Касаясь в статье «Великая надежда Достоевского» вопроса о роли западной культуры в творчестве русского писателя, Ю. Селезнев говорил следующее: «Постигая и творчески претворяя опыт своих предшественников, Достоевский открывал перед художественной литературой новые цели, задачи, возможности, он возводил литературу в новое качество, и именно с этой точки зрения мы должны определить и мировое значение Достоевского». Здесь, думается, вполне уместны слова главного героя романа писателя «Идиот» князя Мышкина: «Мы такие разные люди на вид… по многим обстоятельствам, что у нас, пожалуй, и не может быть много точек общих, но, знаете, я в эту последнюю идею сам не верю, потому очень часто только так кажется, что нет точек общих, а они очень есть…». И эти «общие точки» мы можем вернее отыскать в христианстве как первооснове православного и католического виденья мира. Здесь, думается, наибольший интерес представляет сопоставление образов идеальных литературных героев с Христом в западноевропейской и русской классике XIX века (Бальзак – Достоевский).
В «Предисловии к “Человеческой комедии”» (далее – «Предисловие…») Бальзак приводит следующее утверждение: «Христианство, и особенно католичество <…> представляя собою целостную систему подавления порочных стремлений человека, является величайшею основою социального порядка». В то же время нужно отметить, что писателя в его творчестве сдерживали оковы физиологизма, от которых он – будучи продуктом своего времени и заложником собственной системы – так и не смог, на наш взгляд, избавиться. Роман «Отец Горио» – произведение «узловое», «от которого протягиваются тематические нити ко многим романам и повестям Бальзака» (О. Данилова), здесь не исключение. Что же касается идеи всей бальзаковской эпопеи, то писатель в самом начале «Предисловия…» указывает, что она «родилась из сравнения человечества с животным миром», иными словами, она основана на сопоставлении различных человеческих чувств с животными инстинктами (а нередко и на приравнивании к ним).
Все персонажи романа «Отец Горио» – как и творений последующих –наблюдаются автором со стороны, а их мыслям и поступкам даются научные определения. Действительно, идея, возникшая из такого сравнения, никогда не сможет обеспечить ту ясность смысла, к которой – в процессе обнаружения, «в чем человеческие Общества отдаляются или приближаются к вечному закону, к истине, к красоте (то есть к Богу – В.П.)» – стремился Бальзак. В то же время мы можем отметить существенные отступления мысли писателя от такого, скажем, художественного зоологизма, с которыми как раз и связаны высшие достижения творчества Бальзака, в итоге принесшие ему мировую славу. «Бальзак велик! – с восхищением напишет в письме брату Михаилу 17-летний Достоевский. – Его характеры – произведения ума вселенной! Не дух времени, но целые тысячелетия приготовили бореньем своим такую развязку в душе человека».
«Общие точки» между Бальзаком и Достоевским можно отыскать в общей для католичества и православия вере в возможность поступательного развития человеческой личности. Бальзак: «Я верю в совершенствование самого человека. Те, кто думает найти у меня намерение рассматривать человека как создание законченное, сильно ошибаются». Достоевский: «Человек есть на земле существо только развивающееся, следовательно, не оконченное, а переходное».
Замысел «Человеческой комедии» в «Предисловии…» Бальзак определяет как «драму с тремя-четырьмя тысячами действующих лиц», как «историю человеческого сердца», «историю нравов». Однако смысл этого титанического по объему замысла для самого его творца остается неясным. Эта неясность, думается, напрямую связана с отсутствием нравственной сверхзадачи в силу того же подавляющего характера католичества. У Достоевского такая сверхзадача была. Она вытекает из православного понимания сущности Христа и идеально сформулирована, как нам представляется, Гоголем в письме «Исторический живописец Иванов» («Выбранные места из переписки с друзьями»): «<…> изобразить в лицах весь ход обращения человека ко Христу!».
Одной из ведущих в творчестве французского классика была проблема власти денег. Писатель явно симпатизирует тем своим героям, которые борются с этим социальным злом. Может быть, именно подобные мысли на время сблизили молодого Достоевского с творчеством Бальзака. Во всяком случае, первой печатной работой начинающего писателя был перевод романа «Евгения Гранде», главная героиня которого долгое время ведет неравный бой за личное счастье со своекорыстными интересами своего отца-деспота.
Такое узкое понимание разграничения добра и зла впоследствии было отвергнуто Достоевским. В «Зимних заметках о летних впечатлениях» писатель приводит слова одного француза о Гарибальди, который, обладая двадцатью миллионами казенных денег, «не утаил ничего и сдал правительству всё счетом до последнего су», хотя вовсе мог этого не делать. «Это почти невероятно!!» – восклицает француз. Русский путешественник со скрытой иронией отмечает, «как наивно, как чистосердечно он это проговорил» и в свою очередь удивляется: «Но в добродетель, в добродетель-то зачем возводить?». «Такой катехизис о добродетелях составляет худой симптом в жизни нации», заключает автор.
Свое отношение к вере и к современности Достоевский раз и навсегда определил на страницах известного письма Н. Фонвизиной, написанного по выходе из омского острога зимой 1854 года: «Я – дитя века, дитя неверия и сомнения <…> до гробовой крышки <…> И, однако же <…> я сложил в себе символ веры, в котором всё для меня ясно и свято. Этот символ очень прост, вот он: верить, что нет ничего прекраснее, глубже, симпа<ти>чнее, разумнее, мужественнее и совершеннее Христа, и не только нет, но с ревнивою любовью говорю себе, что и не может быть. Мало того, если б кто мне доказал, что Христос вне истины <…> мне хотелось бы оставаться со Христом, нежели с истиной».
Содержание романа «Отец Горио» Бальзак выразил в следующем кратком наброске: «Старичок – семейный пансион – 600 франков ренты – лишает себя всего ради дочерей, причем у обеих имеется по 50 000 франков дохода; умирает, как собака». Писатель напрямую сравнивает Горио с Иисусом, видя божественный образ сквозь призму полотен гуманистов эпохи Возрождения: «Чтоб описать лицо этого Христа-отца, пришлось бы поискать сравнений среди образов, созданных великими мастерами кисти для изображения муки, которую претерпел спаситель человечества за благо всего мира».
При таком сравнении как бы на второй план отходит даже, скажем, небезупречное прошлое старого вермишельщика. Он нажил свое богатство, «когда в Париже установилась огромная цена на хлеб. У дверей булочных люди дрались до смертоубийства, а в это время некоторые лица преспокойно покупали макароны в бакалейных лавках». За этими сухими фактами стоят человеческие трагедии гораздо страшнее той, что описывает нам автор. По логике писателя получается, что горячая любовь к людям близким, подкрепленная отказом от денег в их пользу, может искупить и перевесить любые человеческие слабости и даже пороки. Находясь в огне своих чувств к дочерям, Горио сам сравнивает себя с Господом, причем далеко не в пользу последнего. В избытке отцовской страсти Горио доходит до откровенного богохульства: «Ведь я бы продал Отца и Сына и Святого Духа, лишь бы избавить моих дочек от одной слезинки!».
Эти слова сразу же вызывают в памяти широко известное высказывание одного из героев Достоевского Ивана Карамазова – «От высшей гармонии отказываюсь. Не стоит она слезинки хотя бы одного только замученного ребенка», которое нередко приписывалось самому Достоевскому. Однако нужно помнить, что, во-первых, в данном случае оно принадлежит фактически идеологу убийства собственного отца, а во-вторых, из слов Ивана мы узнаем, что причины появления детских слез совсем иные, более страшные, нежели те, которые называет бальзаковский герой.
То чрезмерное чувство, которое старый вермишельщик испытывает к своим дочерям, трудно назвать любовью, причем любовью отцовской. Сомнения вызывают хотя бы такие строки: «Он ложился у ног дочери и целовал их <…> творил такие безрассудства, на какие способен только любовник…». Сам Бальзак характеризует это чувство следующим образом: «Папаша Горио был великолепен <…> в озарении пламенной отцовской страсти <…> Взять хотя бы самое невежественное существо: стоит ему проявить подлинную, сильную любовь, оно сейчас же начинает излучать особый ток, который преображает его внешность, оживляет жесты, скрашивает голос». Иными словами, для самого писателя понятия «любовь» и «страсть» здесь являются синонимами.
Другой синоним любви у Бальзака мы находим в его характеристике отношения Горио к своей жене, рано ушедшей из жизни. Автор романа определяет эту любовь как «горячую признательность всех честных душ к источнику их наслаждений». Но ставя любовь на одну доску со страстью и источником наслаждений, Бальзак противоречит сам себе, отмечая, что «со смертью жены привязанность Горио к детям перешла разумные границы». Примечательно, что, неоднократно приравнивая своих дочерей к ангелам, Горио подчеркивает исключительно их внешнюю красоту. Красота внутренняя ему неведома, не смог он ее воспитать и в своих дочерях.
Старый вермишельщик ради мимолетного наслаждения дочерей готов переступить через все заповеди Христа, продолжателем которого он якобы является. «Я убью другого человека <…> Кабы знать, где можно украсть…», – восклицает он, узнав, что у Максима де Трая, любовника его дочери Анастази, без которого она якобы не может жить, остался карточный долг в двенадцать тысяч франков. Поведению Горио можно дать лишь единственное объяснение: он готов страдать, чтобы избавить дочерей от страданий эвдемонистических, хоть на миг продлить их наслаждение комфортом.
«Нет счастья в комфорте, – провозгласил Достоевский, формулируя идею «Преступления и наказания» и одновременно выявляя специфику православного воззрения, – покупается счастье страданием. Таков закон нашей планеты». «Тут нет никакой несправедливости, – продолжает свою мысль писатель, – ибо жизненное знание и сознание <…> приобретается опытом pro и contra, которое нужно перетащить на себе».
