано на смерть: «На смерть собачки Милушки, которая при получении известия о смерти Людовика XVI упала с колен хозяйки и убилась до смерти» (1793):
Равноправие всех фактов жизни в эстетическом сознании Державина делает для него возможным немыслимое - объединение абсолютно исторического происшествия, значимого для судеб человечества в целом (казнь Людовика XVI во время Великой французской революции) и факта абсолютно частной жизни (горестная участь комнатной собачки) в одной картине мира, где все живое и живущее неумолимо подвержено общей судьбе: жить и умереть. Так поэтический экспромт, воспринимаемый как озорная шутка, оказывается чреват глубоким философским смыслом, и неудивительно, что, обратившись к теме смерти в 1779 г., Державин на традиционно элегическую тему написал глубоко эмоциональную философскую оду.
«На смерть князя Мещерского» - всестороннее воплощение контрастности державинского поэтического мышления, в принципе не способного воспринимать мир однотонно, одноцветно, однозначно. Первый уровень контрастности, который прежде всего бросается в глаза, - это контрастность понятийная. Все стихотворение Державина выстроено на понятийных и тематических антитезах: «Едва увидел я сей свет, // Уже зубами смерть скрежещет», «Монарх и узник - снедь червей»; «Приемлем с жизнью смерть свою, // На то, чтоб умереть, родимся»; «Где стол был яств, там гроб стоит»; «Сегодня бог, а завтра прах» (29-30) - все эти чеканные афоризмы подчеркивают центральную антитезу стихотворения: «вечность - смерть», части которой, как будто бы противоположные по смыслу (вечность - бессмертие, смерть - небытие, конец), оказываются уподоблены друг другу в ходе развития поэтической мысли Державина: «Не мнит лишь смертный умирать // И быть себя он вечным чает» - «Подите счастьи прочь возможны, // Вы все пременны здесь и ложны: // Я в дверях вечности стою» (31).
И если способом контрастного противопоставления понятий Державин достигал единства поэтической мысли в своей философской оде, то единство ее текста определяется приемами повтора и анафоры, которые на композиционном уровне объединяют сходными зачинами стихи, содержащие контрастные понятия, а также сцепляют между собой строфы по принципу анафорического повтора от последнего стиха предыдущей строфы к первому стиху последующей:
Причем сам по себе прием анафоры оказывается, в плане выразительных средств, контрастно противоположен приему антитезы, функциональному в пределах одного стиха или одной строфы, тогда как анафора действует на стыках стихов и строф.
Контрастность словесно-тематическая и контрастность выразительных средств - приемов антитезы и анафоры, дополнена в оде «На смерть князя Мещерского» и контрастностью интонационной. Стихотворение в целом отличается чрезвычайной эмоциональной насыщенностью, и настроение трагического смятения и ужаса, заданное в первой строфе:
к концу стихотворения нагнетается до невыносимости, заставившей Белинского воскликнуть: «Как страшна его ода «На смерть князя Мещерского»: кровь стынет в жилах <...>!». Но вот последняя строфа - неожиданный вывод, сделанный поэтом из мрачного поэтического зрелища всепоглощающей смерти и контрастирующий с ним своей эпикурейски-жизнерадостной интонацией:
Этот интонационный перепад, связанный с обращением поэта к третьему лицу, заставляет обратить внимание на такое свойство державинского поэтического мышления, как его конкретность, составляющее контраст общему тону философской оды, оперирующей родовыми категориями и абстрактными понятиями. На склоне лет, в 1808 г., Державин написал к своим стихам «Объяснения», где откомментировал и оду «На смерть князя Мещерского». В частности, он счел нужным сообщить точно чин князя Мещерского: «Действительный тайный советник, <...> главный судья таможенной канцелярии», указать на его привычки: «Был большой хлебосол и жил весьма роскошно», а также сообщить о том, кто такой Перфильев: «Генерал-майор <...>, хороший друг князя Мещерского, с которым всякий день были вместе» (319).
В этом точном биографически-бытовом контексте стихотворение обретает дополнительный смысл: стих «Где стол был яств, там гроб стоит» начинает восприниматься не только как общефилософский контраст жизни и смерти, но и как национальный бытовой обычай (ставить гроб с покойником на стол) и как знак эпикурейского жизнелюбия хлебосольного князя Мещерского, с которым его разделяли его друзья - Перфильев и Державин. Таким образом, эпикурейская концовка стихотворения оказывается тесно связана с бытовой личностью князя Мещерского, смерть которого вызвала к жизни философскую оду-элегию Державина.
Так в поэзии 1779 г. намечаются основные эстетические принципы индивидуальной поэтической манеры Державина: тяготение к синтетическим жанровым структурам, контрастность и конкретность поэтического образного мышления, сближение категорий исторического события и обстоятельств частной жизни в тесной связи между биографическими фактами жизни поэта и его текстами, которые он считает нужным комментировать сообщениями о конкретных обстоятельствах их возникновения и сведениями об упомянутых в них людях. Все эти свойства становящейся индивидуальной поэтической манеры Державина как в фокусе собрались в его оде «Фелица», посвященной Екатерине II. С публикации этой оды в 1783 г. для Державина начинается литературная слава, для русской похвальной оды - новая жизнь лирического жанра, а для русской поэзии - новая эпоха ее развития.
Новаторский характер
Оды Державина «Фелица».
Все свойства становящейся индивидуальной поэтической манеры Державина собрались в его оде "Фелица", посвященной Екатерине II. С публикацией этой оды в 1783 г. к Державину приходит литературная слава, а к русской похвальной оде - новая жизнь лирического жанра. Начинается новая эпоха развития русской поэзии.
В плане выражения "Фелица" полностью соответствует канонам ломоносовской торжественной оды: четырехстопный ямб, десятистишная строфа с рифмовкой аБаБВВгДДг. Тем не менее, стилевая ее форма совершенно новая.
Державин использует сюжет "Сказки о царевиче Хлоре", которую Екатерина написала для своего маленького внука Александра: дочь киргиз-кайсацкого хана Фелица (от латинского felix - счастливый) и молодой царевич Хлор заняты поиском розы без шипов (аллегория добродетели), которую они и обретают, после многих препятствий и преодоления искушений, на вершине высокой горы, символизирующей духовное самосовершенствование.
Державин обращается к царице опосредованно, через ее художественный текст, чтобы по возможности избежать положенного возвышенного тона, необходимого при обращении к царственным особам непосредственно. Державин пишет оду от имени "некоторого татарского мурзы", обыграв предание о происхождении своего рода от татарского мурзы Багрима. В первой публикации ода "Фелица" называлась так: "Ода к премудрой киргиз-кайсацкой царевне Фелице, писанная некоторым татарским мурзою, издавна поселившимся в Москве, а живущим по делам своим в Санкт-Петербурге. Переведена с арабского языка".
В тексте оды имеются два плана: план автора и план героя, связанные между собою сюжетным мотивом поиска "розы без шипов" - добродетели, который Державин почерпнул из "Сказки о царевиче Хлоре". "Слабый", "развратный", "раб прихотей" мурза, от имени которого написана ода, обращается к добродетельной "богоподобной царевне" с просьбой о помощи в поисках "розы без шипов". Таким образом, ода соединяет в себе этические установки старших жанров - сатиры (обличение мурзы) и оды (прославление Фелицы), некогда абсолютно контрастных и изолированных.
Впервые в оде появляется
именно бытовая конкретность и достоверность облика Екатерины II в ее повседневных занятиях и привычках, перечисляя которые Державин удачно использовал мотив распорядка дня, восходящий к сатире II Кантемира "Филарет и "Евгений". Такого в русской литературе еще не допускалось.
Мурзам твоим не подражая, Тебе единой лишь пристойно.
Почасту ходишь ты пешком, Царевна! свет из тьмы творить;
И пища самая простая Деля Хаос на сферы стройно,
Бывает за твоим столом; Союзом целость их крепить;
Не дорожа твоим покоем, Из разногласия - согласье
Читаешь, пишешь пред налоем И из страстей свирепых счастье
И всем из твоего пера Ты можешь только созидать.