Истинность чувств старого вермишельщика к своим детям раскрывается полностью тогда, когда он уже лежит на смертном одре: «За деньги купишь все, даже дочерей. О, мои деньги, где они?!». Но постепенно, параллельно стремительному усилению физических страданий героя, начинается медленное исцеление души, отзывающееся в длинном и противоречивом монологе умирающего старика: «Господи <…> почему же ты заставляешь меня мучиться теперь? Я вполне искупил свой грех – свою чрезмерную любовь». Здесь герой Бальзака впервые называет свое изначальное отношение к дочерям его собственным именем (грех), что несомненно указывает на возможность нравственного перерождения, хотя бы и в последние минуты жизни. Однако бывший торговец не признает справедливости выпавших на его долю испытаний, поэтому он спорит, даже торгуется с Богом, а не молит об облегчении страданий. Читателя в данном вопросе может удивить тот факт, что подобное поведение Горио не осуждается другими героями и самим писателем. Ответ здесь можно найти в истории формирования католического мировосприятия.
Известный русский публицист и богослов М. Новоселов (1864 – 1928), опираясь на значимые европейские и отечественные первоисточники, отмечал, что западное христианство с самого начала впитало в себя дух Древнего Рима, который «по справедливости считается носителем и выразителем права, закона», поэтому «становясь христианином, римлянин и христианство старался понять именно с этой стороны – он и в нем искал прежде всего состоятельности правовой». Западный христианин ощущал себя в правовом союзе с Создателем, где он сам «стоит пред лицом Божиим совсем не в положении безответного, всем ему обязанного грешника; он наклонен представлять себя более или менее независимым, обещанную награду он ожидает получить не по милости Божией, а как должное за свои труды». Вернемся же, однако, к умирающему Горио.
Проходит немного времени – которое для человека, испытывающего страшнейшие телесные муки, должно быть, кажется вечностью – и, казалось бы, полное раскаяние свершилось: «Я жалкий человек, – признается Горио, – и наказан поделом. Один я был причиной распущенности дочерей: я их избаловал». Но он, даже находясь при смерти, не может изжить в себе торговца: «Напишите им, что я могу оставить миллионы! <…> Если даже они придут из жадности, лучше я обманусь, но их увижу. Я требую дочерей! Я создал их! Они мои!».
Образ отца Горио у нас может вызвать лишь жалость и сострадание, но никак не преклонение и даже не оправдание. В то же время этот образ очень близок католическому постренессансному восприятию распинаемого Христа, когда акцентируется сам факт Его безмерных страданий, но не их направленность (Спаситель) и качество («претерпеть в чистейшей непорочности все мучения» по словам Филарета Московского).
В. Кожинов справедливо замечает, что Достоевский в своих произведениях «испытывает людей до конца. И все же человек остается человеком в полном смысле слова – и в это нельзя не верить, живя в художественном мире Достоевского». По Достоевскому отказ от денег, от комфорта – далеко не самый значимый поступок в жизни человека и уж тем более не повод для безоговорочной святости, поскольку он очевиден и естественен для православной личности. И это ощущают все герои писателя, у которых, выражаясь словами гоголевского Тараса Бульбы, осталась та самая «крупица русского чувства». Вот сцена из романа «Идиот». Настасья Филипповна бросает в огонь пачку денег – целое состояние. Даже процентщик Птицын на вопрос генерала Епанчина отвечает, что этот поступок, «может быть, не совсем сумасшествие». Собравшиеся у Настасьи Филипповны по-разному реагируют на это неординарное действие: «Все <…> лезли смотреть, все восклицали… Иные даже вскочили на стулья, чтобы смотреть через головы. Дарья Алексеевна выскочила в другую комнату <…> Красавица немка убежала». Вот уж невольно вспомнится: что русскому хорошо, то немцу (читай – западноевропейцу) смерть. Иволгин «не мог отвести глаз от огня, от затлевшейся пачки; но, казалось, что-то новое взошло ему в душу <…> через несколько мгновений всем стало ясно, что он не пойдет за пачкой, не хочет идти». В итоге он отказывается сделать последний шаг ради достижения своей «наполеоновской» цели, так долго бывшей для него основной, едва ли не единственной. А вот как оценила тот поступок Настасья Филипповна: «А не пошел-таки, выдержал! Значит, самолюбия еще больше, чем жажды денег. Ничего, очнется!». Личность по-своему сильная и волевая, Настасья Филипповна, смело бросив вызов комфорту, не может преодолеть самого главного своего недостатка – самолюбия. Она по своей мерке оценивает этот важный перелом в душе Иволгина. Возможно, это и стало одной из главных причин непризнания князем за ней абсолютного совершенства.
Единственное средство, которое по мнению князя Мышкина максимально приблизит человека к Богу, – это сострадание. Вот что говорит герой о возможности духовного воскресения Рогожина и Настасьи Филипповны, а равно и всех заблудших душ: «Когда он (Рогожин – В.П.) узнает всю истину и когда убедится, какое жалкое существо эта поврежденная, полоумная (Настасья Филипповна – В.П.), – разве не простит он ей тогда все прежнее, все мучения свои? Разве не станет ее слугой, братом, другом, провидением? Сострадание осмыслит и научит самого Рогожина. Сострадание есть главнейший и, может быть, единственный закон бытия всего человечества».
При всем этом князь Мышкин персонаж отнюдь не статичный, абсолютно идеальный изначально. Пожертвовав ради несчастной, гонимой всеми Мари в самом начале своего жизненного пути своей единственной материальной ценностью – бриллиантовой булавкой, – он не остановился на половине дороги и сумел показать десяткам местных школьников, где проходит настоящая граница между добром и злом. И здесь перед ним бессильны вековые предрассудки, подкрепленные силой местной власти. Он способен научить состраданию других потому, что сам учится ему всю жизнь, постепенно, по капле выдавливая из себя дьявола.
Как известно, на первых этапах работы над романом Достоевский именует Льва Николаевича Мышкина не иначе, как князь-Христос. В самом же произведении – в отличие от романа Бальзака – мы подобного определения ни разу не встретим. Уже на этом основании, на наш взгляд, едва ли стоит соглашаться с теми исследователями, которые пытаются доказать или опровергнуть адекватность личности князя Мышкина «идеалу человека во плоти» (определение Христа Достоевским). Писатель мог взять на себя смелость попытки изображения человека, строящего всю свою жизнь по заповедям Христовым. Он не просто хотел изобразить в своём романе идеал Христа на земле, которому можно и должно следовать человеку, но и показал этот образ в развитии. В этом и заключается, на наш взгляд, особый смысл «Идиота» как русского романа: читатель должен сам проследить путь стремления князя к идеалу Христа, поверить в возможность, казалось бы, невозможного на земле. «Человек – справедливо замечал М. Новоселов – спасается тем, что он находится в самом тесном единении со Христом, как ветвь с виноградной лозой». Тут православный богослов приводит слова Христа: «Я есмь истинная виноградная Лоза, а Отец Мой – Виноградарь. Всякую у Меня ветвь, не приносящую плода, Он отсекает; и всякую, приносящую плод, очищает, чтобы более принесла плода <…> Пребудьте во Мне, и Я в вас. Как ветвь не может приносить плода сама собою, если не будет на лозе, так и вы, если не будете во Мне. Кто не пребудет во Мне, извергнется вон, как ветвь, и засохнет; а такие ветви собирают и бросают в огонь, и они сгорают» (Ин.15, 1 – 6).
В «Предисловии…», датированным июлем 1842 года (то есть через 7 лет после написания романа «Отец Горио»), Бальзак не упоминает имени Горио в числе «безупречных (в смысле добродетельности) лиц» – героев «Человеческой комедии». Это позволяет нам если не утверждать, то хотя бы обоснованно предполагать, что гений Запада и гений России, исходя из «общих точек» христианской первоосновы, осознавали невозможность абсолютного достижения на земле идеала Христа, позволяющего смело ставить дефис между именем Богочеловека и самым что ни на есть «положительно прекрасным» (Достоевский), или «безупречным» (Бальзак) героем.
Общаясь с коллегами или друзьями, Вы наверняка не раз замечали, что с одним человеком гораздо проще договориться, чем с другим. Кто-то вызывает необоснованную радость, даже если Вы всего лишь встретили его в коридоре офиса, а кто-то - глухое недовольство. Однако мы не задумываемся над нашими эмоциями. И очень зря.
Существует такая наука, как соционика . Она изучает восприятие человеком разных событий и информации об окружающем его мире, и помогает устанавливать отношения между ними. Ученые пока не могут прийти к одному выводу - считать эту науку обособленной от психологии или вспомогательной. Однако этим нисколько не умаляется ее важность. Почему?
Зная основы соционики и умея определять типы личности, Вы сможете завести хорошие дружеские и партнерские отношения, или понять, насколько человек подходит Вам. В последнее время проходить соционические тесты при приеме на вакантную должность - работодатели хотят наперед знать, с кем им «придется иметь дело». Ответы на простые вопросы помогают узнать больше о тех людях, что находятся всегда рядом с Вами - родителях, парне/девушке, мужу/жене. Раскрыв их духовный мир, Вы сможете узнать их сильные и слабые стороны с тем, чтобы научиться обходить стороной конфликты.
Существует 16 соционических типов, или ТИМов, как их еще иногда . Перечислять подробные качества каждого из них было бы утомительно - их можно прочесть в любом учебнике по соционике. Поэтому приведем лишь некоторых из характерных черт, присущих каждому типу:
Бальзак . Ироничный собеседник с тонкой душевной организацией, которую демонстрирует далеко не всем, а лишь 1-2 близким людям. Ко всему происходящему , при этом нередко черным. Способен в один момент как довести окружающих , так и поднять «боевой дух» одним лишь словом. К рабочим обязанностям относится небрежно, т.к. главным недостатком этого ТИМа является лень. При своих логических способностях мог бы добиться многого, однако предпочитает довольствоваться тем, что имеет.