Блаженство смертным проливаешь: Так кормщик, через понт плывущий,
Подобно в карты не играешь, Ловя под парус ветр ревущий,
Как я, от утра до утра. Умеет судном управлять.
Индивидуализированному и конкретному персональному облику добродетели противостоит в оде "Фелица" обобщенный собирательный образ порока, но противостоит только этически: как эстетическая сущность, образ порока абсолютно тождествен образу добродетели, поскольку он является таким же синтезом одической и сатирической типологии образности, развернутым в том же самом сюжетном мотиве распорядка дня:
А я, проспавши до полудни, Таков, Фелица, я развратен!
Курю табак и кофе пью; Но на меня весь свет похож.
Преобращая в праздник будни, Кто сколько мудростью ни знатен,
Кружу в химерах мысль мою: Но всякий человек есть ложь.
То плен от персов похищаю, Не ходим света мы путями,
То стрелы к туркам обращаю; Бежим разврата за мечтами,
То, возмечтав, что я султан, Между лентяем и брюзгой,
Вселенну устрашаю взглядом; Между тщеславьем и пороком
То вдруг, прельщался нарядом, Нашел кто разве ненароком
Скачу к портному по кафтан. Путь доброжелатели прямой.
Единственное, в чем заключается эстетическая разница образов Фелицы-добродетели и мурзы-порока - это их соотнесенность с конкретными личностями державинских современников. В этом смысле Фелица-Екатерина является, по авторскому намерению, точным портретом, а мурза - маска автора оды, лирический субъект текста - собирательным, но конкретным до такой степени образом, что до сих пор его конкретность вводит исследователей творчества Державина в соблазн усмотреть в чертах этой маски сходство с лицом самого поэта, хотя сам Державин оставил недвусмысленные и точные указания на то, что прототипами для этого собирательного образа вельможи-царедворца ему послужили Потемкин, А. Орлов, П. И. Панин, С. К. Нарышкин с их характерными свойствами и бытовыми пристрастиями - "прихотливым нравом", "охотой до скачки лошадей", "упражнениями в нарядах", страстью ко "всякому молодечеству русскому" (кулачному бою, псовой охоте, роговой музыке). Создавая образ мурзы, Державин имел в виду и "вообще старинные обычаи и забавы русские".
Таким образом, в "Фелице" Державина ода и сатира, перекрещиваясь своими этическими жанрообразующими установками и эстетическими признаками типологии художественной образности, сливаются в один жанр, который, строго говоря, уже нельзя назвать ни сатирой, ни одой. "Фелица" Державина продолжает традиционно именоваться "одой” только за счет одических ассоциаций темы. Вообще же это - лирическое стихотворение, окончательно расставшееся с ораторской природой высокой торжественной оды и лишь частично пользующееся некоторыми способами сатирического миромоделирования.
Становление синтетического поэтического жанра, относящегося к области чистой лирики – вот основное достижение Державина 1779-1783 гг. И в совокупности его поэтических текстов этого периода очевидно обнаруживается процесс перестройки русской лирической поэзии в русле тех же самых закономерностей, которые мы уже имели случай наблюдать в публицистической прозе, беллетристике, стихотворном эпосе и комедиографии 1760-1780-х гг. За исключением драматургии - принципиально безавторского во внешних формах выражениях рода словесного творчества - во всех этих отраслях русской изящной словесности результатом скрещивания высокого и низкого мирообразов была активизация форм выражения авторского, личностного начала. Именно формы выражения личностного авторского начала через категорию лирического героя и поэта как образного единства, сплавляющего всю совокупность отдельных поэтических текстов в единое эстетическое целое, являются тем фактором, который обусловливает принципиальное новаторство Державина-поэта относительно предшествующей ему национальной поэтической традиции.
- Бригадир;
- Иванушка, сын его ;
- Бригадирша;
- Советник;
- Советница, жена его ;
- Софья, дочь советничья ;
- Добролюбов, любовник Софьи ;
- Слуга советничий.
Действие происходит в деревне советника, к которому, проезжая из Петербурга домой, заехал бригадир с женой и сыном.
Действие первое
Поместье советника. Комната, убранная по-деревенски. Бригадир, в сюртуке, ходит и курит табак. Сын его, в дезабилье, жеманясь, пьёт чай. Советник, в казакине, смотрит в календарь. Подле чайного столика сидит советница в дезабилье и, жеманясь, чай разливает. Бригадирша сидит одаль и вяжет чулок. Софья также сидит одаль и шьёт.
Разговор идёт о близкой свадьбе Софьи и Иванушки. Советница, Авдотья Потапьевна, считает, что падчерице повезло, «она идёт за того, который был в Париже». Иванушка недоволен этим браком, потому что его невеста не говорит по-французски. Советник и бригадир начинают хвалить друг друга. Советнику, Артамону Власьичу, нравится практичная бригадирша, Акулина Тимофеевна; бригадира, Игнатия Андреича, покоряет сентиментальная и жеманная советница. «Боже тебя сохрани от того, чтоб голова твоя наполнена была иным чем, кроме любезных романов! Кинь, душа моя, все науки на свете» - наставляет советница будущего зятя. Иванушка с гордостью признаётся, что «сам, кроме романов, ничего не читывал». Софья считает жениха дураком. В конце бессмысленной беседы все сходятся на том, что грамматика никому не нужна и в жизни пригодиться не может.
Входит слуга и объявляет о прибытии Добролюбова. Все выходят в сад. В комнате остаются советница и Иванушка. Советница жалуется на тупость и ограниченность своего мужа. Она умирает от скуки в этом захолустье, целый день примеряя головные уборы и гадая сама себе на картах. Иванушка насмехается над родителями, вздыхая, говорит, что двадцать пять лет живёт не с родителями, а с животными. Они густо пересыпают свою речь искажёнными французскими словами. Потом Авдотья Потапьевна и Иванушка начинают загадывать друг другу на картах и постепенно признаются в своих чувствах. Увидев приближающихся Софью и Добролюбова, парочка решает: «Нам надобно непременно оставить их в покое, чтобы они со временем в покое нас оставили».
Входят Добролюбов и Софья. Советница и Иванушка удаляются. Софье кажется, что «кроме бригадирши, здесь влюблены все до единого». «Разница состоит в том, что их любовь смешна, позорна и делает им бесчестье. Наша же любовь основана на честном намерении» - отвечает Добролюбов. Он сетует на свой малый достаток, из-за которого советник не согласен выдать за него Софью. Девушку «малый достаток не устрашает». Добролюбов надеется, что вскоре его положение изменится к лучшему благодаря выигранной судебной тяжбе. Чтобы не возбудить лишние подозрения, влюблённые возвращаются к гостям.
Действие второе
Входят советник и Софья. Она говорит отцу, что не хочет выходить замуж за Иванушку. Советник убеждён, что «отец и дети должны думать одинаково». Он говорит, что раньше сын отвечал за отца, а отец за сына и вспоминает времена, когда был судьёй. «Виноватый, бывало, платит за вину свою, а правый за свою правду; и так в моё время все довольны были: и судья, и истец, и ответчик. Наш брат, судья, для общей пользы, манеров на двадцать один указ толковать может» - говорит советник. Он велит Софье, чтобы она «указ идти замуж не толковала по судейскому обычаю», а шла бы, как велено, за Иванушку. «Только представьте себе моё несчастье: я женой буду такого дурака, который набит одними французскими глупостями, который не имеет ко мне не только любви, не малейшего почтения» - говорит Софья. Советник отвечает ей, что жених имеет хорошее достоинство - изрядные деревеньки, и Софья должна почитать жениха и угождать свекрови. Потом советник заставляет дочь: «Поди к гостям и как будто от себя выскажи ты своей свекрови будущей, что я, я наставляю тебя угождать ей».