Габен . Люди этого типа умело скрывают свои эмоции под маской холодности и недоступности, однако при этом вовсе не означает, что у них их нет. Внутренний мир «Габена» полон переживаний, которые, тем не менее, тонки и понятны далеко не всем. Со стороны может показаться, что этот человек постоянно находится в состоянии покоя и лени, однако это не так - при одной лишь просьбе о помощи и открывающейся выгоды способен броситься выполнять все дела. Если говорить коротко - «сам себе на уме».
Гамлет . Про таких людей иногда говорят: «Да он из мухи слона сделает!» В некоторой степени это правда, ведь любая проблема в жизни этих людей становится глобальной, поиск ее решения может занимать дни и даже месяцы. Описывать свою жизнь «Гамлет» любит преимущественно в темных красках, постоянно рассказывая о своих переживаниях по тому или иному поводу. Несмотря на такое пессимистичное отношение к жизни, эти люди являются прекрасными советчиками, поскольку имеют очень тонкую душевную организацию и готовы прийти на помощь в любой момент.
Гексли . Веселый и общительный человек, «душа компании». Его шутки и смех способны многим, однако, в то же время, далеко не всем нравится его подвижность. Часто к таким людям приклеивается ярлык «непостоянных», «непосед». Берутся за множество дел, однако сложные и трудные задачи далеко не всегда способны довести до конца - им просто . По причине частой смены интересов за «Гексли» также закрепляется слава Казановы, хотя на самом деле он нисколько не стремится к этому. Его тонкий духовный мир способны понять не многие, и те, кому удалось задержать Гексли возле себя, заинтересовать его надолго, должны быть очень понимающими людьми.
Гюго . Представители этого ТИМа сразу же «раскрываются» в разговоре, стоит лишь завести речь о чем-либо. Являясь очень эмоциональными людьми, «Гюго» часто страдают от этого - не все способны выдержать их напор. Однако их неутомимая активность является лучшим помощником в различных делах - берутся за любую работу, стремятся выполнить ее во что бы то ни стало. Преданные своему партнеру, считают дом , в которой всегда стремятся навести порядок.
Джек Лондон . Представителей этого типа всегда можно узнать по внешности - несколько «растрепанный вид», подпрыгивающая походка. «Джек Лондон» - большой труженик, постоянно занят своим делом. Сталкиваясь с трудностями, бесстрашно бросается преодолевать их. Однако в перерыве между работой может и пошутить, что делает с очень большим удовольствием, ведь он - позитивный человек. В разговоре большое внимание уделяет романтическим похождениям - люди этого типа считаются если не , то очень большими повесами. Однако очень часто может и приврать, мнимых побед на личном фронте у «Джека Лондона» очень много.
Дон Кихот . Решительный, смелый человек, способный на различные авантюры, которые ему при этом сходят с рук, т.к. даже в самых нестадартных ситуациях этот ТИМ будет действовать логично и без ошибок. Представители этого типа - отличные руководители, поскольку всегда полны идей и ждут лишь их исполнителей. Логическое мышление позволяет построить работу грамотно, однако в то же время является минусом «Дон Кихотов» - во всем они стремятся увидеть правильность. От этого сильно страдают отношения с родными и близкими, которые отчаиваются увидеть искренние эмоции.
Достоевский . Если бы можно было говорить фразами о человеке, для него бы подошло: «Его душа - потемки». Люди этого типа наделены огромным внутренним миром с большой гаммой ощущений и переживаний. При этом свои эмоции «Достоевский» предпочитает демонстрировать лишь узкому кругу друзей или своим близким - ему нужен умный и внимательный слушатель, способный сопереживать. В разговоре тих и спокоен.
Драйзер . Тонкий психолог, прекрасно чувствует настроение людей, умеет подстраиваться под мнение большинства. При этом свои собственные эмоции никому «чужому» никогда не покажет, отчего со стороны иногда кажется слишком холодным. Однако в компании друзей это веселый общительный человек, готовый помочь не только словом, но и делом. Прекрасно подходит для выполнения мелких поручений и быстрой работы, результатами которой «Драйзер» может наслаждаться уже сегодня, т.к. ждать он не любит.
Дюма . Представители этого типа - люди заботливые, внимательные. В компании это остряки, постоянно сыплющие шутками. Однако дух донжуанства в них отсутствует - боятся связей как способа «привязать» к себе. Больше других ТИМов любят свободу и неограниченность. В действиях скованны, предпочитают подождать озвученной просьбы о помощи или личного приказа руководства.
Есенин . Мечтательный романтик, окружающий себя необычными людьми. Это необходимо для того, чтобы он мог черпать вдохновение для работы и отношений. Прекрасный слушатель, способен сопереживать и мучиться вместе с собеседником иногда даже в ущерб себе. К выполнению дел всегда подходит очень скрупулезно, т.к. мечтает о порядке и постоянной гармонии с миром, то есть правильности, уравновешенности, разносторонности.
Жуков . Как и знаменитый маршал, чьим именем названа эта категория, человек этого типа руководствуется лишь своим мнением при выполнении работы, так как считается себя специалистом в своей области. Подсказки и советы других его часто раздражают, о чем «Жуков» не побоится сказать в лицо. Его категоричность проявляется во всех сферах, включая семью - такого человека считают «домашним » несмотря на его постоянную заботу (как он думает) о близких.
Максим Горький . Исследователь-идеалист. Любое дело стремится изучить до мелочей, при этом хочет, чтобы результат получился отличным. Иногда при исполнении каких-то обязанностей способен «перегнуть палку» - ведь он считает, что только его дело является важным, остальное - мелочи. Однако это можно ему простить, ведь он - очень добрый и отзывчивый в душе человек. Любые тяготы и лишения стремится скрывать от близких, чтобы не огорчать их.
Наполеон . Несмотря на образ скучающего, пухлого человека, не интересующегося ничем (как его описывает Лев Толстой в «Войне и мире»), этот ТИМ нисколько не таков. Наоборот, это очень активные и подвижные люди, стремящиеся сделать если не все, то многое - во имя своих интересов. Такие способны воодушевить своим примером многих, поэтому в коллективе часто являются заводилами. Их деловитость имеет под собой логическую основу, поэтому беспокоиться о результатах работы, порученной «Наполеону», не стоит - он сделает все правильно и даже сверх того.
Робеспьер . Этот человек фантастически предан своему делу. Во многих фильмах часто изображается профессор в очках и с бородкой, занимающийся своей коллекцией / изучением атомной физики / построением машины времени - так режиссеры «обыгрывают» этот ТИМ. «Робеспьер» абсолютно не интересуется ничем, кроме своего любимого занятия. Однако, если увидит обиженного человека или несправедливость, способен бросить все и постоять за правоту.
Штирлиц . Как уже понятно из названия ТИМа, человек, относящийся к этой категории, обладает феноменальной памятью и логикой, способен трезво рассуждать в любой ситуации. Эти качества очень любят работодатели, ведь хорошо мыслящий человек поможет и дело организовать, и исполнительные функции правильно распределить. Единственный минус таких людей - недостаток эмоций, слишком «холодная» реакция на все происходящее. Последнее очень не любят родные и близкие «Штирлица» - стремясь сделать ему приятное, они натыкаются лишь на вежливое «спасибо ».
Ознакомившись с этой краткой характеристикой, «примерьте» эти образы на себя и своих знакомых. Зная «кто есть кто», можно избежать множества неприятных ситуаций и наладить одинаково хорошее общение с представителями всех типов. Ведь всем нам, подобно Есенину, хочется гармонии с окружающими, и положительных эмоций!
Русская литература достигла высшей точки своего развития, снискавшей ей мировое признание, во второй половине XIX века. Имея самобытную литературную традицию, которая восходит к древнерусской литературе, русская литература начала подражать западноевропейской литературной традиции, впитав в себя все лучшее, что было в европейских образцах. Несмелые заимствования вскоре сменились оригинальными произведениями. Достигнув определенного уровня, русская литература в свою очередь начала обогащать другие литературы , и открытия русских писателей стали достоянием мировой литературы.
Такой переход от роли ученика к роли наставника стал возможен для русской литературы благодаря тому самому качеству, которое Ф. М. Достоевский называл «всечеловечностью» как «способностью всемирной отзывчивости и полнейшего перевоплощения в гений чужих наций, перевоплощения почти совершенного…» Говоря словами Достоевского, речь идет не о заимствовании чужих идей, а о способности «пережить и выстрадать самостоятельно, точь-в-точь как те, там – на Западе, для которых это было свое родное». [Там же]
Интерес Достоевского к западной литературе известен из многочисленных источников: писем, дневников и, конечно, творчества писателя. Достоевский-читатель не менее интересен для исследования, чем Достоевский-писатель. Эта тенденция в изучении творчества Достоевского отмечена в заглавии статьи А. Л. Бема «Достоевский - гениальный читатель». Однако Бем категорично утверждал, что изучение влияния зарубежной литературы на творчество Достоевского немного может привнести в осмысление его произведений: «Пусть множатся работы об отражениях в творчестве Достоевского тех или иных западных влияний, они только подтвердят положение об его огромной начитанности, большой восприимчивости к чужому художественному творчеству, но, за редкими исключениями, они ничего не прибавят к нашему пониманию самой сути его творчества». С этим утверждением трудно согласиться. Бем обращает внимание на огромную начитанность писателя и большую восприимчивость к чужому художественному творчеству, однако, как будто не придает этому должного значения. Действительно, трудно вообразить, что Достоевский, обладая такими качествами, мог не воспринять и не «освоить» впечатлившее его произведение, а затем не отразить в своем собственном творчестве.
Достоевский был страстным читателем, о чем осталось достаточно свидетельств. «Я страшно читаю, и чтение странно действует на меня. Что-нибудь, давно перечитанное, прочитаю вновь и как будто напрягусь новыми силами, вникаю во всё, отчетливо понимаю и сам извлекаю умение создавать» , - писал Достоевский своему брату Михаилу в марте 1845 года. Среди писателей, которых Достоевский на протяжении всей жизни перечитывал, о чьих героях «говорил как о близких друзьях» можно назвать Шиллера, Гете, Гофмана, Диккенса, Вальтер Скотта, Гюго и Бальзака.