Софья уходит. Советник остаётся один и признаётся себе, что выдаёт дочь против желания за Иванушку «для того только, чтоб чаще возмог я по родству видеться с возлюбленной сватьею». Входит бригадирша. Советник начинает говорить ей о своих грехах и «немощной плоти». Бригадирша не может понять его намёков. Тогда советник становится на колени и признаётся бригадирше в любви. В это время входит Иванушка. Советник видит его и вскакивает, а Иванушка хохочет и аплодирует. Советник, оторопев, выходит. Бригадирша по-прежнему ничего не понимает. Иванушка объясняет матери, что советник с ней «амурится». Бригадирша оскорблена.
Входит советница. Иванушка со смехом описывает ей сцену, свидетелем которой стал. Они шепчутся. В это время бригадирша собирается пойти к мужу и всё ему рассказать. Сын и советница хватают её за полы. Они убеждают бригадиршу, что Иванушка пошутил. Бригадирша успокаивается и выходит. Советница и Иванушка остаются одни. Советница обвиняет Иванушку в легкомыслии - если бы бригадир узнал обо всём, он увёз бы жену и сына из поместья. Иванушка заявляет: «Мне легкомыслие свойственно, а инако худо подражал бы я французам». Он говорит советнице, что хотел бы уехать с ней в Париж. Советница сообщает Иванушке, что бригадир влюблён в неё. Иванушка грозится вызвать отца на дуэль, потому что в Париже тоже был такой случай.
Входит бригадир, чтобы позвать гостей к столу. Он отправляет сына к невесте, чтобы остаться с советницей наедине. Иванушка уходить не желает. Советница подаёт ему руку, и Иванушка, жеманясь, ведёт её к столу. Бригадир, затаив зло на сына, идёт сзади.
Действие третье
Входят бригадир с сыном. Бригадиру стыдно за сына. Иванушка недоволен, что его хотят женить на русской. «Тело моё родилось в России, однако дух мой принадлежит короне французской» - заявляет он отцу и добавляет, что уважать отца не обязан. Бригадир сердится и грозится побить сына палкой. Входит бригадирша. Бригадир говорит ей, что сын совсем потерял ум. Он ругает жену за то, что она избаловала сына, не дала записать его в полк. Иванушка зевает. Бригадир грозится выхватить у Иванушки два ребра.
Входит советница и заступается за Иванушку. Она в восторге от Иванушки и просит его рассказать о своём пребывании в Париже. «В Париже все почитали меня так, как я заслуживаю. Где меня не видали, везде у всех радость являлась на лицах, и часто декларировали её таким чрезвычайным смехом, который прямо показывал, что они обо мне думают» - рассказывает Иванушка. Советница и бригадирша в восхищении. Бригадир не знает, смеяться ему или плакать. Ива-
нушка, раздражённый, выходит. Бригадирша кидается за ним.
Бригадир и советница остаются наедине. Советница говорит, что он слишком груб с сыном. Бригадир грозится: «Рано или поздно я из него французский дух вышибу». Он говорит, что «рассказы сына - пустошь». Пользуясь моментом, бригадир намекает советнице на свои чувства. Советница притворяется, что не понимает намёков. Тогда бригадир признаётся: «Глаза твои мне страшней всех пуль, ядер и картечи. Один первый их выстрел прострелил уже навылет моё сердце, и прежде, чем они меня ухлопают, сдаюся я твоим военнопленным». Советница по-прежнему притворяется непонимающей. «Я как храбрый полководец, а ты моя фортеция, которая как ни крепка, однако всё брешу в неё сделать можно» - заявляет бригадир.
Входят советник и Добролюбов. Он сообщает советнику, что его дело в суде уже решено в его пользу. Бригадир, раздосадованный, выходит. Добролюбов сообщает советнику и советнице, что имеет теперь две тысячи душ. Отношение советника к Добролюбову сразу меняется. «Ежели у кого есть две тысячи душ, то мне кажется, они все пороки наградить могут» - говорит он. Советница говорит Добролюбову, что ему пришло время жениться. «Я ни на ком жениться не хочу, когда вы не соглашаетесь за меня отдать дочь вашу» - говорит Добролюбов. Советник отвечает, что теперь он не против этого брака, но сейчас ничего решить не может и откладывает решение этого вопроса до утра.
Действие четвёртое
Добролюбов и Софья наедине. Добролюбов надеется, что его сватовство к Софье будет иметь счастливый исход. Софья сомневается в этом. Она знает, что её отец влюблён в бригадиршу. «Корыстолюбие делает из человека такие же чудеса, как и любовь» - говорит ей Добролюбов. «Корыстолюбие редко любовь побеждает» - возражает Софья.
Входит бригадирша, утирая слёзы. Она жалуется, что муж её отругал ни за что, ни про что. Софья и Добролюбов возмущены отношением бригадира к жене. Входят советница и Иванушка. Советница предлагает Иванушке сыграть партию в карты. Подают карточный стол. Советница, Иванушка, Софья и Добролюбов начинают играть в кадриль. Бригадирша этой игры не знает. Она садится в сторонку и наблюдает.
Входят бригадир и советник и начинают играть в шахматы. Бригадирша ничего не понимает в кадрили. Она начинает вспоминать, как раньше играла в марьяж, в дураки и в хрюшки. Потом хватает со стола карты и подбегает к советнику, чтобы показать, как играют в хрюшки. Советник смотрит на неё с нежностью. Бригадир бросает шахматы. Иванушка вскакивает и жалуется, что невозможно играть. «Слушай, жена! Ты куда ни придёшь, везде напроказишь. У кого нет ума, тот, подошедши к одному, всем помешать может» - говорит бригадир. Советник заступается за бригадиршу. Бригадир и советница говорят ему, чтобы не лез не в своё дело. Бригадирша отходит в сторону. Советница отсылает к ней Софью.
Советник говорит бригадиру, что он «весьма худо поступает со своей супругой». «Она не к месту печальна, не к добру весела, зажилась, греха много, некстати» - отвечает ему бригадир. Иванушка говорит, что смерти желать не надо даже собаке, не только матушке. Бригадир называет жену дурой и обвиняет в том, что она воспитала негодного сына. Советник снова заступается за бригадиршу, спорит с бригадиром. «Она смиренна, яко агнец, трудолюбива, яко пчела, прекрасна, яко райская птица и верна, яко горлица» - вздыхая, говорит советник.
Советница и Иванушка выходят, а бригадир и советник продолжают спорить. Каждый из них считает, что жена другого - самая лучшая. Вскоре они обнаруживают, что остались одни и решают пойти туда, где все.
Действие пятое
Бригадирша уговаривает Иванушку женится. Он отвечает, что желал бы быть от неё на сто миль французских, когда речь идёт о его женитьбе. «Наше дело сыскать тебе невесту, а твоё дело жениться» - говорит Иванушке бригадирша. Иванушка возмущён этими словами. Он начинает говорить с матерью по-французски, понимая при этом, что она не знает этого языка. Бригадирша обижается и уходит.
Входит советница. Ей кажется, что бригадир ревнует её к своему сыну. Советница говорит Иванушке, что их любовь нужно скрывать. Иванушка отвечает, что бригадир лезет не в своё дело. Советница жалуется на своего мужа, потом спрашивает у Иванушки, кто учил его французскому языку. «Я до отъезду моего в Париж был здесь на пансионе у французского кучера. Я одному ему должен за любовь к французам и за холодность к русским» - отвечает ей Иванушка. Советница заявляет: «С сего часу буду я в сердце моём сохранять истинное почтение к французским кучерам. Счастье твоё и моё, что ты попался к французскому кучеру». Потом она ещё раз напоминает Иванушке об осторожности.
В это время входят бригадир и советник и видят, как Иванушка кидается на колени перед советницей. Они возмущены до глубины души. Иванушка вскакивает с колен. Советник в ярости бранит его. Бригадир собирается поколотить сына. Советник сокрушается, что жена-злодейка лишила его чести.
В это время входят бригадирша, Софья и Добролюбов. Бригадир рассказывает жене о проделках её сына. Бригадирша не верит этому, она не допускает мысли, что сын может полюбить кого-то, кроме Софьи. «За такую безделицу честным людям сердиться невозможно. Между людьми, знающими свет, этому смеются» - говорит Иванушка. Бригадир отвечает, что намял бы бока тому, кто стал бы волочится за его женой. Советник грозится подать в суд на Иванушку и заявляет, что не хочет больше иметь его своим зятем. Тогда Иванушка рассказывает, что видел советника на коленях перед бригадиршей. Бригадир грозится изувечить советника. Тот, испугавшись, просит прощения. В это время не выдерживает советница и рассказывает, как бригадир молил её о любви. Бригадир и советник ссорятся окончательно. «Сей минуты выедем вон из такого дому, где я, честный человек, чуть было не сделался бездельником» - кричит бригадир. Иванушка и советница, прощаясь, бросаются друг другу в объятия. Бригадир и советник кидаются разнимать их. Бригадир с семьёй покидает поместье советника.
Остаются советник, советница, Добролюбов и Софья. Добролюбов просит руки Софьи. Советник отвечает согласием. «Будьте вы благополучны, а я, за все мои грехи, довольно господом наказан: вот моя геенна!» - говорит он. «Я желаю вам счастливой фортуны, а я до смерти страдать осуждена: вот мой тартар» - говорит советница. Софья и Добролюбов счастливы. Советник обращается к публике: «Говорят, что с совестью жить худо: а я сам теперь узнал, что жить без совести всего на свете хуже».
Хороший пересказ? Расскажи друзьям в соц.сети, пусть тоже подготовятся к уроку!
Творческая деятельность Фонвизина - автора «Лисицы - казнодея», «Послания к слугам», «Бригадир », «Рассуждения о непременных государственных законах», «Недоросля» и ряда острых сатирико - публицистических произведений, направленных против самодержавно - крепостнической политики Екатерины 2, - охватывает 1760 - 1780-е годы. Всё наиболее значительное, что было создано Фонвизиным, всё то, что делает его - по словам М. Горького - зачинателем «великолепнейшей и, может быть, наиболее социально - плодотворной линии русской литературы - линии обличительно - реалистической», теснейшим образом связано с идейными и художественно - эстетическими тенденциями, вызванными к жизни особенностями общественно - исторического развития России во вторую половину 18 века. Недаром ещё Белинский относил произведения Фонвизина к числу таких литературных памятников, которые важны «как моменты исторического развития и развития общественности у народа».
Фонвизин и в молодости и в зрелые годы считал, что дворянство несёт ответственность за положение в стране. Но он видел, что в подавляющем большинстве дворяне недостойны этой высокой роли. Представители господствующего сословия, они бесчеловечны, корыстны, невежественны и меньше всего думают об интересах родины. Обличение дворян, недостойных быть дворянами, и выяснение причин, уродующих человеческую личность, занимает огромное место в творчестве писателя.
Запутанный вопрос о датировке комедии в настоящее время может считаться решённым. Работа Фонвизина над «Бригадиром», если не полностью, то в значительной своей части, должна быть отнесена ко времени его полугодичного пребывания в Москве зимой 1768 - весной 1769 г. В апреле 1769 г. Фонвизин сообщал И.П.Елагину: «дописал почти свою комедию». В следующем письме к нему же он снова упоминает о комедии, повидимому уже оконченной. Думается, что уточнение датировки не так уж и существенно. Ясно одно: работа над комедией связана с кругом вопросов, поднятых в период созыва Комиссии по составлению Нового уложения. Фонвизин присоединялся к тем, кто, подобно Я.П.Козельскому, считал необходимым при помощи «праведных речей» показать картину русской жизни. Одновременно в «Бригадире» по - новому решался вопрос о путях создания национальной комедии, поставленный в кружке Елагина. Первая русская национально - бытовая комедия «Бригадир» Фонвизина является, прежде всего литературным памятником, отображающим борьбу передовых русских людей 18 века за национальную самобытность русской культуры. Фонвизин в своей комедии жестоко высмеял раболепство современного ему дворянского общества перед иностранной, в данном случае французской, цивилизацией.
Если Ломоносов и Суворов всеми силами противодействовали немецкому засилию, то ярким выражением того же процесса борьбы за национальную самобытность русской культуры является развернувшееся в русской художественной литературе, главным образом начиная с середины 18 века, обличение дворянского пристрастия к французам. Осмеяние «французомании» не случайно заняло такое видное место в русской литературе второй половины 18 века, так как именно в эту пору на смену немцам, наводнявшим Россию в первую половину века, нахлынули французы. Особенным покровительством пользовались они при дворе Елизаветы. Вслед за придворной средой «французомания» охватила достаточно широкие круги русского общества, не исключая и высших слоёв духовенства. Нельзя сказать, чтобы правительство Елизаветы и правительство Екатерины не принимали никаких мер к обузданию этого зла, но меры эти были весьма мало действенными. Главная роль в борьбе с засилием иностранных проходимцев и тлетворным влиянием их на русское дворянское общество принадлежала писателям. Обличение этого «чужебесия» становится одной из основных тем в русской литературе второй половины 18 века, особенно в комедии и в сатире, - одной из форм борьбы за национальное воспитание и чистоту национального языка.
На смену классицизма идёт сентиментализм. Воздействие эстетики сентиментализма с большей или меньшей силой сказалось во всех жанрах русской литературы. Ранее и отчётливее всего его признаки проявились на театральной сцене, где наибольшее распространение получает смешанный жанр. В 60 -х - начале 70-х годов, несмотря на ожесточенное противодействие Сумарокова, «вполз» на русскую сцену «новый и пакостный род слёзных комедий», как характеризовал этот защитник устоев классицизма всю новую «чувствительную» драматургию. К вящему негодованию Сумарокова эти «слёзные комедии» заслужили «всенародную похвалу и рукоплескание». Самое проникновение на русскую сцену смешанного жанра свидетельствовало о демократизации русского театра, о новых эстетических требованиях, предъявляемых к нему новым, более демократическим зрителем.
В тесном взаимодействии с передовыми идейными и художественными устремлениями русской литературной интеллигенции 60 - 80-х годов 18 века и развивается творчество Фонвизина - публициста, сатирика и драматурга, в произведениях которого нашли свое наиболее полное выражение отличительные особенности идеологии русского Просвещения и лучшие завоевания русской литературы на путях к критическому реализму.
В «Чистосердечном признании» Фонвизин говорит о том, что определением своим под начальством Елагина он был обязан успеху сделанного им перевода трагедии Вольтера «Альзира». Этот перевод был начат Фонвизиным, возможно, ещё в Москве, но окончен по переезде в Петербург. Эта пьеса проникнута антиклерикальной тенденцией. Выбор именно этой трагедии был глубоко закономерен для Фонвизина, оригинальное творчество которого, начиная с «Лисицы - казнодея» и «Послания к слугам» и кончая письмами из Италии, насыщено антиклерикальными настроениями.
Вольтер выступил в «Альзире» против насилий, совершаемых якобы во имя торжества христианства цивилизованными колонизаторами в покорённых ими странах. В конце трагедии умирающий правитель Перу дон Гусман, осудив свои жестокости над порабощённым народом, обращается к своему убийце Замору со словами примирения, которые звучат как апофеоз христианской религии, но по существу не сглаживают общего антиклерикального тона пьесы.
Трагедия Вольтера одновременно полна тирад, выражающих заветные мысли писателя - просветителя по вопросам морали и политики. В уста Альзиры, например, вложен следующий выпад против деспотизма:
Ты видишь деспотическое зверство этих тиранов; они воображают, что небо для них одних создало Америку, что они родились её королями.
Переводя соответствующие строки, Фонвизин внес в них некий отсутствующий в подлиннике оттенок:
Неограниченну зришь власть тиранов сих, Им кажется, что сей и создан свет для них, Что власти должен быть злодейской он покорным.
Словами о неограниченности власти Фонвизин как бы раскрывает причину и сущность деспотического правления. Возможно, что это место перевода в какой - то мере отражает настроения некоторых кругов русского дворянства, мечтавших об ограничении самодержавия и предпринимавших к тому реальные, хотя и бесплодные попытки.
Литературные качества перевода Фонвизина в разное время расценивались не одинаково.