Бальзак - один из любимейших писателей Достоевского с юных лет. С ним Достоевского связывает большее, чем просто влияние французского писателя на своего русского современника. Прочитав Бальзака впервые, Достоевский в течение всего своего литературного пути находился под впечатлением поразивших его открытий великого французского романиста в разгадке «тайны человека», чувствуя «вселенское» в его героях.
В молодости с именем Бальзака Достоевский связывал грандиозные масштабы авторской фантазии . В письме к брату М. М. Достоевскому от 9 августа 1838 г. он извещает, что им прочитан «почти весь Бальзак» и добавляет в скобках: «(Бальзак велик! Его характеры - произведения ума вселенной! Не дух времени, но целые тысячелетия приготовили бореньем своим такую развязку в душе человека)» . А в конце жизни, буквально за месяц до смерти Достоевский, по свидетельству Л. И. Веселитской (будущей писательницы В. Микулич), так же «восхищался Бальзаком» и ставил его неизмеримо выше модного тогда Золя. Когда же писателя спросили, кого он выше ставит - себя или Бальзака? - Достоевский, «подумав секунду», ответил: «Каждый из нас дорог только в той мере, в какой он принёс в литературу что-нибудь своё, что-нибудь оригинальное. В этом всё. А сравнивать нас я не могу. Думаю, что у каждого есть свои заслуги…»
Важно отметить, что не только влияние образов Бальзака на Достоевского и неисчисляемые бальзаковские парафразы и реминисценции у Достоевского являются целью исследования, но доказательство того, что незаурядные умы сближаются, имеют какую-то общую точку, с которой они смотрят на мир. Стоит обратить внимание на то, как переосмысляет русский романист физиологическое, натуралистическое, сентиментальное, «готическое» у своего литературного наставника, как, находясь, бесспорно, под чарами сюжетов, образов и тем Бальзака, Достоевский в силу своей собственной художественной «вселенной» с ее эстетическими и этическими законами часто полемизирует с Бальзаком. Конечно, многое разводит их в противоположенные стороны. Бальзак полагался на возможности разума, интересовался позитивизмом и точными науками, а когда в них не находил ответа, обращался к мистике. Он пытался изобрести теорию, способную, на его взгляд, многое разъяснить в человеке и устройстве вселенной. Например, в романе «Луи Ламбер» создается «теория воли». Герой здесь во многом автобиографичен в поиске своего пути, смысла жизни. Достоевский же имел христианский, православный взгляд на мир и на место человека в нем. В мировоззрении Достоевского вера, чувство входят в открытые противоречия со всеми теориями и логикой (стоит вспомнить развенчание теории «разумного эгоизма» Лужина и силу безропотной веры Сони Мармеладовой).Но с другой стороны, многое объединяет двух писателей. Стоит вспомнить, к примеру, интерес обоих писателей к мысли о том, что две параллельные линии могут сойтись в бесконечности (что ужасало Стендаля, современника Бальзака) . Литературный путь писателей во многом схож. И Достоевский, и Бальзак из-за долгов были вынуждены продавать свои произведения, еще не закончив их. Сопоставления такого рода интересны, так как биографии и личности писателей являются одними из определяющих моментов творчества. Жизнь Бальзака и образ писателя, который воссоздается по воспоминаниям, обращают на себя внимание. Попытка накопить состояние на издательско-типографском деле вовлекла Бальзака в крупные долги, поэтому договор об издании первой серии «Этюдов о нравах» («Études de moeurs») Бальзак заключил, когда многие тома (всего вышло 12) были еще не завершены или только начаты. Перед нами возникает определенный образ писателя. «Как он писал от полуночи до полудня, как, растрепанный и рассеянный, спешил по утрам в типографию править корректуры, как лишь в корректуре обрисовывался облик никогда не заканчиваемого им романа, уже одно представление о том, какая энергия ночных писаний делала необыкновенной эту небогатую внешними фактами жизнь, - обо всем этом мы читаем с большим любопытством» , - писал об образе жизни писателя Б.А. Грифцов в статье «Гений Бальзака». Это напоминает положение Достоевского, когда летом 1866-го года ему пришлось заключить «кабальный» договор с издателем Федором Стелловским о продаже тому прав на публикацию полного трехтомного собрания своих сочинений и нового романа, который требовалось представить к 14 ноября. Для исполнения обязательств по этому договору менее чем за месяц был написан роман «Игрок», а А.Г. Достоевская позже писала: «Для уплаты долгов Федору Михайловичу приходилось работать сверх сил и, тем не менее, отказывать и себе, и всей нашей семье не только в довольстве, в комфорте, но и в самых насущных наших потребностях. А как бы выиграли в художественном отношении произведения моего мужа, если бы он не имел этих взятых на себя долгов и мог писать романы не спеша, просматривая и отделывая, прежде чем отдать их в печать. В литературе и обществе часто сравнивают произведения Достоевского с произведениями других талантливых писателей и упрекают Достоевского в чрезмерной сложности, запутанности и нагроможденности его романов, тогда как у других творения их отделаны, а у Тургенева, например, почти ювелирски отточены. И редко кому приходит в голову припомнить и взвесить те обстоятельства, при которых жили и работали другие писатели, и при которых жил и работал мой муж» . Обстоятельства, при которых жил и работал Достоевский, напоминают те, при которых жил и работал Бальзак. Даже тот факт, что оба писателя в основном писали по ночам, невольно сближает их. Бальзак так писал о своем образе жизни: «Ложусь в шесть или семь часов вечера, вместе с курами; в час ночи меня будят, и я работаю до восьми утра; потом сплю еще часа полтора; затем легкий завтрак, чашка крепкого кофе, и я вновь впрягаюсь в упряжку до четырех часов дня» . А вот воспоминания А.Г. Достоевской: «Работая по ночам, муж вставал не ранее одиннадцати часов» .
Литературные отношения писателей начались с того, что в 1844 г. Достоевский перевел роман Бальзака «Евгения Гранде», а закончились в 1880 г. «Речью о Пушкине». Перевод романа «Евгения Гранде», напечатанный в малоизвестном журнале «Репертуар и Пантеон» (причем без указания имени переводчика), стал первой публикацией начинающего литератора. Достоевскому было тогда 22 года. Зимой 1843-го он только окончил Инженерное училище, и потому с восторгом принялся за перевод романа любимого писателя, а уже через две недели в письме брату Михаилу сообщил: «… на праздниках я перевел «Евгению Grandet» Бальзака (чудо! чудо!). Перевод бесподобный» . Можно сказать, что именно проза Бальзака стала для Достоевского первым опытом пробы стиля и школой художественного мастерства.
Перевод Достоевского анализируется в статье А. Лешневской «Три «Гранде». Автор статьи отмечает, что перевод не только выполнен профессионально, но и передал художественное своеобразие и дух произведения Бальзака. В «Евгении Гранде» Достоевского нет типичных для переводных текстов изъянов: не по-русски звучащих фраз, засилья иностранных слов, калек. Лешневская подчеркивает, что «текст поражает цельностью и стилистической яркостью: переводчик смело и точно употребляет просторечные и диалектные выражения, высокую и устаревшую лексику» . Специфическая особенность перевода - слова с уменьшительно-ласкательными суффиксами, которые часто появляются на страницах его произведений. Их источником, как отмечает автор статьи, скорее всего, послужила переписка родителей Достоевского (например, обращение старика Гранде к дочери «mafifille» передано «жизненочек мой» - именно так отец Достоевского обращался к жене) [Там же. С.285].
В конце жизни Достоевский так же высоко ценил Бальзака. Об этом свидетельствуют черновики писателя к «Речи о Пушкине». В первоначальный вариант речи был включён фрагмент-рассуждение об эпизоде из романа Бальзака «Отец Горио»: «У Бальзака в одном его романе один молодой человек, в тоске перед нравственной задачей, которую не в силах ещё разрешить, обращается с вопросом к другу, своему товарищу, студенту, и спрашивает его: послушай, представь себе, вот ты нищий, у тебя ни гроша, и вдруг где-то там, в Китае, есть дряхлый, больной мандарин, и тебе стоит только здесь, в Париже, не сходя с места, сказать про себя: умри, мандарин, и он умрёт, но за смерть мандарина тебе какой-то волшебник <…> пришлёт затем миллион, и <…> никто этого не узнает, и главное он где-то в Китае, он, мандарин, всё равно что на луне или на Сириусе - ну что, хотел бы ты сказать: «Умри, мандарин», чтоб сейчас же получить эт<от> миллион? <…> Студент ему отвечает: <…> «Он стар, твой мандарин? Но нет, я не хочу!» Вот решение французского студента». Эти строки, в которых речь идет о разговоре Растиньяка и его друга Бьяншона из романа Бальзака «Отец Горио», доказывают, что Достоевский хорошо помнил этот эпизод романа Бальзака, тематически близкий «Преступлению и наказанию». Идея о дозволенности преступить границы морали привлекла Бальзака раньше, чем Достоевского. Раскольников- это двойник Растиньяка, испытывающий те же терзания: переступить ли черту? О сходстве систем персонажей в романе Достоевского «Преступление и наказание» и романе Бальзака «Отец Горио» не раз было написано в критической литературе. Однако если сопоставить жизненные позиции писателей, которые лежат в основании их художественных миров, то станет очевидно, что Бальзак с его скептицизмом превращает «падение» своего героя в «утрату иллюзий». Тогда как в романе Достоевского присутствует высший идеал, восходящий к христианскому взгляду русского романиста на мир, который и поднимает произведения Достоевского над реализмом западноевропейской литературы.
В последний момент перед произнесением «Пушкинской речи» Достоевский почему-то сократил этот фрагмент, но для нас существенно другое: очевидная связь этого значительного для Достоевского бальзаковского эпизода с проблематикой романов «Преступление и наказание» и«Братья Карамазовы».