«Сей перевод есть не что иное, как грех юности моея, - писал впоследствии сам Фонвизин, - но со всем тем встречаются и в нём хорошие стихи». П.А.Вяземский, приведя в своей книге о Фонвизине только что процитированные строки, иронически замечает: «Признаемся, должно иметь родительское сочувствие для подобной встречи. Нам со стороны не удалось встретить ни одного хорошего стиха». Столь резко выраженное отрицательное суждение Вяземского о переводе Фонвизина не может быть принято без оговорок. Как отмечает П.Н.Берков, Вяземский «оценивает фонвизинский перевод не с исторической, а с абсолютной точки зрения, оценивает его с позиций литературных вкусов пушкинской эпохи. Между тем, для своего времени фонвизинский перевод «Альзиры» вполне удовлетворителен и, может быть, стоит даже выше других стихотворных и прозаических переводных и оригинальных произведений 1750 - 1760гг.»
Правда, Фонвизин далеко не в совершенстве знал французский язык в пору своей работы над переводом «Альзиры». Об этом говорят допущенные в нем смысловые ошибки, послужившие пищей для злоязычия. Так, например, в четвёртом явлении второго действия Фонвизин спутал слово «sabre» (сабля) со словом «sable» (песок), что сделалось притчей во языцех для разных насмешников. Через двадцать лет А.С.Хвостов в своём издевательском послании к Фонвизину припомнил ему этот невольный промах:
Не ты ль у старика Вольтера отнял честь,
Как удалось тебе Альзиру перевесть?
Что муза у тебя с душою покривила.
Напав в иных местах на смысл Вольтеров с тыла;
И что меж прочими в трагедии есть стих,
Которого она совсем не разумела,
Не ты в том виноват: чего она смотрела!
Нельзя, чтоб ты меча с песком не распознал,
Ни столько мудрыми очами захворал.
Несмотря на отдельные ошибки переводчика и тяжеловесность стиха, он к своей задаче отнесся весьма серьёзно и добросовестно. В некоторых местах его перевод не только очень близок к подлиннику, но и в литературном отношении действительно не уступает другим стихотворным переводам того времени. В качестве примера можно привести следующий отрывок из диалога Гусмана с Альзирой:
Я вижу искренность в словах теперь твоих,
И знаю, что ещё из мыслей ты своих
Замора мертвого поднесь не истребила…
…Возможно ль, чтобы он еще мой дух мутил?
Я варвара сего живого победил, -
Могу ли мертвого теперь его страшиться?
Не оскорбляй меня, престань о нем крушиться,
Ты тем бесславие влечешь обоим нам;
Я ревность чувствую к лиющимся слезам.
Теперь уж места нет ни ревности, ни злобе;
Что сделает тебе соперник твой во гробе?
Несчастной сей стране Замор надеждой был,
Любила я его и он меня любил.
Признаюсь в том тебе, что смерть сего героя
Лишила в жизни сей навек меня покоя.
Вспоминая об этом первом успехе своем на литературном поприще, Фонвизин рассказывает в «Чистосердечном признании»: «…между тем перевод мой «Альзиры» стал делать много шума и я сам начал иметь некоторое мнение о моем даровании; но признаюсь, что будучи недоволен переводом, не отдал его ни на театр, ни в печать».
Если в 1763г. Фонвизин не решился отдать «ни на театр, ни в печать» свой перевод трагедии Вольтера «Альзира», то уже в конце 1764г. На сцене Российского театра была поставлена его полуоригинальная комедия «Корион». Образцом для этой пьесы послужила Фонвизину французская комедия Грессе «Sidney» («Сидней».)
«Корион» Фонвизина занимает определенное место в истории русской драматургии 60 - х годов 18 века. Пьеса интересна, прежде всего, как первая русская стихотворная комедия. Сюжет её искусственен. Корион, изменивший когда - то любимой девушке, раскаивается, но поздно: Зеновия исчезла. Не видя цели в жизни, Корион принимает яд. Через несколько минут он видит у себя в доме любящую Зеновию. Он хочет жить, но яд принят. Драматическая коллизия разрешается комически: предусмотрительный слуга Андрей подменил яд водою.
Приспособление иностранного подлинника к русской действительности проявилось в «Корионе» Фонвизина, прежде всего, в устранении иностранных имён. Героям пьесы присвоены хотя и редкие, но встречающиеся в православных святцах имена Кориона, Менандра и Зеновии. Писатель не решается еще дать персонажам своей пьесы общеупотребительные русские имена. Только слугу Фонвизин считает возможным назвать Андреем. Пятое действующее лицо комедии - крестьянин - вовсе не имеет имени. В подлиннике Кориону соответствует Сидней, Менандру - Гамильтон, Зеновии - Розалия, Андрею - Дюмон, крестьянину - садовник Анри. Шестое действующее лицо комедии Грессе - Матюрина, дочь садовника, - у Фонвизина отсутствует. Чтобы придать пьесе национальную окраску, Фонвизин, к тому же, перенес место действия в подмосковную усадьбу и ввёл отсутствующий в подлиннике и первый на русской сцене образ крепостного крестьянина. С ним пришли и просторечье и черты быта крепостной деревни. «Не дай вконец мне разориться! » «Да мы разорены », - твердит крестьянин, умоляя не посылать его в Москву с письмом Кориона. Помимо оброка, крестьяне платят бесчисленные подати,
От коих уже мы погибли - сто вконец.
Нередко ездит к нам из города гонец.
И в город старосту с собою он таскает,
Которого - сто мир, сложившись, выкупает…
Немало и того сбирается в народе,
Цем кланяемся мы поцасту воеводе,
К тому же сборщики драгуны ездят к нам
И без посцады бьют кнутами по спинам,
Коль денег - ста когда даем мы им немного.
Зрители могли посмеяться над корявой речью мужика, его цоканьем, но хоть на секунду должны были задуматься вместе с Андреем:
Какую бедную крестьяне жизнь ведут,
Коль грабят их и те, которым предан суд!
Андрей непохож на своего забитого деревенского собрата. Остроумный и насмешливый, он сочетает в себе черты всех слуг из «Послания».
Иной из них, служа и телеси и духу,
Во здравие свое до смерти гнет сивуху;
Иной и день и ночь, пролив струями пот,
Гоняясь за скотом и сам бывает скот,
И лучшие из них равняются со пнями, -
смеется Андрей над сельскими дворянами. Знает он и нравы столичного барства.
Вам счастья своего недолго будет ждать,
Коль станете во всем вы знатным угождать:
Известны вам самим больших господ законы,
Что жалуют они нижайшие поклоны;
Умножьте вы число особою своей
Стоящих с трепетом в передних их людей, -
уговаривает смышленый слуга своего барина.
Эти сатирические строки, жалкий облик разоренного крепостного, содержат во сто раз больше правды, чем надуманный сюжет, и показывают, о чем думал в молодости создатель «Недоросля».
На поставленный в «Послании к слугам» вопрос: в чем смысл жизни - отвечали слова друга Кориона Менандра:
Кто к общей пользе все старанья приложил
И к славе своего отечества служил,
Тот в жизнь свою вкусил веселие прямое.
Служению отечеству, «общей пользе» и отдал в дальнейшем свою жизнь писатель.
Появление пьес Фонвизина, Елагина, Ельчанинова вызвало различные толки. Одним переделки нравились, другие считали, что пьесы должны быть либо переводными, либо оригинальными.
С обоснованием теории «преложения » пьес «на русские нравы » выступил Лукин. Напомнив, что переделки были благосклонно встречены при дворе и бросив, таким образом, тень на тех, кто осмеливался думать иначе, чем императрица и ее приближенные, Лукин приступает к сути дела. Перевод, - говорит он, - не волнует зрителей, ибо он дает представление о жизни другого народа, а театр должен исправлять пороки своих единоземцев. Поэтому, заимствуя основу произведения, следует изменить положения, чуждые русскому быту, назвать героев русскими именами, место действия перенести в Россию. Великолепный чтец, Фонвизин начал читать «Бригадира » в домах своих друзей. Слухи об отличном чтении интереснейшего нового произведения пошли по столице. Комедией заинтересовался граф Г.Г.Орлов, знавший писателя как переводчика «Альзиры», и рассказал о ней императрице. Автора пригласили в Петергоф, где летом находился двор. 29 июня после бала писатель прочёл свою комедию в присутствии Екатерины 2 и ее приближённых. В первую минуту он оробел, но затем читал с обыкновенным для него искусством. Императрица слушала доброжелательно, шутила и похвалила писателя.
Дня через три к Фонвизину подошел воспитатель наследника престола граф Никита Иванович Панин и поздравил с успехом:
Ныне во всем Петергофе ни о чем другом не говорят, как о комедии и чтении вашем… Государыня похваляет сочинение ваше, и все вообще очень довольны.
Панин добавил, что и наследник выразил желание услышать комедию. Чтение у Павла состоялось немедленно после возвращения в Петербург. Комедия понравилась. Наиболее тонкого и умного ценителя - Панина - привлекла типичность образа бригадирши.
Я вижу, - сказал он, - что вы очень хорошо нравы наши знаете, ибо Бригадирша ваша всем родня; никто сказать не может, что такую же Акулину Тимофеевну не имеет или бабушку, или тетушку, или какую - нибудь свойственницу.
На эту же типичность персонажей комедии указывает анонимная эпиграмма, помещенная в 1780 г. На страницах «Санкт-петербургского вестника»:
На некоторую зрительницу
Комедии Бригадира.
Весьма веселую вчера играли драму
Хотя смеялись все, но я приметил даму,
Котора смехом всех была раздражена,
В советнице себя увидела она.
В отличие от персонажей современных им комедий действующие лица в «Бригадире» представляют собою не просто олицетворения того или иного характера, а художественные образы - типы. Фонвизин первым из русских драматургов подошел к изображению персонажей в их социальной обусловленности.
Художественное новаторство «Бригадира» начинается с первой сцены.
Для своего времени подобная ремарка была подлинным откровением. То, что Фонвизин как бы видел собственными глазами, он сумел заставить видеть читателя и зрителя, а режиссера - реализовать на сцене, построить бытовую картину. Фонвизин подсказал каждому персонажу его сценическое поведение и даже форму одежды.
«Театр представляет комнату, убранную по - деревенски. Бригадир, в сюртуке, ходит и курит табак. Сын его, в дезабилье, кобенеся, пьёт чай. Советник, в казакине, смотрит в календарь. По другую сторону стоит столик с чайным прибором, подле которого сидит советница в дезабилье и корнете и, жеманеся, чай разливает. Бригадирша сидит одаль и чулок вяжет. Софья также сидит одаль и шьет в тамбуре».
Мы еще не знаем, кто эти люди, но ясно, что это русские дворяне; в какой - то степени намечены их взаимоотношения и характеры. Бригадир, привыкший к движению солдат, ходит по сцене. Советница, хозяйка дома, разливает чай. Родство душ Иванушки и советницы чувствуется и в однотипных заграничных туалетах, и в манерах, выразительно определенных словами «кобеняся» и «жеманяся». Домовитая бригадирша и в гостях вяжет чулок.
Еще интереснее сцена игры в карты и шахматы в четвёртом акте. Играть собираются четверо - Иван, Советница, Добролюбов и Бригадирша - в карты и двое - Бригадир и Советник - в шахматы. Советник приказывает подать стол и карты. Иван разбирает карты и подает каждому карту для выбора мест. Бригадирша не знает этого обычая и задает вопросы, глупые, с точки зрения опытных картёжников. Непонятна ей и затеянная игра. «Бывало, как мы заведем игру, так или в марьяж, или в дурака; а всего веселей, бывало, в хрюшки. Раздадут по три карточки: у кого пикус, тот и вышел, а кто останется, так драньё такое подымут, что животики надорвешь». Она схватывает сданные карты и подбегает к Советнику. «Держа в одной руке карты, одним пальцем шмыгает, между тем Советник останавливает игру в шахматы и смотрит на нее с нежностью». Фонвизин мастерски группирует их и завязывает перекрестный разговор.
«Бригадир» был первой пьесой, которую Фонвизин сочинил после принятого им решения перейти к социально важным темам. Комедия заняла полемическую позицию по отношению к чувствительным комедиям. Вместе с тем «Бригадир» идёт мимо генеральной тематической линии драматического творчества Фонвизина. Пьеса направлена против взяточничества судей, против злоупотреблений в судопроизводстве, против галломании. Фонвизин в своей пьесе использует определенно русские имена для своих персонажей. Мы видим два семейства: Игнатий Андреевич, Акулина Тимофеевна, их сын Иван; Артамон Власьич, вторая жена его Авдотья Потапьевна, и дочь его Софья.
И напротив, комедии Сумарокова, действительно, не могли вполне удовлетворить зрителя. Говорилось будто бы о России, а имена персонажей звучали не по - русски. Комедия «Тресотиниус» (Оронт, Клариса,дочь его; Дорант, любовник ее; Ксаксоксимениус; Брамарбас, офицер самохвал; Ераст, забияка и др.); комедия «Чудовищи» (Бармас; Гидима, жена его; Инфимена,дочь их; Валер, любовник ее; Дюлиж, петиметр и др.); комедия «Пустая ссора»(Оронт; Салмина, жена его; Деламида,дочь их; Фатюй; Кимар и др.). Обстановка и отдельные детали не соответствовали русскому быту. Но когда в 1769 г. Екатерина 2 вслед за Лукиным попыталась зачеркнуть сделанное Сумароковым, в защиту старейшего русского драматурга выступил выдающийся русский просветитель Н.И.Новиков.
В сумароковских комедиях осмеивалось слепое подражание дворян западу, неуважение к родине, их невежество, взяточничество, развращенность нравов, распад семьи, дурное отношение к слугам. В баснях и сатирах Сумароков бичевал неправосудие чиновников, спесь бездельников - дворян, требовал от них служения отечеству, говорил о природном равенстве людей.
Мужик и пьет и ест, родился и умрет,
Господский также сын, хотя и слаще жрет,
И благородие свое нередко славит,
Что целый полк людей на карту он поставит.
Ах, должно ли людьми скотине обладать?
Жизненности выведенных Фонвизиным образов способствует не только то, что говорят действующие лица его комедии, но и то, как говорят. «В «Бригадире» в первый раз услышали на сцене нашей язык натуральный, остроумный», - писал Вяземский. Впервые персонажи театральной пьесы заговорили живым, разговорным языком, но при этом речь каждого из них зазвучала с присущими ему особенностями. В языке Бригадира ощутимы военные термины и обороты; речь Советника соткана из приказных выражений и изречений «от писания»; Иванушка и Советница щеголяют французскими словечками; язык Бригадирши лишен всякой искусственности и насыщен элементами просторечия. Из всех действующих лиц комедии более или менее безличным, книжно - литературным языком изъясняются только Софья и Добролюбов.
В намеренно сгущенных индивидуальных особенностях речи персонажей заключается основной комизм отдельных сцен. Таковы, например, сцены, в которых советник пытается обольстить бригадиршу, а бригадир домогается взаимности советницы.
Уже в первом явлении первого действия советник сластолюбиво поглядывает на бригадиршу, бросая реплику в сторону: «Сокровище, а не женщина! Какие у нее медоточивые уста! Послушать ее только, так раб греха и будешь: нельзя не прельститься ». В третьем явлении второго действия, улучив удобную минуту, это «раб греха» начинает при бригадирше вздыхать «о своем окаянстве » и признается в том, что грешит перед нею «оком и помышлением ». На недоуменный вопрос бригадирши, неужели это грешно, если она смотрит на него и обоими глазами, советник - согласно ремарке Фонвизина - «говорит как суевер »,что «око » является для него соблазном и что ему необходимо «исткнуть » его для своего «душевного спасения ». Все лицемерие этих слов откровенно обнажается в дальнейшем диалоге советника с бригадиршей:
Бригадирша. Так ты и вправду, мой батюшка, глазок себе выколоть хочешь?