Если говорить о художественном методе писателей, Достоевского и Бальзака можно назвать психологами-экспериментаторами. Их метод заключается в том, что они помещают человеческую душу в определенные, «лабораторные» условия: они возбуждают в ней по своему усмотрению определенные реакции, они «распластывают» ее «ножом анализа», они «освещают» ее «закоулки» и ее «бездны», допытываются все «подноготной» правды, «приготовляют из нее «препараты», в которых отдельные, почему-либо остановившие их внимание, волокна душевной ткани выделены при помощи особой окраски, и мы поражаемся их мастерством, их искусством и всем тем, что это искусство нам открывает» .Исследование отражения художественного мира Бальзака в творчестве Достоевского представляет собой научный интерес, так как дает необходимые ключи к осмыслению философии и поэтики русского писателя. Достоевский, начав с роли ученика, не просто копирует и применяет методы Бальзака, но многое переосмысляет, преодолевает. Восхищаясь и признавая талант Бальзака, Достоевский в силу своего собственного восприятия действительности, своей «художественной вселенной» с ее эстетическими и этическими законами нередко полемизирует с Бальзаком, поднимаясь над европейским реализмом XIX века. Литература
1. Веселовский А. Н. Западное влияние в новой русской литературе. М., 1916 г. – 417 с.
2. Достоевский Ф.М. Собрание сочинений в 30-ти томах.- СПб.: Наука, 1972-1991.
3. Бем А. Л. Исследования. Письма о литературе – М.: Языки славянской культуры, 2001. – 448 с.
4. Достоевская Л. Ф. Достоевский в изображении его дочери Л. Достоевской. М.-Л.: Государственное издательство, 1922 г.- 106 с.
5. Пекуровская А. Страсти по Достоевскому. Механизм желаний сочинителя – М.: Новое литературное обозрение, 2004 – 601 с.
6. Микулич В. Встречи с писателями. - Л.: Издательство писателей в Ленинграде, 1929. – 236 с.
7. Чернова Н. В. «Красная гостиница» Бальзака: мотивы и реминисценции в текстах Ф. М. Достоевского // Роман Ф. М. Достоевского «Идиот»: современное состояние изучения: сборник работ отечественных и зарубежных ученых./ Под ред. Т. А. Касаткиной. – М.: Наследие, 2001. С. 550-558.
8. Грифцов Б. А. «Гений Бальзака». Вопросы литературы. - М., 2002, № 3. С. 122-131.
9. Достоевская А. Г. Воспоминания М.: «Художественная литература», 1971. - 495с.
10. Бальзак О. полн. Собр. соч.: в 24 т. М.: Изд-во ЛГУ, 1950.
11. Лешневская А. Три "Гранде. «Иностранная литература» 2008, №4. С. 283- 291.
12. Бицилли П.М. Проблема жизни и смерти в творчестве Толстого (1928) // Лев Толстой: pro et contra. Личность и творчества Льва Толстого в оценке русских мыслителей и исследователей: анталогия / сост. К Г. Исупова. – СПб., 2000. – С. 473-499.
Социальный заказ со стороны подзаказного.
Эти таинственные Бальзаки… Лично у меня сложилось двоякое впечатление. С одной стороны, они чем-то манят. Доста очень интригует их внутренний мир, хочется узнать о человеке гораздо больше. К тому же не следует забывать, что ЭИИ мастера в определении состояния человека, и может возникнуть желание узнать и помочь Балю с его трудностями (как бы он не пытался скрыть это от посторонних глаз). Так же привлекает их эрудиция, знание исхода каких-либо событий (в т.ч. и твердая уверенность в своей правоте), а так же умение разложить все по полочкам. Но с другой стороны, эта самая уверенность может и раздражать. Особенно, когда знаешь, что он на самом деле ошибается (особенность Гаммийцев: не знаешь детали? сам додумал, сам поверил) А так же их пессимизм и цинизм. Ну не могут мягкие Достики выслушивать мрачные прогнозы.
Что касается самих Бальзаков, то не редко Досты их как бы смягчают. Могут даже немного повеселить. Дост кажется Балю маленьким наивным ребенком, витающим в облаках.
Отношения в этой паре нельзя назвать спокойными или полностью комфортными. Ссоры, конфликты, дискуссии… Как бы ни пытался Дост подстроиться под своего партнера и сгладить углы, перепалки неизбежны. Но не всегда эти трения заканчиваются плачевно, после очередной ссоры отношения могут только укрепиться. Проверенно на личном опыте)) Во время самой ссоры может так случиться, что Баль даст волю своим негативным эмоциям (Да-да, это только с виду ИЛИ такие холодные, хотя в душе может бурлить целый океан эмоций и чувств). Вот это для Доста тяжелее всего – он не переносит давления по ЧС. Так же Дост теряется, когда вообще не понимает, из-за чего конфликт. Ввиду своей БИ в программной, Бальзаки видят шире и глубже, нежели другие, но забывают (не хотят?) объяснять остальным в чем же дело, считая, что и так всё понятно. В итоге Дост не понимает, за что же его ругают, считает это несправедливым и будет мучиться на сей счет несколько дней. Сами Досты если и будут инициаторами скандалов, то только в целях восстановить ясность и подправить отношения. Именно подправить, а не испортить! Это всего лишь своеобразный сигнал к действию, намек на то, чтобы исправиться. Если бы мы были не заинтересованы в поддержке общения, мы бы не стали прибегать к таким мерам.
Что-то я всё о конфликтах…) Не так всё плохо на самом деле. Бали и Досты могут стать очень близкими друзьями (и не только). Было бы желание и терпение к особенностям друг друга. Дост может помогать Бальзаку в моральном плане, как советами, так и просто поддержкой. Досты, запомните: если Баль рассказывает вам о своих проблемах, значит он действительно вам доверяет. От самого ИЛИ идет помощь по логике и в прогнозировании событий. А в перерывах между этим может следовать череда милых бесед о вечном, простой болтовни и циничных шуток.
Напоследок хотелось бы предупредить еще об одном подводном камне. Если отношения достаточно долгие, а главное – идеально мирные и тихие, Бальзак будет чувствовать себя угнетенным. Причина в его виктимности. Для простоты понимания процитирую одного ИЛИ (кстати, совершенно не знакомого с соционикой): «Ты мне нравишься, честно. Но тебе нужен тот, кто будет нуждаться в твоей мягкости и спокойствии. Со мной же отношения не могут быть сладкими. Я привык к страсти и боли… сможешь мне всё это дать – только тогда мы станем идеальной в моем извращенном понимании парой»
(с) Валерия Королева
Описание Бальзака от Веры Стратиевской
Бальзак
Блок ЭГО* 1-я позиция* Программная функция* "Интуиция времени"
Бальзак живет по принципу "поспешай медленно" и очень не любит, когда ему навязывают другие темпы.
Можно только позавидовать тому, что он никогда никуда не спешит и никогда никуда не опаздывает. (У него даже намеренно опоздать не получается). Транспортные неурядицы и "пробки" на дорогах, похоже, никак не усложняют его жизнь: несмотря ни на что, он всегда прибывает вовремя.
В его жизни никогда не случается ничего непредвиденного, потому что он все умеет предвидеть. Совпадение собственных прогнозов довольно рано перестает его и удивлять и радовать. Он как будто рождается со знанием всего того, что произойдет с ним в будущем, и всего того, что уже происходило в далеком прошлом. Это, казалось бы, огромное преимущество перед остальными оборачивается для него существенной проблемой — иногда ему становится скучно жить. Настолько хорошо он все предвидит, что для него как будто не существует в жизни сюрпризов.
Бальзак не торопится одаривать всех и каждого своими предсказаниями, он не идет работать "гадалкой". Для него умение видеть "сквозь время" слишком естественно для того, чтобы делать из этого "аттракцион". Бальзак предпочитает роль учителя, анализирующего совершаемые ошибки и предостерегающего от их повторения.
Как это ни печально, но Бальзак со свойственным ему пессимизмом часто выполняет функцию того самого сказочного камня, который предрекает: "Пойдешь направо — коня потеряешь, пойдешь налево — голову сложишь..." И вроде бы не остается никаких других возможностей, кроме как повернуть назад.
Бальзак не тот, кто будет воспевать "безумство храбрых". Наоборот, он сочтет своим долгом своевременно предостеречь от безрассудных поступков, предупредить о всех возможных опасностях, указать на самый неблагоприятный ход событий.
Бальзак обладает способностью в последовательности любых явлений своевременно увидеть самое слабое звено. Он также не сочтет за труд проанализировать, какие скрытые опасности оно в себе таит и какие грядущие неприятности за собой повлечет.
Бальзак, как никто другой, видит изначальную обреченность многих предприятий или ошибочность многих несвоевременных начинаний. Но при всем своем пессимизме Бальзак, в отличие от некоторых других интуи-тов, не предрекает близкого конца света. (Он вообще против того, чтобы нагнетать общественную истерию посредством мрачных прогнозов)
Бальзак любит философски смотреть на происходящее, поэтому "утешает" изречениями типа: "все проходит", "все мы там будем", "завтра еще не конец света", "это пройдет"...
Бальзак считает, что все приходит вовремя к тому, кто умеет ждать. Бальзак умеет ждать. Он умеет заполнить время ожидания так, что оно растянется на всю жизнь, не причинив его планам никакого ущерба.
Бальзак умеет быть хозяином собственного времени — это позволяет ему чувствовать себя независимым. Бальзак умеет не подчиняться обстоятельствам: он предпочитает их использовать. Не имея привычки обольщаться или заблуждаться на свой счет, он способен реально оценить собственные возможности в конкретных условиях, на определенном этапе.
Бальзак — единственный, кто видит самые скрытые и самые незаметные тенденции исторического развития общества. Он, как никто, чувствует взаимосвязь событий во времени, понимает, как происходящее сегодня влияет на дальнейший ход истории. О каком бы событии ни размышлял Бальзак, он видит его одновременно в настоящем, прошлом и будущем. И это для него не более, чем естественное восприятие всех жизненных явлений.