Советник. (говорит как ябедник и суевер). Когда все грешное мое тело заповедям сопротивляется, так, конечно, и руки мои не столь праведны, чтоб они одни взялися исполнять пиcание; да я страшусь теплыя веры твоего сожителя: страшусь, чтоб он, узрев грех мой, не совершил на мне заповеди божией.
Бригадирша. Да какой грех?
Советник. Грех, ему же вси смертнии поработилися. Каждый человек имеет дух и тело. Дух хотя и бодр, да плоть немощна. К тому же несть греха, иже не может бытии очищен покаянием…. (С нежностию) Согрешим и покаемся.
Бригадирша. Как не согрешить, батюшка! Един бог без греха.
Советник. Так, моя матушка. И ты сама теперь исповедуешь, что ты причастна греху сему.
Бригадирша. Я исповедываюся, батюшка, всегда в великий пост на первой. Да скажи мне, пожалуй, что тебе до грехов моих нужды?
Советник. До грехов твоих мне такая же нужда, как и до спасения. Я хочу, чтоб твои грехи и мои были и те же и чтоб не могло ничто разрушити совокупления душ и телес наших.
Бригадирша. А что это, батюшка, совокупление? Я церковного - то языка столько же мало смышлю, как и французского…
Далее выясняется, что единственный язык, который разумеет бригадирша, это язык ее супруга Игнатия Андреевича: «Все слова выговаривает он так чисто, так речисто, как попугай». И, действительно, еще в первом действии комедии, когда советник велеречиво рассуждает о «медоточивых устах» бригадирши, бригадир, глядя на советницу, роняет в сторону одну короткую фразу: «Здешняя хозяйка не моей бабе чета». Так же решительно приступает он к объяснению с советницей:
Бригадир. …Я, матушка, с тобой давно уже поговорить хотел, да проклятый сын мой с безделками своими мешал мне всякий раз… Без него я давно бы тебе сказал мой секрет и взял бы от тебя ответ.
Советница. Какой секрет? Какой ответ?
Бригадир. Я чинов не люблю, а хочу одного из двух: да или нет?
Советница. Да чего вы хотите? Что вы так переменились?
Бригадир. О, ежели бы ты знала, какая теперь во мне тревога, когда смотрю я на твои бодрые очи!
Советница. Что это за тревога?
Бригадир. Тревога, которой я гораздо больше опасаюсь, нежели идучи против целой неприятельской армии. Глаза твои мне страшнее всех пуль, ядер и картечей. Один первый их выстрел прострелил уже навылет мое сердце, и прежде, нежели они меня ухлопают, сдаюся я твоим военнопленным.
Советница. Я, сударь, дискуру твоего вовсе не понимаю и для того, с позволения вашего, я вас оставляю.
Бригадир. Постой, матушка. Я тебе вытолкую все гораздо яснее; представь себе фортецию, которую хочет взять храбрый генерал. Что он тогда в себе чувствует? Точно то теперь и я, как храбрый полководец, а ты - моя фортеция, которая как ни крепка, однако все брешу в нее сделать можно.
Диалог это построен как композиционная параллель к диалогу советника с бригадиршей. Однако между этими двумя диалогами есть существенная разница. Бригадирша с полным простодушием не понимает намеков советника, тогда как советница в ответ на признание бригадира жеманно прикидывается не понимающей его «дискуру». Между тем еще в предыдущем действии она передает Иванушке свое наблюдение, что его отец «смертно влюблен» в нее.
Салонный жаргон включал в себя и обрывки французских фраз, и французские слова с русскими грамматическими окончаниями, и фразеологические кальки, и, наконец, русские слова, произносимые с французским акцентом. В соответствии с этими особенностями салонного жаргона речь советницы и Иванушки не состоит из беспрерывного чередования русских и французских слов и оборотов. Значительные части их диалогов, особенно же в тех случаях, когда в разговоре принимают участие посторонние лица, ведутся на общепонятном русском языке. Но пользуясь выражением лукинского Верхоглядова, Иванушка и советница «орнируют» (украшают) свою речь французскими восклицаниями, короткими французскими фразами и русифицированными французскими словами. При этом, как всякий жаргон, салонный «язык» Иванушки и советницы отличается полной непринужденностью:
Советница. Знаешь ли что, душа моя? Мне кажется, будто твой отец очень ревнует; нам как возможно стараться надобно скрывать любовь нашу.
Иван. Madame, возможно ли скрыть пожар? И такой сильный, car je brule - moi.
Советница. Я боюсь того, чтоб, сведав о нашем пламени, твой отец и дурак муж мой не пришли его тушить.
Иван. Так, vous avez raison; это такие люди, которые не в свои дела вступаться любят.
Советница. А особливо муж мой. Ему ничего нет приятнее, как быть замешану mal a propos в такое дело, которое до него не принадлежит, и чем меньше ему нужды до нашего пламени, тем больше он в том интересоваться будет.
Иван. Le diable m"emporte! Какая бы ему тут была нужда?
Советница. Вот какая: он говорит, жизнь моя, что будто муж и жена составляют одного человека.
Иван. Тем лучше; par consequent, ежели тебе приятно любить меня, так и ему должно то быть приятно, что ты меня любишь.
Советница. Конешно, он сам себе контрадирует.
Иван. Madame, ты не была в Париже, а знаешь все французские слова. (Садятся оба). D "ou vient cela& Avouez (с весёлым видом), не имела ли ты коннесансу с каким-нибудь французом?
Прослушав комедию Фонвизина, Н.И.Панин говорил автору: «…Я удивляюсь вашему искусству, как вы, заставя говорить такую дурищу во все пять актов, сделали однако роль ее столь интересною, что все хочется ее слушать». Глупая, грубая, донельзя жадная, готовая за рубль вытерпеть «горячку с пятнами», Акулина Тимофеевна - смешная «дурища». Но в этой нелепой тупой женщине Фонвизин увидел страдающего человека. Много натерпелась она, таскаясь за мужем «по походам без жалования», знает и поныне крутой нрав своего благоверного. «Резнет меня чем ни попало», - не без основания опасается она и уходит «поплакать в свою волю» подальше, чтоб муж не видал. «Закажу и другу и ворогу идти замуж», - говорит она в горькую минуту.
Как человек, испытавший горе, Акулина Тимофеевна умеет и других пожалеть: ее нелегкая доля - обычная судьба офицерских жен.
«Вить я, мать моя, не одна замужем. Мое житье - то худо - худо, а все не так, как, бывало, наших офицершей. Я всего нагляделась. У нас был нашего полку первой роты капитан, по прозванью Гвоздилов; жена у него была такая изрядная, изрядная молодка. Так, бывало, он рассерчает за что - нибудь, а больше хмельной: так, веришь ли богу, мать моя, что гвоздит он, гвоздит ее, бывало, в чем душа останется, а ни дай ни вынеси за что. Ну, мы, наше сторона дело, а ино наплачешься, на нее глядя», - печально повествует Акулина Тимофеевна.
«Пожалуйте, сударыня, перестаньте рассказывать о том, что взмущает человечество» , - останавливает ее Софья. На это бригадирша с законным упреком отвечает: «Вот, матушка, ты и слушать об этом не хочешь, каково же было терпеть капитанше?»
Этих слёз бригадирши не заметил Никита Панин. Для него «дурища» Акулина Тимофеевна была смешна и в этой сцене. Между тем образ бригадирши сложнее, чем он кажется. Глупости от нее отнять нельзя. Вот почему, проявляя участие к слезам бригадирши, положительный герой комедии Добролюбов на ее вопрос: «А вы сами видите, дура ли я?» - отвечает с худо скрытой иронией: «Конечно, видим, сударыня ». В реплике Добролюбова на слова бригадирши: «Этого еще не бывало, чтоб он убил меня до смерти. Нет. Нет еще» - чувствуется подавленный смешок («Об этом, сударыня, вас никто и не спрашивает» ).
И до этого рассказа, показывающего типичность судьбы Акулины Тимофеевны, и после него зритель потешается над ее чудачествами. Но заставив пожалеть бригадиршу, почувствовать ее совсем не глупые жалобы, Фонвизин создавал образ, выходящий за пределы воплощения невежества, глупости и скупости. Перед нами забитый человек, несчастная жена и любящая мать. В угождении мужу и сыну состояла и состоит вся ее жизнь. Презираемая и обижаемая ими, она заботится о них. У ней одной есть какое - то дело, и не случайно она одна не участвует в любовной путанице.
Как во всякой пьесе, написанной в соответствии с эстетическими требованиями классицизма, в «Бригадире» много условного, начиная с сюжета. По остроумному выражению Вяземского, содержание комедии представляет собой некую «симметрию в волокитстве»: бригадир по - солдатски штурмует сердце советницы; советник, прибегая к выспренней церковной лексике, уговаривает бригадиршу «согрешить и покаяться»; советница «не без склонности» к Иванушке, а он к ней; Софья, которую отец прочит в жены Иванушке, любит Добролюбова и встречает с его стороны взаимность. Выигранная Добролюбовым тяжба, делающая его владельцем двух тысяч душ крестьян, и случайно открытые советником «амуры» Иванушки с советницей приводят к тому, что Софья становится невестой Добролюбова. «Симметрия в волокитстве» определяется уже в первом действии комедии и вызывает реплику Софьи: «…кроме бригадирши, кажется мне, будто здесь влюблены все до единого».
В дальнейшем ходе пьесы отрицательные персонажи обнаруживают свои любовные желания, заставляя зрителя убедиться в том, что «их любовь смешна, позорна и делает им бесчестие»; в то же время положительные герои выказывают сое чувство друг к другу, которое основано «на честном намерении» и должно привлечь к ним симпатии публики. В первом же действии все персонажи раскрывают основные свойства своего характера; только характер бригадирши, как уже отмечалось ранее, углубляется во втором явлении четвертого действия. Установить сколько - нибудь четкую закономерность в композиции комедии едва ли возможно. Связь между отдельными актами и сценами в достаточной степени случайна. Комическое действие в пьесе заменено комическими разговорами. В советской литературе о Фонвизине была сделана попытка доказать, что статичность комедии наиболее соответствует ее содержанию. Попытка эта принадлежит Л.И.Кулаковой. «На какие действия способны советница и Иванушка, единственным «делом» которых является перемена туалета и флирт? - спрашивает Кулакова. - Что могут делать советник, представленный вне канцелярии, бригадир вне воинской части? Бездеятельность, отсутствие каких бы то ни было интересов, духовное убожество великолепно характеризуются пустыми разговорами героев комедии. И «любовь» их смешна потому, что основой ее является тоже безделье». Соображения Кулаковой нельзя отказать в остроумии, но трудно поверить, чтобы Фонвизин сознательно стремился статичностью композиции подчеркнуть безделье, в котором прозябают персонажи его комедии. Возможно, что отсутствие сценического действия - результат недостаточной зрелости драматургического мастерства Фонвизина в пору создания «Бригадира».
Чего в «Бригадире» действительно нет, так это именно конфликта как столкновения и борьбы, хотя его возможность и очевидна в противостоянии Софьи и Добролюбова всем остальным персонажам. В результате сферы и мира порока и добродетели оказываются недостаточно дифференцированы, т.е. положительные и отрицательные герои недостаточно противопоставлены. Хотя перспектива возможности такого расподобления налицо: хотя бы в нейтральной стилистике речевых характеристик Софьи и Добролюбова, которые не связаны комически-пародийным заданием имитации какого бы то ни было стиля. Несомненно, что Фонвизин разделяет просвещенных и непросвещенных дворян. Добролюбов и Софья не похожи на остальных действующих лиц, но краски этих образов еще не отчетливы, внимание автора сосредоточено на изображении пороков и недостатков, типичных для дворянской среды. В Добролюбове и Софье якобы следует видеть «робкую и еще художественно несовершенную попытку изобразить «новых людей», появившихся в России». Художественная слабость выведенных в «Бригадире» положительных образов, по мнению Макогоненко, «определена тем, что Фонвизин изобразил общественное явление, еще только обозначившееся. Еще в самой жизни неясна была та роль. Которую займут «новые люди» среди дворян в политической жизни страны». При всей заманчивости подобного истолкования образов Софьи и Добролюбова оно представляется надуманным. Характеризуя положительных персонажей «Бригадира», Макогоненко как бы дописывает их образы, находит в них то, чего в них нет. По существу же Софья и добролюбов остаются традиционными положительными героями комедии, выдержанной в канонах классицизма.
Таким образом, Добролюбов и Софья относятся к просвещенным дворянам, но по сути своей они такие же крепостники, как и остальные персонажи пьесы. Они пока не готовы к активным действиям, поэтому конфликт не переходит в борьбу. Комедия только ставила вопрос о необходимости широкого просвещения, коренного пересмотра системы воспитания.
Для написания контрольной работы я использовала литературу
· Лебедева, О.Б. История русской литературы 18 века, - М.: Высш.шк.,2003.
· Всеволодский-Гернгросс В.Н. Фонвизин-драматург: Пособие для учителя. - М., 1960.
· Кулакова Л.И. Денис Иванович Фонвизин. - М., Л., 1966.
· Пигарев К.В. Творчество Фонвизина. - М., 1953.
Бригадир.
Иванушка, сын его.
Бригадирша.
Советник.
Советница, жена его.
Софья, дочь советничья.
Добролюбов, любовник Софьи.
Бригадир. Очень изрядно, добрый сосед. Мы хотя друг друга и недавно узнали, однако это не помешало мне, проезжая из Петербурга домой, заехать к вам в деревню с женою и сыном. Такой советник, как ты, достоин быть другом от армии бригадиру, и я начал уже со всеми вами обходиться без чинов.
Советница. Для нас, сударь, фасоны не нужны. Мы сами в деревне обходимся со всеми без церемонии.
Бригадирша. Ах, мать моя! Да какая церемония меж нами, когда (указывая на советника) хочет он выдать за нашего Иванушку дочь свою, а ты свою падчерицу, с божиим благословением? А чтоб лучше на него, господа, положиться было можно, то даете вы ей и родительское свое награждение. На что тут церемония?
Советница. Ах, сколь счастлива дочь наша! Она идет за того, который был в Париже. Ах, радость моя! Я довольно знаю, каково жить с тем мужем, который в Париже не был.
Сын (вслушавшись, приподнимает шишку колпака). Madame! я благодарю вас за вашу учтивость. Признаюсь, что я хотел бы иметь и сам такую жену, с которою бы я говорить не мог иным языком, кроме французского. Наша жизнь пошла бы гораздо счастливее.
Бригадирша. О Иванушка! Бог милостив. Вы, конечно, станете жить лучше нашего. Ты, слава богу, в военной службе не служил, и жена твоя не будет ни таскаться по походам без жалованья, ни отвечать дома за то, чем в строю мужа раздразнили. Мой Игнатий Андреевич вымещал на мне вину каждого рядового.
Бригадир. Жена, не все ври, что знаешь.
Советник. Полно, соседушка. Не греши, ради бога. Не гневи господа. Знаешь ли ты, какую разумную сожительницу имеешь? Она годится быть коллегии президентом. Вот как премудра Акулина Тимофеевна.
Бригадир. Премудра! Вот-на, соседушка! Ты, жалуя нас, так говорить изволишь, а мне кажется, будто премудрость ее очень на глупость походит. Иное дело твоя Авдотья Потапьевна. О! я сказать ей могу, в глаза и за глаза, что ума у нее целая палата. Я мужчина и бригадир, однако ей-ей рад бы потерять все мои патенты на чины, которые купил я кровию моею, лишь бы только иметь разум ее высокородия.
Бригадирша. Не греши, мой батюшка, ради бога, У него генералитет, штаб и обер-офицеры в одном ранге.
Бригадир. Ай, жена! Я тебе говорю, не вступайся. Или я скоро сделаю то, что и впрямь на твоей голове нечего считать будет. Как бы ты бога-то узнала побольше, так бы ты такой пустоши и не болтала. Как можно подумать, что богу, который всё знает, неизвестен будто наш табель о рангах? Стыдное дело.