Следуя своему постоянному стремлению избегать возможных ошибок, Бальзак часто берет на себя роль стороннего наблюдателя, чем дает повод к обвинению в пассивном отношении к жизни.
Недостатком бальзаковских предостережений является отсутствие в них позитивной альтернативы, вследствие чего они часто "замораживают" чью-то деловую активность. При всем стремлении Бальзака предотвратить количество совершаемых в мире ошибок их не становится меньше. Хотя бы потому, что отказ от намеченных планов во избежание опасностей, сопутствующих их осуществлению, уже сам по себе может быть ошибкой.
Блок ЭГО* 2-я позиция*Творческая функция* "Деловая логика"
Время Бальзака заполнено делами либо размышлениями о том, как их лучше сделать. Бальзак лучше всего работает там, где менее всего на него давят, влияют, отвлекают или мешают, где наименьшая вероятность ненужной суеты, суматохи, штурмовщины, этических "разборок" или интриг в коллективе.
Внутренне глубоко независимый, Бальзак в любом деле стремится быть свободным от обстоятельств. Какой бы ни был напряженный режим на производстве, на него это не повлияет: он методично и спокойно отрабатывает свой рабочий день, удобно и размеренно распределяет свои силы, чередуя разные виды работ и разные виды нагрузок.
Бальзак педантично следует заданным указаниям. Если ему предписана определенная последовательность работы, он ее неукоснительно выполняет. Но там, где от него требуется только конечный результат, а промежуточная последовательность не важна, он предпочитает следовать собственному плану работы и, по возможности, собственным рациональным методикам.
Очень усидчив, с удовольствием занимается трудоемкой кропотливой работой, тщательно прорабатывает детали. Прежде, чем сдать работу, внимательно ее проверяет, стараясь не допустить ошибок. Для Бальзака очень важно, чтобы анализ ошибок в его работе был своевременным и, главное, конструктивным.
Постоянно заботится об уровне своей квалификации. Всегда благодарен за ценные указания и советы по работе.
Очень переживает, когда его работа не получает высокой оценки, — это наводит его на мысли о собственной "профнепригодности". Иногда приходит к выводу, что принесет больше пользы, работая консультантом, инструктором, методистом, контролером, чем простым исполнителем.
Очень любит, когда к нему на инструктаж присылают новых работников. Бальзак обожает инструктировать — это его "звездный час", которого он всегда с нетерпением ждет.
Не рекомендуется учить Бальзака, в каком порядке ему следует осуществлять свои планы, когда и как ему заниматься своими делами. И уж тем более не стоит его поучать, что и как надо делать. Он предпочитает не иметь дело с теми, кто знает "как надо": он из тех, кто для себя лучше это знает.
Главное, он знает, стоит ли выполнять это дело вообще. В первую очередь, по его мнению, следует основательно продумать, что это за дело, кому и для чего оно нужно, и чем именно он в этом деле может быть полезен.
Если ему дать какую-то работу, но не назначить срок ее выполнения, Бальзак вообще не сочтет это заданной работой: он либо забудет о ней, либо проигнорирует. Ему необходимо аргументированно объяснить, для чего она нужна и как скоро требуется ее исполнение. Только после этого он сможет воспринимать задание всерьез. Такой подход к делу объясняется стремлением не делать ничего лишнего, не делать того, что никому не нужно.
Для Бальзака, как для любого представителя третьей квадры очень важно сознание собственной востребованности: он не сделает того, что никому не нужно, он хочет быть свободным для дел, которые кому-то действительно нужны. Бальзак подрядится на бесполезную работу только в том случае, если он до этого был безработным и ему сейчас не на что жить. Но впоследствии он постарается найти себе более удачное применение.
Бальзак из тех, кто "семь раз отмерит" и еще сто раз подумает, прежде чем "отрезать". Бальзак обязательно подумает и о последствиях своего соучастия в чем-либо. Бальзак старается никогда и ничем не рисковать. Он не из тех, кто примыкает к оппозиции или к диссидентскому движению, хотя и может поддерживать личные отношения с отдельными его представителями. Да и зачем ему, если он умеет дождаться нужной ему политической ситуации и использовать ее для реализации своих планов.
Блок СУПЕРЭГО*3-я позиция*Нормативная функция* "Сенсорика ощущений"
Бальзак старается сделать все необходимое для устройства собственного быта. Дом Бальзака — не только его крепость: это и его духовный и интеллектуальный "оазис", где непременно должны находиться его любимые и дорогие ему вещи — любимые книги, любимая музыка, любимые портреты и фотографии на стенах, любимые "памятные подарки" на полках.
Бальзак может уютно устроиться и в одной маленькой комнатке — главное, чтобы нашлось место для его "любимого" кресла и для его книг. Бальзак любит удобную мебель, не важно, какого стиля, любит приглушенное, теплое освещение. Любит растопить камин зимним вечером, любит шум дождя за окном.
Бальзак старается запасаться "про черный день" всем необходимым. Недуализированный Бальзак по возможности закупает всего "по два, по четыре, по шесть, по восемь." Достоверный факт: один из представителей этого типа оборудовал у себя дома уютный и удобный подвальчик, куда нанес все нужное "на случай войны".
Бальзак очень ценит собственный комфорт и душевный покой. Старается создавать вокруг себя уютную и удобную микросреду. С удовольствием окружает себя красивыми вещами. Любит собирать небольшие коллекции произведений искусства, делать себе "памятные подарки".
Прекрасно чувствует себя в уютной и доброжелательной обстановке. Любит "наносить визиты" в хлебосольные и гостеприимные дома (но только будучи уверенным, что ему там действительно рады). Охотно принимает приглашения на вечеринки в приятную и интересную компанию. Заранее беспокоится о том, как провести наступающие праздники. Любит принимать у себя ограниченный круг близких друзей, угощая не только вкусной едой, но и приятной интеллектуальной беседой об анализе последних событий в области культуры, искусства и политики. Вечер, проведенный без интеллектуально насыщенной беседы, Бальзак считает неудавшимся. (Поэтому успех "бальзаковских вечеров" в немалой степени зависит от умения его дуала Цезаря вовремя перестать лидировать и уйти на второй план., не мешая Бальзаку в его интеллектуальной инициативе.)
Бальзак всегда открыт для восприятия новых ощущений. Он с детским любопытством попробует новое кушанье. Со вниманием выслушает новую для себя музыку. Бальзаковскому вкусу не чуждо смешение музыкальных стилей: он может на одной кассете записать и "тяжелый рок", и музыку "барокко".
Впрочем, некоторые из представителей этого типа стараются не загромождать свой слух музыкой низкого качества, но это уже относится к стремлению Бальзака всемерно развивать свой художественный вкус и создавать себе условия повышенного комфорта: тогда он окружает себя вещами лучшего качества, одевается дорого, красиво и аккуратно (P.M. Горбачева), старается быть в курсе всех художественных новинок — премьеры, модные выставки, концерты "знаменитостей".
По той же причине Бальзак старается бережно относиться к собственному здоровью. По мере надобности следит за своим весом, соблюдает профилактические диеты, подвергает себя необременительному (по возможности) голоданию, питается здоровой растительной пищей.
Особое внимание уделяет отдыху и сну. У некоторых представителей этого типа складывается свой, индивидуальный режим работы и отдыха. Иногда Бальзак не видит для себя особого проступка в том, чтобы заснуть там, где ему это вдруг захотелось. Иной раз можно увидеть Бальзака спящим на рабочем месте или даже во время монотонной работы, продолжающего ее автоматически делать руками, спящим во время урока, во время прослушивания музыкальной программы. Будучи посланным "на картошку", Бальзак может уютно устроиться на грядке и спать. (Кутузов, как известно, мог заснуть на военном совете.)
Тем не менее сенсорика ощущений — это та область, которую Бальзак старается в себе развивать до общепринятого уровня. Его успехи на этом поприще — залог его успешной дуализации: старание Бальзака эстетично выглядеть и оформить свой быт надлежащим образом вознаграждается вниманием и высокой оценкой его дуала Цезаря, у которого с чувством собственного достоинства и природным эстетическим вкусом все обстоит хорошо, и он не потерпит рядом с собой "невзрачного замухрышку". (Известны случаи неудавшейся дуализации у Бальзаков с недоразвитой до норматива сенсорикой ощущений). Поэтому при всем нежелании Бальзака сделать над собой лишнее волевое усилие, он вынужден тщательно заниматься собственной внешностью, добротно и со вкусом благоустраивать свой быт и почаще "выходить в свет", где у него гораздо больше шансов встретить своего дуала, чем сидя дома в собственном уютном кресле.
Блок СУПЕРЭГО*4-я позиция*Мобилизационная функция* "Этика эмоций"
Проявляется в стремлении Бальзака оградить себя от сильного эмоционального воздействия, в нежелании втягиваться в напряженный эмоциональный режим.
Бальзак считает необходимым подчинять свои эмоции рассудку — это его незыблемое правило, которого он неукоснительно придерживается сам, и постоянно внушает своему окружению.
"Трагинервических явлений, девичьих обмороков, слез..." Бальзак действительно терпеть не может и в своем стремлении избежать их любой ценой он часто ведет себя до такой степени неэтично, что сам же невольно их и провоцирует.
Стремясь быть предельно сдержанным в проявлении собственных чувств, стараясь ничем не обнаружить свое истинное эмоциональное состояние, из опасения вовлечься в какую-нибудь этическую интригу, Бальзак неосознанно ведет себя самым интригующим образом, чем постоянно навлекает на себя риск самого бурного выяснения отношений. Напуская на себя демонстративно безучастный вид, он на самом деле часто создает ложно многозначительную "маску", которая одновременно и интригует и раздражает. Во всяком случае, у многих из его партнеров возникает желание ее сорвать и разглядеть истинное его лицо. Часто бывает так: чем больше "таинственности" он на себя напускает, тем "круче" с ним разбираются. ("Напускное безразличие" Бальзака нередко является для него средством "этической разведки" во взаимоотношениях с партнером, проверкой заинтересованности партнера в дальнейшем развитии отношений.
Эмоционально уязвимому, легкоранимому, неуверенному в своей привлекательности Бальзаку чрезвычайно важно знать степень заинтересованности в нем партнера. Иногда он использует для этого такой "трюк": заговорив с партнером о чем-нибудь первостепенно значимом, он вдруг делает паузу и как будто отвлекается на что-то незначительное, незаметно наблюдая за поведением партнера и выжидая, когда и как он проявит интерес к затронутой теме. Во взаимоотношениях с Цезарем это еще и способ дисциплинировать постоянно рассеивающееся внимание своего дуала, попытка сосредоточить его внимание на себе; а также, что очень важно в процессе дуализации, — попытка соизмерить значимость собственных ценностей с ценностями своего партнера.)
Само собой разумеется, Бальзак даже для себя не может объяснить истинную причину своей "невозмутимости" (а загадочности в себе он вообще никакой не видит и никогда ее намеренно не напускает — он ведь не этик, а логик). Чаще всего он ведет себя таким образом только из желания оградить себя от психологического дискомфорта, который он видит в эмоционально перенасыщенном психологическом режиме. Именно поэтому, как он считает, единственная возможность для него подстраховаться — это создать видимость невозмутимости. Но поскольку это делается главным образом в этических ситуациях, его партнеры часто чувствуют себя оскорбленными его безразличием, тем более напускным. Вот и получается, что предусмотрительный Бальзак первый становится жертвой собственной подстраховки.
Еще хуже получается, когда Бальзак начинает "выравнивать" эмоциональное состояние партнера, ободряя его взглядом или словом. Само по себе это возможно и неплохо, но в сложной этической ситуации такое поведение обычно воспринимается не только как "моральная поддержка", но и как обнадеживание, что приводит к очередному выяснению отношений со всеми вытекающими эмоциональными последствиями.
Проявление собственных эмоций для него также не обходится без осложнений. Из-за вечного страха быть неправильно понятым при естественном их проявлении или при намеренном их сокрытии Бальзак постоянно пребывает в растерянности, когда дело касается выражения его собственных чувств. Тут он сталкивается со многими проблемами одновременно: иногда он просто не может в себе разобраться — его чувства кажутся ему либо недостаточно определенными, либо слишком противоречивыми. Кроме того, он не всегда может найти подходящую форму для их выражения, и не каждому позволит помочь себе выразить свои чувства. Часто он боится сказать что-нибудь лишнее, чтобы не обнадеживать человека и не заставить потом страдать. Часто собственные эмоциональные возможности кажутся ему недостаточно изученными. Он может проявлять свои чувства в такой "мудреной" форме, как забота о судьбе своих отношений с партнером, предостерегая его от связи с собой, "недостойным". Он может наговорить о себе много несправедливого и неприятного, предоставляя судить, "какие розы нам заготовил Гименей". Причем, поскольку все это говорится уверенным и рассудительным тоном, мало кто заподозрит за всем этим нагромождением противоречивых доводов элементарную неуверенность в себе.
К сожалению, избавлять Бальзака от неуверенности в себе — это долгий, мучительно тяжелый и зачастую неблагодарный труд. Один только Цезарь — его дуал, может справиться с этим заданием успешно. Не утруждая себя размышлениями о противоречивости бальзаковской этики, он естественно вовлекает его в свою наивную, бесхитростную и искренне-доброжелательную эмоциональную игру. Практика показывает, что никакой другой этик, даже ближайший к нему по квадре — Драйзер, не в состоянии успешно справиться с бальзаковскими "этическими головоломками".
Бальзака всегда пугают и раздражают неадекватно выраженные эмоции, независимо от того, положительные они или отрицательные. Достаточно одного неумеренного восклицания, чтобы он почувствовал себя плохо. Поэтому Бальзак болезненно воспринимает любой разговор на повышенных тонах. Независимо от того, деловой это разговор или выяснение отношений, он плохо себя чувствует в сплошном потоке насыщенных эмоций. Бальзак не терпит раздраженного тона, но он обречен всю жизнь с этим сталкиваться: в детстве он страдает от раздражения родителей и воспитателей, в зрелые годы он раздражает начальство и сослуживцев. Раздражать опять же может чем угодно: старомодными манерами, медлительностью или неловкостью движений, монотонностью голоса, кротким или испуганным видом — да мало ли чем, если дело не столько в нем самом, сколько в неудобных отношениях, в которые он постоянно попадает (как, впрочем, и каждый из нас).
Что уж тогда говорить об истериках со слезами и упреками, о скандалах с битьем посуды и "сердечными припадками" с валерьянкой и "неотложкой"... Для Бальзака это просто кара Господня — только непонятно, за какие грехи. Попадая в водоворот истерик, да еще сопровождаемых силовым давлением, Бальзак испытывает панический ужас — состояние, из которого он не знает, как вырваться. Поэтому в такой момент способен совершить самый дикий, самый неожиданный поступок. (Например, подобно Пьеру Безухову, замахнуться на жену мраморным столиком.)
В любой этически неловкой ситуации Бальзак чувствует себя очень неспокойно. Иногда в поисках выхода он усугубляет создавшееся напряжение, уже не рассуждая, прав он или виноват, стремясь как можно скорее "исчерпать" ситуацию, чем бы ему это ни грозило. В такие минуты он способен на поступок, о котором возможно потом будет сожалеть, но в данную минуту это для него не имеет значения: его рассудок полиостью подчинен водовороту эмоций, перед которым он беспомощен, и потому себе не принадлежит.
Ослепление эмоциями для Бальзака равносильно безумию. То же самое он думает и о других. Поэтому боится и ненавидит проявление социально-политической истерии в любой ее форме. Как только появляется очередной политический лидер-маньяк или новоявленный пророк-психопат, Бальзак "уходит" в свой благоустроенный подвальчик и затворяется там до лучших времен или спасается где-нибудь "за океаном".
После всех пережитых им в реальной жизни потрясений легкая эмоциональная разрядка в виде "страшной сказки на ночь" (какого-нибудь фильма ужасов) для Бальзака не более, чем детская забава. Излюбленный жанр — комический некротриллер (типа "Семейства Адамс").
Юмор Бальзака — своего рода способ интеллектуально-эмоционального "возмездия". Иногда выражается как реакция на ощущаемый им психологический дискомфорт:
"Теперь, заране торжествуя,
Он стал чертить в душе своей
Карикатуры всех гостей".
Иногда бальзаковский юмор выражается в форме очень удачных эпиграмм. Иногда это просто тонкая ирония, окрашенная в мрачные тона. Бальзаковский "черный юмор" отличается своеобразной некроориентацией. Может Бальзаки в отличие от Гамлетов и не философствуют над черепами своих друзей, но довольно часто шутят на эту тему. У Бальзаков к вопросу смерти с детства формируется философски-ироничное отношение. (Дети-Бальзаки часто развлекаются рисунками "скелетиков", "жутиками" и "страшилками".)
Блок СУПЕРИД* 5-я позиция*Суггестивная функция* "Волевая сенсорика"
Бальзак уважает сильных, хорошо понимающих свои цели людей, не пасующих перед трудностями и уверенно пробивающих себе дорогу — именно этими качествами обладает его дуал Цезарь.
Бальзак никогда не стремится лидировать, предпочитая оставаться фигурой "номер два" — "теневым" лидером при могущественном покровителе.
Простой и демократичный по натуре, он не кичится достигнутым высоким положением и своими влиятельными связями. Прекрасно зная, что "все проходит", Бальзак не из тех, кто положит жизнь и здоровье ради блестящей карьеры. Даже находясь на вершине власти, он в первую очередь человек, не скрывающий своих слабостей, вкусов и привычек.
Тем не менее Бальзак обладает глубоким чувством собственного достоинства. Умеет уважать достоинство другого и умеет требовать уважения к себе.
Хотя именно потребовать Бальзаку трудно. Он из тех, кому трудно "собрать волю в кулак". Бальзак не умеет и не любит подчинять кого-либо своей воле. Он также не переносит прямого волевого давления на себя. (Волевое воздействие Цезаря, реализованное этическими манипуляциями, не воспринимается им как-подавление собственной личности. В то время как прямолинейное волевое воздействие — "волевая сенсорика" Жукова, Максима или Драйзера, равно как и демонстративная напористость Гюго — его подавляет.)
Для Бальзака характерно постоянное полурасслабленное состояние. Бальзак предпочитает не делать лишних волевых усилий, старается очень экономно расходовать свою физическую энергию. Ни в какую, даже самую увлекательную работу он не будет вкладывать больше сил, чем это диктуется объективной необходимостью. Он не из тех, кто будет максимально "выкладываться" на "голом энтузиазме". Бальзак требует уважения к собственному труду и достойной его оплаты.
Деньги для Бальзака имеют немаловажное значение (хотя некоторые представители этого типа относятся к их отсутствию с философским спокойствием: "Деньги — это всего лишь деньги: они приходят и уходят"). Тем не менее Бальзаком глубоко и серьезно осознается преимущество денег, как реального рычага силы и власти. Редко встретишь Бальзака, спокойно воспринимающего их отсутствие при наличии "минуса" в банке. Наоборот, многие из них видят в деньгах не только поддержку для себя, но и гарантированную возможность реализовать давно намеченные планы ("Лишь захочу — воздвигнутся чертоги...")
Накопление денег для Бальзака — это еще и способ "консервации" собственного вложенного труда, возможность сохранности и разумного перераспределения собственных сил. Деньги для Бальзака — это "эквивалент силы", сэкономленный в юности для того, чтобы подкрепить грядущую старческую немощь.
Блок СУПЕРИД*6-я позиция*Активационная функция* "Этика отношений"
Проблема бальзаковской этики уже в том, что она не находится в постоянном центре его внимания — это пассивная, устойчивая ценность его типа и не больше. Бальзак заинтересован в получении информации по этому аспекту, его воодушевляют искренний интерес и проявленная к нему симпатия. Доброжелательное отношение побуждает его на благородные душевные порывы, которые выражаются в конкретных дружеских услугах.
Те отношения, которые Бальзак может подчинять своему рассудку, складываются у него сравнительно благополучно: Бальзак предрасположен к тому, чтобы быть добрым и отзывчивым другом, заботливым семьянином, искренне любящим своих близких. Мягкий и уступчивый по натуре, умеющий (при желании) быть тактичным, деликатным и выдержанным, умеющий уважать чувство собственного достоинства, не терпящий интриги, не способный к намеренно дурным поступкам, Бальзак, казалось бы, застрахован от "этических неприятностей".
Но при ближайшем рассмотрении выясняется, что и в этом плане у него возникает немало проблем. Простейший пример: Бальзак, незаметно для себя, имеет обыкновение обрывать разговор, как только он перестает быть для него содержательным, не заботясь об ощущениях неловкости, которые потом будет переживать его собеседник, и о том, какое мнение о его воспитанности он составит. В данном случае им только рассматривается фактор целесообразности продолжения "безинформативной" беседы и опасения по поводу "впустую" потраченного времени. Допустим, что этот единичный случай еще не сулит серьезных этических осложнений, но, поскольку отношения строятся из последовательной цепочки таких "единичных случаев", в каждом из них для Бальзака существует реальная опасность неосознанно проявить свою неэтичность, которая в условиях напряженных интертипных отношений может восприниматься как осознанная или намеренная.
Проблемы начинаются уже тогда, когда отношения еще только формируются: с одной стороны, в силу своей исключительной способности предвидеть Бальзак иногда с самого начала видит примерный ход развития событий, а это значит, что он может довольно быстро потерять к ним интерес, чем рискует обидеть своего партнера и спровоцировать болезненное выяснение отношений.
Другой вариант, когда Бальзак вопреки собственному рассудку все же поддается чувствам: при неблагоприятных интертипных отношениях это создает дополнительное эмоциональное напряжение, вследствие которого его противоречивые и неэтичные поступки только усугубляют проблему.
Опять же, не отнимешь у Бальзака его постоянного стремления "выравнивать" эмоциональное состояние партнера! Проповедуя принцип "Учитесь властвовать собою", он часто ставит себя до смешного в нелепое положение (особенно, если его собеседник — этик), за которое ему потом приходится расплачиваться собственной личной неустроенностью и вынужденным одиночеством.
И это еще не все его проблемы. Подсознательно настроенный на Цезаря — яркую, сильную и богато одаренную личность, Бальзак постоянно ожидает "журавля в небе", предпочитая не размениваться на сереньких "синиц". Иногда, больше полагаясь на собственное предвидение, чем на реальное наблюдение, он даже не дает себе труда вовремя разглядеть в очередной синице желанного журавля, впоследствии не раз сожалея об упущенных возможностях ("Ужель та самая Татьяна...")
Кроме того, Бальзаку часто бывает трудно признать за собой наличие каких-то недостатков. Практика показывает, что иногда, сталкиваясь с реальным воплощением своего идеала, т. е. когда подходят и тип партнера, и его внешние и внутренние качества, даже тогда он умудряется списать собственные неудачи на какие-то объективные качества партнера, которые его лично никак не устраивают. (Возможно, басня "Лиса и виноград" была написана Бальзаками для самих себя.)
Безотносительно к его индивидуальным качествам именно устройство личной жизни часто вызывает у Бальзака серьезные затруднения. Именно здесь все "слабые точки" его психологического типа "работают" против него: и пассивное отношение к жизни, и глубокий пессимизм, и нежелание сделать лишнее усилие, и страх перед возможными переживаниями, и недопонимание основных этических понятий, и переоценка собственных возможностей. Отсутствие хотя бы одного из этих условий существенно облегчило бы ему решение проблемы.
Тем не менее собственный негативный опыт не мешает Бальзакам довольно успешно работать в сфере этики отношений. Добрые, терпеливые и отзывчивые, они часто становятся любимыми учителями и воспитателями. Многие из представителей этого типа великолепно практикуют в области психологии. И, разумеется, успех на поприще литературы, когда они описывают этическую интригу, понимая этику отношений интуитивно и опираясь на свои глубинные (подсознательные) этические ценности.
Блок ИД*7-я позиция*Наблюдательная функция* "Интуиция возможностей"
Создается впечатление, что Бальзак сознательно не желает видеть положительные тенденции в окружающих его явлениях — и он действительно этого не желает. Только не осознанно, а подсознательно.
Из всех наблюдаемых им возможностей он подсознательно замечает только те, в которых он предполагает скрытую опасность. (В этом он видит свое предназначение.)
В понимании Бальзака, позитивны только те возможности, которые наименее негативны. Иными словами: лучше всего то, что менее всего плохо. Поэтому бальзаковское наблюдение потенциальных возможностей — это в первую очередь учет и анализ всех "минусов".
Узкопессимистический анализ наблюдений объясняется подсознательной ориентацией Бальзака на непомерный оптимизм своего дуала Цезаря и является своеобразной защитой от него. Поэтому бальзаковский пессимизм постоянно "набирает" необходимый "запас прочности": и себя "подстраховать", и дуала "охладить".
(Попробуйте убедить Бальзака, что его опасения напрасны — он раздражается, и у него моментально появляется выражение испуга в глазах. Ему действительно становится страшно, и в первую очередь за себя.)
Сила бальзаковской интуиции — в его "позитивном" пессимизме, позволяющем учитывать все возможные осложнения в осуществлении его планов. Заставляющем подсознательно рассчитывать время выполнения работы с учетом вынужденно сниженных темпов: на "раскачку", на усталость, на отвлекающие помехи, на непредвиденные осложнения.
Бальзак — единственный, кто учитывает такой фактор расхода времени, как инертность любого начинания. В любом бизнесе он старается подстраховать себя необходимой материальной базой — "запасом прочности", в расчете на инертность "раскачки".
Бальзак никогда не рассчитывает на быстрый успех и быстрые доходы — это он считает непростительным авантюризмом.
Старается идти не "напролом" (и своего дуала от этого предостерегает), а "в обход". Умеет и сам выйти из затруднительного положения и других научит, как это сделать.
Его проницательности и дальновидности можно только позавидовать: осторожен, предусмотрителен, немногословен. Предпочитает не давать далеко идущих советов, всегда старается подсказать выход из конкретной затруднительной ситуации.
Не афиширует ничего лишнего — намеренно недемонстративен, не дает никаких обещаний "авансом". Не склонен брать на веру чьи-либо сенсационные идеи, во всем старается разобраться сам.
Часто сокрушается по поводу собственных упущенных возможностей — неизбежное следствие его пассивно наблюдательного отношения к жизни.
Блок ИД*8-я позиция*Демонстративная функция* "Логика отношений"
Бальзак в любой ситуации старается выглядеть объективным. Это свое качество он с удовольствием демонстрирует.
Но действуя в интересах "абсолютной объективности", он часто попадает в неловкое положение: думая об абсолютной справедливости своих поступков, часто упускает из виду их этический аспект — "справедливо по отношению к кому?"
В любом споре Бальзак держит демонстративный нейтралитет, стараясь никому не "подыгрывать". Свое отношение к какому-либо поступку он выражает не как частное, личное мнение, а как бы выставляет некую, как ему кажется, объективную и правильную оценку. Бальзак любит себя ставить в положение судьи Для него характерно не просто высказывать свое мнение, а именно "выносить суждение" по каждому вопросу (даже, если ему предлагается только обсудить тему).
Рассуждения Бальзака отличаются точностью, лаконичностью и глубоким пониманием самой сути вещей. Легкость и простота его высказываний потрясают и восхищают. Подпасть под бальзаковское глубокомысленное расположение духа — это огромное "интеллектуальное наслаждение". Это всегда богатейший материал для размышлений. Это изречения, которые хочется впитывать и изрекать как свои собственные. Когда слушаешь рассуждения Бальзака, невольно возникает желание ходить за ним следом "с пергаментом" и записывать каждое слово.
Бальзак предпочитает не загромождать свою память энциклопедической информацией, и хотя среди представителей этого типа встречается огромное количество исключительно эрудированных людей, Бальзак в первую очередь поражает глубиной своих знаний.
Бальзак любит и умеет учиться, стараясь получать новую информацию последовательно и постепенно, чтобы это не выходило далеко за рамки его наблюдений: в первую очередь его интересуют связи между уже изученными явлениями.
Воспринимая новую информацию, Бальзак сразу старается увязывать ее в уже существующую систему знаний. Информацию, которая противоречит сложившимся системам или разрушает их, воспринимает очень критично.
Бальзаку несвойственно слепое преклонение перед авторитетами. Ссылаясь на кого-либо, он подкрепляет свое высказывание точной и уместной цитатой, всегда поясняя, какое отношение она имеет к его рассуждениям.
Бальзак часто подкрепляет свои рассуждения поучительной притчей. Иногда притча преподносится вместо рассуждений, так что слушателю остается только гадать, к чему бы это было сказано. В действительности же Бальзаки часто "прикрываются" притчей, пытаясь рассуждать о том, что плохо поддается их пониманию, как, например, аспект этики эмоции или этики отношений.
Бальзак не видит криминала в том, чтобы рассуждать одновременно обо всем. Он готов подхватить любую тему, свободно переключаясь с одной на другую. Это происходит не потому, что ему трудно сосредоточиться на чем-то одном — это природная динамика его интеллекта, подсознательно настроенная на слабую функцию по аналогичному аспекту у его дуала Цезаря, который незаметно для себя перескакивает с одного вопроса на другой. Бальзак каждую новую тему вплетает в общий ход своих рассуждений так, что цельность логической связи при этом не нарушается.
